Лунная вишня

Рассказ

– Ричи, – прибывший улыбнулся всем одновременно, обаятельно и неотразимо. У меня так не выйдет, и ни у кого из ребят.

Мои губы непроизвольно растянулись в ответ, я назвал себя. И Алек за мной, и Степ, а у Бора аж всё лицо расползлось в улыбке. Каждый представлялся, а новичок неторопливо протягивал расслабленную кисть. Получилось так, что все тиснули его руку по очереди, словно признавая превосходство Ричи. Не по душе пришлось мне это, но не придавать же подобной мелочи значение, совершенно не зная человека.

Ката с момента появления новичка в кают-компании не спускала с него глаз. Губы ее застыли в улыбке, а голубые глаза так и светились интересом к его персоне. И это мне очень не понравилось, улыбка исчезла с моего лица. Я посмотрел на ребят, которые, видимо, испытывали сходное чувство.

Наша Ката, единственная девушка в экипаже, была эти полгода как бы «нейтральной территорией». Что скрывать, всем она нравилась, но ни один из нас по молчаливому уговору не пытался переступить невидимой черты, за которой кончались приятельские отношения. И она держалась ровно со всеми, оставалась для каждого «хорошим парнем» или «сестрёнкой». Теперь нашему статус-кво грозило изменение.

Наверное, меня посетила ревность, хотя раньше при ребятах я подобного не чувствовал. Ката, милая девочка с короткой стрижкой, изредка для разнообразия меняла цвет глаз и волос. Сегодня она предстала голубоглазой блондинкой, что особенно шло ей, и наша единственная подруга отлично это сознавала.

Протягивая руку новичку, она слегка покраснела, а когда Ричи выкинул свой первый фортель, то и вовсе смутилась. Сделал он следующее: галантно поклонился и поцеловал руку Каты. Я даже отвернулся – клоун, да и только, – а когда посмотрел снова, то увидел, как Ричи что-то шепнул на ухо девушке, и та буквально расцвела.

– Наш новый биолог, прошу любить и жаловать! – заключил Степ.

Разумеется, все знали, кто прилетит. Бор добродушно хмыкнул и отошел к любимым автоматам в углу. Алек вывел себе на сетчатку глаз сетевые копии свежих комиксов, а я рассматривал Ричи, поражаясь загадкам женской психологии. Новичок встретил взгляд, губы изогнулись в улыбке. Мне стало неловко, будто меня уличили в чём-то постыдном.

– Идёмте, Ричи, я покажу лаборатории, – нарушил внезапное молчание Степ.

– Ребята, – снова лучезарно улыбнулся новичок. – Давайте без официоза? Будем попросту, на ты, договорились?

– Что ж, давай, – дружелюбно буркнул за всех Бор, остервенело кликая по кнопкам игрового симулятора.

Не переставая улыбаться, Ричи последовал за Степом.

– Ну, и что? – спросил я после их ухода.

– Марципан засахаренный, – отозвался Алек без отрыва от виденной только им анимации на журнальной страничке.

– Вроде, ничего, – пожал плечами Бор.

– Бросьте, ребята, нормальный парень, – странно, Ката обиделась за новичка.

За обедом Ричи получил лучшие порции, а на третье Ката положила ему на тарелку сублимированных фруктов больше, чем остальным. Что ж, сегодня он был новеньким.

Остаток дня тянулся томительно медленно, я непрестанно думал о биологе, о неожиданном поведении Каты, всё валилось из рук. Полгода на лунном спутнике – и вот, незначительная перемена выбивает из колеи. Уверен, и остальные думали о Ричи гораздо больше, чем он того заслуживал. Работа уже нисколько не радовала. Иногда я кажусь себе сродни скульпторам. Только растить кристаллы, меняя гравитацию, куда увлекательнее, чем просто ваять из глины или высекать каменные фигуры. Розовые, голубые, серебристые, прозрачные и матовые грани, мой волшебный мир кристаллических решёток впервые казался чужим и неинтересным.

Вечером мы отмечали в кают-компании прилёт нового члена экипажа. Конечно, «вечер» понятие условное, уклад жизни подгонялся под земные привычные ритмы.

