За последнее время немало появилось книг, затрагивающих православную тематику. Среди них – безыскусные, написанные с натуры истории с какой-нибудь изюминкой-находкой. Таковы, по сути, рассказы В.Лялина, иереев Шипова и Агафонова, Н.Блохина. Даже и проза Олеси Николаевой, живописующая церковное бытие и характеры наших современников, твердо стоит на увиденной и осмысленной действительности.

Но присутствуют на этом литературном поле и книги «чисто художественные» – с вымышленным, закрученным по-современному сюжетом и придуманными героями. Однако, написав «вымышленные», сразу хочется и одернуть себя, ибо авторы стараются сверяться с церковным преданием, высказываниями святых, особенно избирая местом действия такие сложные духовные пространства как посмертие или апокалипсические времена. При этом «страшная» тема не переводится в область фантастического, а напротив – читатель окунается в ее метафизическую глубину, открывая для себя – часто впервые – всю сложность проблемы. Речь идет прежде всего о книгах Юлии Вознесенской «Мои посмертные приключения» и «Кассандра, или Приключения с макаронами». Книги эти прочитаны весьма широко, переиздавались и – по праву – заслужили наименование «православного бестселлера».

Потрясла в своем роде читающий православный мир и книга Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери» – очень острая, обнаженно-режущая в чувствах, мыслях антиутопия. Впервые для широкой публики с любовью и пониманием поставлены вопросы тяжкого поражения католицизма от реформаторов, обозначены тенденции происходящего в Европе в духовной, сокровенной, но, безусловно, определяющей сфере жизни. Причем по законам нынешнего литературного времени художественные события выстроены в захватывающий сюжет, завлекательный для читателя.

И вот – новая волна литературного моря. Все вокруг читают или уже прочли и находят нужными, нужнейшими, полезнейшими книги протоиерея Александра Торика «Флавиан» и «Флавиан. Жизнь продолжается».

Прочли и мы – с интересом, удивляясь бойкому, живому перу батюшки-автора, без сомнения, одаренного литературно и одаренного даром самоиронии. Что-то гоголевское звучит в строках: «..хозяин дома, бесспорно, достоин быть описан не таким жалким бумагомаракой, как пишущий эти строки...» Вообще текст изобилует поговорками, пословицами, да и современными, новейшими присловьями.

Книги о «Флавиане» именно нужнейшие: объясняют многие понятия и явления. Монашество, исповедь, старчество, сам ход важнейших церковных служб изложен подробно и ярко; добро и зло в их онтологическом смысле; и рядом – об ИНН, о целителях-экстрасенсах, о бесах – словом, актуальнейший набор. Просто, ясно, толково, с доходчивыми примерами. Получается по информативности целый справочник, и к тому же все это в захватывающий сюжет облечено, где явления святых и чудеса исцелений от смертельных болезней приводят героев ко взаимной любви.

Хорошо? За-ме-ча-тель-но! Цели своей автор блестяще достиг. Почему же «послевкусие» осталось такое странное?.. В попытках разобраться со своим впечатлением и написан этот текст.

Некоторое время назад мы перестали выписывать журнал «Фома», во всех смыслах издание превосходное – тут и высочайший полиграфический уровень, и фотографии – выше всяких похвал, и работы журналистов интересные, и выстроен журнал всегда под любопытную тему, и люди разные в нем. Словом, тоже – изобилие и разнообразие, правильные такие, благопристойные... А только!.. Какое-то этоVIP-православие. Не потому что богатых привечают и оправдывают. В церкви место есть всем и столько уж богатых и всяких разных за церковную историю было, что не стоит и аргументы искать. Откуда же это ощущение вписанности во всеобщий рынок, в глобальный рынок, в рынок сознания, в рынок мыслей, чувств, желаний?.. И потому – отторжение, даже и помимо разума – подспудно...

Вот о.Александр Торик устами своего героя рассказывает о тоске повседневного, рутинного, беспросветного бытия, «...от которой иногда, даже при всем внешнем благополучии, вдруг хочется залезть в петлю или, по крайней мере, напиться до потери сознания». Рецепт излечения «от церковных людей» прост, как табуретка: «...если водку не пить постоянно да не грешить стараться, так и выглядишь лучше, и живешь дольше...» Вашими устами, как говорится, да мед пить!

Церковная жизнь рассматривается как возможность приобретения (вот она – рыночность!) душевного комфорта. «Сделайте мне хорошо! Сделайте мне спокойно!»

Присутствует в книгах о Флавиане четкое разделение двух миров: приходского (вокруг батюшки Флавиана) и – остального мира. Алёша – главный герой – это сразу остро чувствует: «как из другого мира», а отец Флавиан в ответ: «из другого и есть». Словом: «проснулся я в сказке».

Есть здесь над чем задуматься. В художественном произведении происходит не преображение современной жесткой и часто жестокой реальности в свете Христовой истины, а твердое разделение: на обыденность и сказочность. И церковь оказывается принадлежностью сказки.

