Я живу в Керамическом саду, за прозрачными стенами стеклянной оранжереи. Устройство нашего сада, как рассказывают некоторые, предполагает наличие многих этажей; правда, я вижу только три, потому что дальше – над нами – деревянное небо (или, если вам так удобнее, потолок).

Наш сад прекрасен: на верхнем этаже живёт чудесный гость из заморских стран – чёрный китайский сервиз с отпечатанными иероглифами. Все наши жители очень высоко ценят соседство с ним, а хозяева охотно выуживают его из своего арсенала, когда это политически необходимо.

Сервиз по достоинству считает себя элитарным сообществом, войском самураев. Забавнее всего ведёт себя пузатый приземистый чайник, когда отдаёт приказы. Чайник весьма образован: он уже переиздал свою родословную, корни которой восходят к азиатским слонам. Господин Чайник не предполагает, что в магазине «Восточный дворик», где его некогда выставили в продажу, водятся только муляжные слоны, призванные украсить «неоатлантический интерьер»...

На чём я остановился? Ах да, наш сад прекрасен. В самом деле, вокруг меня всегда сотни благоухающих цветов. Они всюду: на чашках, блюдцах, сахарницах, кофейниках... Существуют даже замороженные цветы: внизу, в мире изящного хрусталя... Царство древности у нас тоже представлено – на псевдогреческом подносе, где Хирон запрягает самого себя.

Все эти мои соседи – предметы суетливые. Они чувствуют биение жизни, да и сами часто бьются об эту жизнь или о другие твёрдые предметы.

Ночью, когда свет из находящейся рядом комнаты отражается от стёкол нашей галереи, я отделяюсь от своего тела и тихонько прохожу мимо уснувшей посуды, мысленно срываю становящиеся осязаемыми розы, катаюсь на старине-Хироне, дразню пузатый Чайник, скольжу по чешуе прозрачной рыбы или просто пишу свою книгу прямо на прозрачной поверхности.

Я люблю ночь, потому что ночью жизнь, в которой я ни при чём, застывает. И беспокойные жители сада не спорят меж собой, кому стать сегодня ярче, чтоб порадовать гостей. Никто не расталкивает соседей, чтоб блеснуть вычищенным боком...

Впрочем, я некомпетентен в области славы. Я всего лишь очень старый, потрескавшийся от времени подарочный сувенир в виде Мыши. Или МышА, как вам будет угодно, потому как я бесполое существо, которое переставляют всё дальше и дальше от солнечного света. По какой-то чудесной иронии мастер когда-то вставил мне глаза из улексита, отчего кошка, живущая в квартире, смотрит на меня очень внимательно.

Иногда мы разговариваем. Кошка слышала, что девочка, которой меня давным-давно подарили, ещё жива – хозяева часто вспоминают о ней и при этом чего-то стыдятся... Та девочка – рассказываю я Кошке – знала, что мы с моей подругой живые мыши, а совсем не фарфоровые, и умеем танцевать.

Кошка говорит, что я и сейчас выгляжу неплохо, несмотря на мой отломанный нос и облупившуюся краску. Кошка – умное существо: она предлагает мне станцевать перед хозяевами – тогда я тоже смогу участвовать в суматошной жизни, от которой бьётся посуда и сердца.

Но как же я буду танцевать, когда та девочка уже тысячу лет как не являлась, а вторая Мышь давно раскололась... Внутри у моей подруги был ярко-красный лак...

«Когда-нибудь я уеду за море, к настоящим самураям, что пишут книги иероглифами...»

Кошка считает, что до моря будет трудно добраться. По крайней мере, – разводит лапами усатое существо, – по близости она никакого моря не видела.

– Брысь!

Кошка проворно спрыгивает на пол и смотрит на меня хитрыми глазами: верно, думает, сейчас эта старая Мышь начнёт-таки танцевать.

Но я буду танцевать только на берегу моря со своей нарядной подругой в смешной соломенной шляпе. Ведь на море наверняка найдутся мастера, склеивающие фарфор. Надо только найти её осколки. И пусть мы не знаем, кто поведет в танце, мы будем танцевать.

...Кошка всё ещё выжидающе смотрела снизу, а я мечтал 
о море, когда губка, собирающая вокруг пыль, прошлась по моему уху.

– Пора выбросить этот антикварный хлам, – проворчал женский голос.

И вот меня подхватили наманикюренные пальчики и куда-то понесли.

– Тебя задумали выкинуть! – Кошка взволнованно распушила хвост. – Её муж всегда выносит мусор по утрам. А сейчас – уже утро!

И вот я упёрся отломанным носом в полупрозрачный, пахнущий пластмассой пакет. Вокруг мелькают яркие размытые пятна и царит грохот.

Но я ничего не боюсь, ведь моё путешествие уже начинается...