Уверен, если бы не обязательная униформа, Ката блеснула бы сегодня сногсшибательным нарядом. Зато она отыгралась в другом, приготовив роскошный ужин. Сначала удивила необычным пудингом, затем на столе появились сублимированные ананасы и настоящая осетровая икра. Потягивая апельсиновый сок из длинного стакана, я беззлобно крыл про себя первых обитателей станции за привнесённый ими на лунник неписаный «сухой» закон. Почему бы иногда в особых случаях, как сейчас, не употребить чисто символически чего покрепче?.. Словно прочитав мои мысли, Ричи удалился. Через минуту-другую он вновь сидел напротив Каты, а в центре стола красовалась чудом доставленная сюда пластиковая фляжка с коньяком.

– За мой прилет, – пояснил новичок.

Бор испуганно глянул на меня и Алека. Я пожал плечами, Алек вопросительно посмотрел на Степа. В глазах Каты читалось удивление и восхищение «сюрпризом».

– Видишь ли, Ричи, с начала планомерного обживания околосолнечного пространства существуют общепринятые правила, наверняка знакомые и тебе. И не нам их нарушать. – Степ монотонно произнёс нравоучение, глядя в сторону, точно объяснял давно выученный урок.

– Правила скучны, интересны исключения. Вы больше полгода не нюхали таких вещей. Кто узнает? Разве сегодня не достаточный повод?

– Пожалуй, да, – неуверенно согласилась Ката, оборачиваясь к нам.

– Вот что, Ричи, – Степ со вздохом поднялся и положил ладонь на плечо биолога. – Спрячь, и чтобы нам не возвращаться к этой теме.

Новичок хотел возразить, но, не найдя большей поддержки, криво усмехнулся и с явным сожалением убрал контрабанду.

– Хорошо, – согласился он тут же, нисколько не обескураженный. – Тогда я покажу новые записи. Не запрещается? Где тут у вас вертуха?

Ката, испытывавшая неловкость, сразу поняла его, восторженно захлопала в ладоши и бросилась налаживать аппаратуру. Биолог извлёк кристаллическую флэшку, и оба склонились над декой проектора. Их головы слегка соприкасались, Ричи что-то тихо рассказывал, в ответ Ката бросала искоса быстрые взгляды и улыбалась, глаза ее блестели, на щеках выступил румянец. Я отвернулся и залпом осушил бокал апельсинового сока.

Погас свет, кают-компания наполнилась музыкой, популярные группы, сменяя друг друга, возникали из стен и уходили туда же. Цветные пятна кружились перед глазами, придавая привычной обстановке фантастический вид, казалось, протяни руку и поймаешь кусочек радуги. Но я не видел, чтобы у кого-то, за исключением Каты, появилось праздничное настроение, какое могли бы создать зажигательные клипы. А Ката сияла, и улыбка ее в зависимости от подсветки становилась то красной, то зеленой, то желтой, то синей, то вовсе радужно-многоцветной. Она то тихо напевала, покачиваясь в такт наигрышу, то слишком оживленно смеялась. Казалось, сегодня главный праздник в ее жизни. Довольный Ричи сидел рядом, держа за руку девушку. Внезапно он наклонился и что-то сказал, они тут же поднялись и вышли из-за стола.

Степ, откинувшись на спинку кресла, катал по столу смятую в шарик влажную салфетку, Бор посасывал кусочек ананаса, Алек трогал языком кончик уса, я тупо массировал пальцами подбородок, но все мы неотрывно смотрели, как новичок повёл в танце нашу Кату. Наверное, мы наблюдали первый в истории танец на окололунной орбите, но искусственная гравитация и голозапись создавали иллюзию, что всё происходит где-то на Земле. Ричи держался неплохо, но мы смотрели только на Кату, девушка танцевала самозабвенно, отдаваясь музыке и цветовому вихрю. Казалось, паре нет дела до нас, я почувствовал себя лишним, но встать и уйти не решился, боясь нарушить видимое волшебство.

Клип закончился, пока самовольный диджей искал на флэшке нужную запись, Ката убрала со стола и отключила гравитацию. Они оба взмыли над нами при первых звуках земного поликорда. Биолог явно чувствовал себя скованно в невесомости, зато Ката выглядела созданной для подобного танца. Она кружилась возле партнёра, её серебристый комбинезон отражал вспышки стробоскопа, девушка подпевала исполнителям, в то время как тело её жило в звучащей мелодии. Начинало казаться, она сама полностью принадлежит голограмме, а не привычной реальности окололунной станции.