Автор четко указывает читателю путь: в сказку, где всё так благостно и сладостно душе и телу, попасть можно через церковь. Только не попадет читатель в сказку, обещанную о.А.Ториком! Да, именно через церковь можно войти в иную реальность, осмысленную, но в ту, где всё у тебя болит, где бороться с собой и утеснять свою самолюбивую натуру надо не разово, а постоянно, где не комфортно внутри, а больно, и именно боль как свидетельство непрощения и неоправдания себя будет служить духовным маячком и признаком пути.

«– Господи, помилуй! – повторил я столь неожиданное для меня словосочетание.

– Да помилует, раз просишь, помилует, не сомневайся, – рассмеялся Андрюха-Флавиан, – сам-то ты как?»

Выходит, Господнее решение относительно героя Андрюхе-Флавиану ведомо, в своем собственном спасении он, понятно, не сомневается. А чего ж святые боялись? О чем это пишет о.Иоанн Крестьянкин: «Мы почему-то уверены, что спасение – закономерный итог нашего пути...» и разъясняет, что такая комфортная душевная самонадеянность пагубна.

В другой серьезной книге о старце Арсении есть следующий эпизод. Вот что говорит о.Арсений на исповеди: «Прошло пятнадцать лет, время сгладило события прошлого в вашей памяти, ты исповедовалась у о.Петра много раз, просила прощения, он дал отпущение грехов, но твой грех – смерт-
ный, и Господь на суде Своем спросит еще тебя...» (из главы «Юрий и Кира»).

Так и кажется, что простота – по о. А. Торику – в этом сложном вопросе не ведет к пользе.

Весь сказочный церковный мир – ну очень сладенький, вновь вспомним Гоголя: «передано в нем было сахару...»

«Иринушка», «Семёнушка», «жёнушка», «миленький» и т.п. В двери стучат исключительно монастырским обычаем: «молитвами святых отец наших... Господи, благослови!»; то и дело раздается «простите, Христа ради» и «во славу Божию»; «ох, грешница окаянная! не благословилась еще!»; «брат, заходите, с миром принимаем»; «по одежде монашка, по грехам – окаяшка»; «я и в коврики не гожусь у священников под ногами»; «мы – грешники бестолковые»... Вся «церковность» как пена собирается в этих словах и присловьях, давая ощущение поверхностного пузырящегося легкомыслия, заливая живой огонь покаяния. Современный поэт Геннадий Фролов, размышляя о собственном смирении, как-то высказал мысль-догадку: Господь ведает, что смирение его нынешнее «паче гордыни»... Вывернутой наизнанку, но всё же знакомой знакомицы – гордыни.

«Мы – православные!» – в книгах о. Александра Торика звучит гордо и оппозиционно. Не гордиться собой, стыдиться себя – в православии, – известные слова. «Нам – православным – поле деятельности обширнейшее...»

Вообще, несмотря на всю «сказочность» бытия вокруг потрясающего батюшки Флавиана, герои книги в материальном плане устроены оказываются наилучшим образом: дом, квартира, машина, работа на дому, позволяющая содержать семь, а то и восемь человек; еда изобильная; роскошные цветники; нарядная узорчатая церковь; изящная беседка в уютном садике-дворике... И всё как-то по щучьему веленью, из ниоткуда, ни труда, ни денег не требуя. Вот, подарки Семёну от сына – часы японские «родные», бензопила шведская, снегоход немецкий... (очевидно, все это Семёну за то, что раньше «чудил», а теперь «по-божески жить старается...»). Кстати, тут с годами Семёна автору надо всё просчитать-уточнить, всякие неувязки с возрастом получаются.

И машину побитую – заберут в мастерскую, чтоб «как новенькую» сделать, и без денег, разумеется, и без просьб. И работы все по обиходу семьи – тоже как-то сами... И даже на Афоне... «записочки поминальные» через спутника, заведующего финансовой стороной поездки, передал. Понятно, что и поездка ему оплачена, но записочки хотя бы как взрослый, работающий мужчина мог бы оплатить? Свою лепту внести?

Интересно, что и в деревенской жизни герой Алексей остается абсолютным горожанином: установил компьютер в сарайчике и работает, семью кормит. Естественный вопрос возникает: кто ж ему быт сельский обустраивает? Подворье и двор обкосить надо? Зелень, цветочки посеять? Дров напилить, нарубить (ибо у нас и летом неделя-другая выберется, когда подтапливать приходится)? Крыша в дождь потекла, труба покосилась. Бесчисленно забот этих. А каково горожанину? А то ведь для идиллии сказочной взято одно отдохновение: соловьи, да цветы, да тишь, да пейзаж. Трудов же деревенских вовсе нет. Любопытно оно, особенно в свете рассказов разных городских людей, москвичей, как правило, кинувшихся жить в местах живописных, близ монастырей. Чего уж греха таить? Живут на доллары от сдачи своих квартир, потому и живут неплохо, потому и возможность имеют так жить. Для прочей России рецепты эти, идиллические, не годятся.

Все эти «низкие» вопросы автор отодвигает, да и книга не о том. А они – существенные и во многом личность формируют-определяют, и отсутствие материальных проблем усиливает ощущение подспудной фальши под вполне благообразной поверхностью.