На новый танец Кату пригласил Алек, на долю секунды опередил удивлённого Ричи и увлёк девушку к потолку, выделывая невозможные на Земле акробатические номера. В отличие от новичка он свободно держался в невесомости, но плохо чувствовал музыкальный ритм, к тому же Ката на этот раз поминутно оглядывалась на биолога. Танец у них не заладился. Следующим Кату перехватил Степ, мелодия сменилась на плавную и тихую, танцующие медленно кружились у верхней переборки, словно глубоководные дайверы. Ричи начал заметно нервничать. К концу танца его отвлёк Бор, а я принял Кату из рук Степа.

– Я уже устала, – пожаловалась она, закрывая глаза, когда я, обняв за талию, возносил ее вверх. Впрочем, при отсутствии силы тяжести «пол» и «потолок» становились чисто условными понятиями.

– Что ты в нём нашла, сестрёнка? – спросил я ласково, слегка прижимая к себе.

– Хотя бы то, что первый раз за полгода меня догадались пригласить потанцевать и не называли «своим парнем»! – жестко отрезала она, отстраняя мои руки. – Давай прекратим этот разговор.

Мы покружили некоторое время, я чувствовал, что в мыслях она не со мной. Бор сделал неловкую попытку подменить, но Ката не пожелала продолжать. Остаток вечера все провели молча за созерцанием клипов. Степ ушёл первым, вежливо поблагодарив за интересное зрелище, наступало его дежурство. За ним, широко зевая, поднялся Бор, не давались ему правила хорошего тона. Мы с Алеком засели за один из автоматов и сыграли три партии в пентатест. Ричи и Ката, не обращая на нас внимания, продолжали гонять записи.

– Ладно, – сказал Алек. – Утром сеанс связи, надо пораньше встать.

Мы простились и разошлись по каютам, оставив сладкую парочку наедине. Впервые за полгода на станции я не мог уснуть, перебирая в памяти подробности дня, появление Ричи, не похожий на другие вечер в кают-компании и предательское, как представлялось, поведение Каты. Ворочаясь с боку на бок, удручённо понимал, что отношусь к новичку с враждебностью. Я не знал его прежде, но уже почти ненавидел прыгающие насмешливые глаза, длинный прямой нос, тонкие, часто раздвигаемые в улыбке губы. Может, нервы? Тогда обращаться к тому же Ричи, ибо биолог станции по совместительству и врач.

Его предшественник неделю назад вернулся на Землю, разорвав контракт. Древняя заповедь «врачу, исцелися сам» не всегда срабатывала и в космосе. Тоска по дому, нередкое заболевание при нашей профессии, внесла поправки в состав тщательно подобранного для долгой вахты экипажа.

Центр обещал прислать блестящего учёного-биолога и опытного врача. Ну и что? Плохого специалиста не пустят в космос, и каждый из нас владел двумя-тремя профессиями. А что он за человек – предстояло еще выяснить. Мне захотелось тотчас повидать Степа, одного взгляда на его невозмутимое скуластое лицо хватило бы, чтобы перенять часть его завидного спокойствия.

Звукоизоляция на спутнике превосходная, но, проходя мимо каюты биолога, я услышал приглушенную музыку и весёлый смех Каты.

По пути в рубку завернул в кают-компанию. Конечно, там никого не оказалось, но при тусклом свете включённой на моё приближение лампочки бросились в глаза зияющие пазы на месте голопроектора. Катин праздник продолжался в другом месте.

На главном пульте Степ и Алек играли в шахматы, изредка переставляя резные намагниченные фигурки. Оба не удивились моему появлению, хватило времени научиться понимать друг друга без слов. Я сел рядом. Один лишь Бор, очевидно, спал в эту ночь сном образцового космонавта. Глядя, как сосредоточенно думает над очередным ходом Степ, как выжидательно морщит лоб и теребит ус Алек, ища выход из безнадёжного положения, я ощутил желаемое спокойствие и привычную общность с товарищами. Привычная картина вернула меня в норму.