Сам отец Флавиан – «иеромонах и настоятель сельского прихода в Т-ской области, 400 верст от Москвы», бывший турист-гитарист, кумир девчонок и преподавателей, кстати, прежде женатый и даже венчанный, но всё разрешилось – бывшая жена с новым мужем и дитём попала в автокатастрофу, но перед смертью покаялась, причастилась и даже пострижена была в монахини. Теперь Флавиан – «слоноподобный поп», ходит, опираясь на палочку, в застиранной джинсовой куртке, болен, но и в болезни бодр и весь к людям открыт, жертвенен, с любовью. Наверное, автор и сам почувствовал, что в таком сказочном благоденствии просто неприлично батюшке Флавиану без скорби пребывать – и дал болезнь.

А воистину скорбный наш мир присутствует в повествовании штрихами, впрочем, особо не напрягая, по-газетному, калейдоскопом, несмотря на иногда жуткие подробности – например, в сюжете с Катюшей, которая рычит и из которой бесов изгоняют («Екатерина, встань!» – это звучит!).

С бесами как-то по-простому управляются у Флавиана. Впрочем, и святые являются запросто и не единожды.

Выздоравливают тяжелые онкологические больные. Но – понятно, что возвращение любви между мужем и женой – есть главное чудо, которое действительно дает надежду на будущее.

А может быть, и в самом деле, по слову батюшки Флавиана: «Бывает. Да ты не бери в голову. Расслабься». Вдруг и автор не столько читателю с поучительной целью адресовался, сколько свою мечту изобразил: и чтоб люди вокруг – добрые и благодарные, и чтоб – как батюшка благословил, так и было, и чтоб – и в материальном плане современно и достойно, и чтоб в духовном – без урона?.. Присесть в беседке, буквально на той скамье, где вчера преподобный Сергий являлся, церковь видна свежепобеленная, ворота кованые, цветы, тихое, ласковое солнце, живая русская провинция вокруг («...не Москва – не воруют, машину не закрывай»), вокруг – «наши», православные, с лицами – «совершенно лишенными каиновой печати московской обреченности...» А в храме – человек впервые с Богом встретился, и тепло, задушевно автор повествует об этом. «Принимайте! И мы хотим!»

А только войдет некто, привлеченный этой книгой в ближайшую «сказочность», в храм по соседству, и встретит батюшку, спешащего по неотложным делам, усталого, матушку, озабоченную тысячей проблем, старух ворчливых – «ведьм православных», грубость и невежество рутинные, повседневные, разговоры праздные и пустые шатания по храму и в самые это торжественные моменты... Но это человек еще только на пороге, только заглянул. Чтоб войти – большое усилие потребуется, труд душевный и физический, умение ради самого главного, ради единого на потребу не заметить шелуху, второстепенное. Пройти сквозь повседневное фарисейство, сквозь лексику «божественную», никак не изменяющую личности тех, кто легкомысленно ею пользуется, научиться не обижаться на эти обиды, задевающие саму душу...

Протоирей Александр Торик четко разделил воцерковленных и невоцерковленных персонажей в своих книгах. И для «воцерковленных» в жизни сплошные «конфеты и шоколад». А вот что говорит старец Паисий Святогорец: «В духовной жизни есть три этапа. На первом этапе Бог дает человеку конфеты и шоколад, потому что видит слабость души и её потребность в утешении. На втором – понемногу отнимает Свою благодать в воспитательных целях, чтобы человек осознал, что без Божией помощи он не может сделать даже самого малого. Так в человеке рождается смирение и он чувствует необходимость во всём прибегать к Богу. Третий этап – это постоянное ровное хорошее духовное состояние». В книгах о. Александра Торика все «воцерковленные» купаются в благодати. Страсти пред крестным знаменьем моментально отступают. Увы, на самом же деле невероятно трудно дойти до «постоянного ровного духовного состояния». Монашенка, которая записала беседу со старцем, – по его словам, – находится между вторым и третьим этапом. Монашенка – человек, отрекшийся от мира и, тем не менее, ей еще трудиться и трудиться на поприще спасения.

И сказки все равно не будет. Но будет преображение. Посты и праздники. Осмысленность всей жизни, даже если скорбь твоя неисцельна. И не будет тебе явлений никаких святых, а если будут – бояться надо и на исповедь бежать.

Хорошие, полезные книги написал протоиерей Александр Торик. Только иногда переходит он допустимую степень упрощения для весьма сложных и даже сокровенных вопросов. Конечно, это хорошо и великолепно, когда «...через две недели рентген показал, что легкие чистые, и метастазы ушли отовсюду...» и что «Бог не даст» и иконы драгоценные из незапертого дома не пропадут, и «чудо Иришкиного воскресения», и дети причащаются еженедельно, и жить не как «завещал сатана рогатый», а по правде и по «Мотюшкиному благословению» и «по молитвам батюшки Флавиана», и путешествие на Афон, – всё это именно великолепно и завлекательно, аж дух захватывает.

Но только не ради этого идут в церковь. Потому что все это очень важные, но приземленные, косвенные смыслы и косвенные следствия. И они не могут заслонять собой Небо.