– Ката у него? – спросил я как можно равнодушнее.

Алек кивнул, не отрываясь от доски.

– Слушай, Ян, она же не маленькая, и сама знает, как себя вести, – Степ внимательно посмотрел мне в глаза.

Но в том-то и дело, что для меня она не переставала быть маленькой, маленькой девочкой, нуждавшейся в моей защите. Я ничего не сказал, он и так всё понял.

– Сдаюсь, – вздохнул Алек и уступил место.

Время летело незаметно, подошел час радиопереклички с лунными базами. Алек включил связь, у меня же осталось два часа на сон. Я заглянул в пищеблок, царство Каты, куда простым смертным в неположенное время путь заказан. Очень хотелось глотнуть оставшегося по моим расчётам апельсинового сока. Вспыхнули лампы, облегчая поиски, но я не нашел искомого. Всё блистало санитарной чистотой, только возле утилизатора валялся посторонний предмет. Я нагнулся и поднял пробку от коньячной фляжки, повертел меж пальцев, понюхал и выбросил в утилизатор.

Во время завтрака Ричи выглядел оживлённо, рассказал для нас несколько анекдотов первых лет освоения Луны. Смеялся один Бор. Алек изредка неопределенно хмыкал,
уткнувшись в тарелку. Степ жевал, слушая с серьёзным видом, контакта не получалось. По его же выражению, психологическая притирка встречала трудности. Я украдкой наблюдал за Катой, как она не отрывает от новичка затуманенного взгляда. Что читалось в её глазах: нежность? Любовь? Чепуха, говорил я себе. Но у Каты даже движения становились плавными и замедленными, когда она приближалась к биологу.

Позавтракав, Алек с таинственным видом отозвал меня в сторону.

– Смотри! – протянул он распечатку лазерограммы.

«ДОРОГОЙ РИЧИ БЕСПОКОЮСЬ КАК ДОБРАЛСЯ ЦЕЛУЮ СОНА»

– Покажем Кате?

– Ты рехнулся? – возмутился я. – Только посмей! Отдай ему немедленно!

– Как скажешь, – вздохнул Алек. – А зря.

Я загрузил себя работой до предела, чтобы избавиться от бесплодных размышлений об одном и том же, а в свободные минуты с остервенением мучил тело на велотренажере и беговой дорожке. Но время ползло удивительно медленно.

Вечером того же дня с нами состыковался буксир «Сизиф». Ему предстояло захватить и доставить на Луну старый «Лунар-орбитер», давно вышедший из строя и опасно засорявший окололунное пространство. Член экипажа внезапно занемог, и по совету с лунной базы «Сизиф» запросил помощь нашего врача.

Алек уже предвкушал шахматный матч с сизифовцами, но Ричи запретил контактировать, а сам в лёгком скафандре перешёл на грузовик. Проотсутствовав минут сорок, провёл тщательную дезинфекцию своей одежды и только затем предстал нашим взорам. «Сизиф» тотчас выполнил маневр расстыковки и растаял на экранах.

– Ну, что? – с тревогой спросила Ката.

– Ничего серьёзного. Всего лишь обыкновенная просту-
да, но в космосе и она может принять необычную форму, – усмехнулся он снисходительно и добавил: – Мой первый пациент здесь.

– Почему же они так быстро отчалили?

– Я запретил им общаться с нашим экипажем. Кажется, раньше говорили: «Бережёного бог бережет», но поскольку его наличие в окрестностях Луны до сих пор не установлено, вас придётся поберечь мне.

Мы понимали, он действовал строго по инструкции, но неприятный осадок от того, КАК он это делал, у нас остался. Когда я поделился своими впечатлениями со Степом, тот пожал плечами:

– Сам знаешь, ему в подобных случаях виднее.

Что-то не понравилось Ричи в лабораториях, он битый час жаловался Степу. Когда я поинтересовался невзначай темой разговора, Степ сухо заметил, что новый биолог требовал невозможного: заменить электронный микроскоп и кобальтовую пушку, запросить у Земли дополнительную дорогую аппаратуру.

Единственным из нашего общества, кто подолгу общался с Ричи без видимой неприязни, оказался Бор. Я случайно услышал, как он с жаром рассказывал биологу о своих цефеидах и эруптивных звездах. При этом Ричи с умным видом вставлял замечания, которые не должны были оставить у крутившейся поблизости Каты сомнений в его эрудиции.

Я и Алек поддерживали с биологом функциональные отношения, Степ держался официально, попытки Ричи перейти на панибратский тон моментально пресекались. В ответ он вёл себя всё более вызывающе, используя расположение Каты. Они и так большую часть времени без утайки проводили вместе. Но когда биолог при всех начинал гладить руку девушки в то время, как она накрывала на стол, или мимоходом по-хозяйски обнимал её за плечи, я подозревал: это делается с целью досадить нам. Казалось, Кату саму порой коробило от его выходок, хотя внешне она не подавала виду.

Через неделю я не выдержал:

– Степ, не пора ли поговорить с Ричи? – спросил я, когда мы остались одни.

– Но, Янек, что мы скажем? Что не понравился нам? Со своими обязанностями он справляется неплохо. Из Центра снова предупредили о важности его исследований, даже аппаратуру сразу выслали, представляешь? И врач он, похоже, отличный: с «Сизифа» передали благодарность. Не накручивай себя понапрасну! А насчет сестрёнки... Может, мы сами виноваты? Почему ты считаешь вправе указывать ему, как себя вести? Ката тебя об этом просила?

Формально он был прав. Я не мог выразить словами свои чувства. На космическом форпосте человечества и отношения должны быть иными, не по земным меркам. Как если бы где-то в будущем у потомков завёлся хроноскоп и они скрупулёзно наблюдали оттуда нашу незатейливую жизнь на станции. Если никто и не следил за нами, всё равно необходимо оставаться людьми перед самими собой, держаться на высоте перед лицом Космоса. А Ричи, на мой взгляд, не отвечал этим требованиям. Не мог я объяснить такое Степу, зато с губ едва не сорвалось упоминание о коньячной пробке, успел вовремя прикусить язык. Мои ощущения не служили убедительными доказательствами. От разговора осталась горечь и обида, Степ впервые не понял, не поддержал. Мои наивные планы открыть Кате глаза на истинную сущность вторгшегося к нам чужака выглядят теперь глупо. Но в то время я всерьёз полагал, что мой стаж на луннике даёт какое-то преимущество перед новичком, позволяет судить и смотреть на него с высоты долгой неземной вахты.

События шли своим чередом. Биолог не скрывал недовольства: имевшиеся условия тормозили его грандиозные опыты, результаты которых перевернули бы современную науку. Его отвлекали консультации, медосмотры прибывающих с Земли на лунные базы. Случались экстренные вызовы: серьёзная травма у монтажника, острая космофобия пилота грузовика, редкий у космонавтов инфаркт миокарда. Ричи роптал, но от выполнения долга ни разу не уклонился, хотя отрывался от своих лабораторных животных с явной досадой. Степ всякий раз терпеливо выслушивал, ссылался на специфику работы, временные организационные трудности. Зато Ката делала всё для облегчения «нелёгкой» участи биологу, хотя мы вкалывали побольше. Она постоянно подменяла его в лабораториях, а однажды взялась дежурить вместо Ричи по станции. Тут уже Степ не выдержал и отчитал её с глазу на глаз, что прежде за ним не замечалось. Даже Бор начал нервничать и поссорился как-то из-за пустяка с Алеком. Так и тянулась наша жизнь после его прибытия, отличная от прежних месяцев мира и безмятежности.

Что-то должно было разрядить обстановку, но произошедшего в действительности никто не мог и предположить.

Как-то утром Степ поднял всех по тревоге. Лунный Центр сообщал: на базе «Коперник» утечка повреждённого реактора, то ли сбой противометеоритной защиты, то ли некстати пробудилась сейсмическая активность спокойной прежде зоны станции, причины уточнялись. Пострадали десятки человек, наличных средств не хватало. До помощи с Земли требовались доноры крови и костного мозга. Следом пришло указание Ричи сообщить наши группы крови и количество, которое сможем дать.

Ричи предписывалось немедленно захватить необходимое и присоединиться к спасателям на «Копернике». Биолог потерял самообладание, вместо того, чтобы выполнять приказ, бормоча под нос, устремился в свою каюту. Мы не дождались его возвращения, Ката бросилась следом, а время шло. Я отправился за ними, но у каюты биолога остановился в нерешительности, сквозь неплотно закрытую дверь доносился его голос в непривычно высокой тональности. Ката успокаивала, в чём-то запальчиво убеждала. Всё ясно, подумалось мне, хвост поджал твой Ричи, но злорадства не ощутил. Каждая минута могла стоить пострадавшим жизни. Я не вошёл, а повернулся и побрёл назад. У самой рубки меня обогнала Ката.

– Всем срочно в лабораторию! – крикнула она на ходу и устремилась дальше.

Первым вызвался Степ, его группа крови подходила всем. Ката сама начала забор, у неё имелся диплом медсестры. У Степа выпустили шестьсот миллилитров и, как он ни убеждал, что переживёт большую потерю, на этом с ним покончили. У нас с Алеком взяли по четыреста кубиков, у Бора всего триста. Затем Ката сама перетянула себе жгутом руку и протянула её только теперь появившемуся доктору. Степ по её настоянию уже расправлялся в пищеблоке с высококалорийным завтраком, Алек и я сидели ещё в лаборатории, а Бор находился на связи вместо Алека.

– Что, – спросил я вызывающе, – и тут не можешь не уступить место даме?

Ричи промолчал, бледнеть ему больше оказалось некуда, только крепче сжал тонкие губы.

– Ян, – укоризненно заметила Ката. – Ты не понимаешь...

– Мы знаем, что там ждут кровь, им нужна каждая лишняя капля, – заметил Алек.

– Выйдите! – потребовал Ричи, пальцы его дёрнулись, он бросил иголку. – Я не могу работать в таких условиях.

Мы присоединились к Степу.

– Голова немного кружится, а так нормалёк, – виновато признался он, уплетая размороженный бифштекс.

– Ничего, скоро пройдёт, – авторитетно заверил Алек, сдававший прежде кровь на Земле.

– Лететь на «Коперник» придётся тебе, Ян. Всё-таки ты прошёл лётные курсы, – продолжал Степ.

Я кивнул, кто бы спорил?

Одного взгляда на упакованные Катой пластиковые флаконы хватило, чтобы определить: Ричи кровь не дал. Что ж, его право сделать это на месте. Биолог торопливо перенёс свои вещи в челнок и заглянул к Степу.

– Вот список, – протянул он распечатку. – Центром разрешил взять дополнительный груз. Наверное, придётся задержаться на базе. Как вы тут без меня?

– Перебьёмся, не теряй времени.

– Слушайтесь Кату: бывают и осложнения.

– Ладно, до скорого, – Степ протянул руку.

Ричи пожал её с каким-то странным выражением лица, которое я отнёс исключительно на свой счёт.

Даже Бор явился на отбытие, момент воистину незабываемый. Нас провожали в молчании. Я смотрел во все глаза на Кату, она несколько раз порывалась сказать что-то, но сдержалась и не сдвинулась с места. Ричи всё же обернулся, но не из-за Каты:

– Ну что, Ян? Летим!

– Я скоро вернусь, – заверил я всех, особенно Кату, но, видно, её не интересовали мои слова.

Лунные оспины вырастали перед нами, загораживая экраны. Уже показались белые полусферы «Коперника», когда я спросил сидящего сзади, не особенно надеясь на ответ:

– Ты сдрейфил?

Ричи судорожно вздохнул:

– Ян, поверь, ты не прав... Моя собственная кровь не очень-то пригодится...

Подумать только: его кровь не пригодится! Что же, она у него «голубая», что ли? Я еле сдержался, чтобы не обернуться и не посмотреть ему в глаза. Наверное, ухмыляется потихоньку за спиной. А может, в его словах скрытый смысл?

– Или я недопонимаю чего-то? – вырвалось у меня.

Биолог не ответил.

– Нельзя было расстаться с Катой иначе?

– А это уже наше личное дело! – в голосе прозвучали нотки прежнего Ричи.

Я завёл капсулу на посадку и плавно опустил на ровную площадку маленького космодрома. Электрокар с огромными надувными колёсами катился по реголиту от ближайшего купола.

В последующие сутки мне уже одному пришлось летать в обсерваторию Армстронга, в Луногорск, о положении на «Копернике» я узнавал из официальных сводок. С десяток пострадавших находились в крайне тяжёлом состоянии, но пока, к счастью, обошлось без смертей.

Видеться с Ричи лишний раз не хотелось, перед отлётом на спутник я заглянул к администратору базы Герману Сорокину спросить, когда захватить биолога. Геру я нашёл в радиорубке. Его массивная фигура в спортивном костюме выглядела особенно внушительно на фоне мерцавших индикаторов, голографических развёрток и хрупких на вид девушек-операторов. Мне повезло: я попал в окно между передачами отчётов на Землю. При моём вопросе его усталое нахмуренное лицо неожиданно просветлело, он ошарашил меня первыми же словами:

– Нам здорово повезло, что ваш Ричи оказался здесь. Если бы не он, мы бы недосчитались несколько товарищей...

Мне показалось, я ослышался, я вытаращил глаза от изумления и с глупым видом переспросил, когда смогу забрать биолога.

– Пока об этом нет речи. Отправишься один. Инструкции перед отлётом. Понял? А пока – отдыхать, – он легонько хлопнул меня по плечу, поворачиваясь к ожившим экранам, других разъяснений не последовало.

В оставшиеся часы на «Копернике» я слышал немало восторженного о Ричи от знакомых и незнакомых людей. Сначала это изумляло, будто говорили совсем о другом, затем начало раздражать. «Он же совсем не таков!» – хотелось крикнуть в ответ, но я недоумённо молчал. Что он свершил? Чем околдовал этих прямодушных, доверчивых людей? А Кату? Да и Бора, впрочем... Неужели я действительно просмотрел в нём нечто?

На спутник я вернулся один. Неделей позже Степа вызвали в лунный Центр, прилетев назад, он долго рассказывал нам о биологе. Так что к следующему полёту на «Коперник» я знал о Ричи несравнимо больше.

Действительно, он был не такой, как мы. Клинические смерти после авиакатастрофы, аварии при глубоководном погружении, лучевая болезнь в результате неудачного эксперимента – это лишь наиболее впечатляющее из перенесённого им. И каждый раз медики возвращали к жизни, постепенно заменяя сердце, легкие, печень, чуть ли не все внутренние органы трансплантатами и биопротезами, даже форменные элементы крови Ричи поменяли на искусственные. Он оказался одним из первых пациентов с подобной кровью – получеловек, полукиборг в тридцать с небольшим... Его физические возможности неизмеримо возросли, но он не ощущал себя суперменом, а лишь неполноценным человеком и стремился доказать каждую минуту себе и окружающим, что он такой же, как все, или немного лучше.

Ричи работал над устойчивостью клеток к запредельным дозам радиации. Для завершения опытов требовались условия невесомости, он добился направления на наш спутник, потому что сам был живым экспериментом. Никто не предполагал, что испытания космосом ему самому не выдержать.

Мы не подозревали, насколько важны его опыты, мешали его работе... Одна Ката посильно помогала, разглядев не увиденное остальными. Откуда взялась моя необъяснимая неприязнь? Из-за нашего несходства? Или причина в бессознательной ревности, порождённой моим эгоизмом?

Он успел получить сыворотку, во много раз повышающую устойчивость к радиации живых организмов. На «Копернике» обошлось без потерь. Сам Ричи потрудился за нескольких врачей. Работал в «самом пекле», по выражению Германа Сорокина, но его транспланты не справились, что-то серьёзно разладилось с искусственной кровью и потребовалась немедленная операция, пока технически невозможная на Луне. Сбои начались еще на спутнике, Ричи не мог не знать, но скрыл результаты тестов. Причиной тому послужили опыты, которые он тайком поторопился поставить на самом себе.

Биолога отправляли на Землю. Он не разрешил привезти рвавшуюся к нему Кату, наверное, чтобы не видела его в таком состоянии, не хотел её жалости. Мне разрешили побыть в изоляторе несколько минут. Я не узнал Ричи. На безжизненном лице блестели запавшие глаза, очерченные синими кругами на жёлтой пергаментной коже. Тонкие бескровные губы дёрнулись при моем появлении. Только заглянув в его живые зрачки, я убедился, что это именно он. Я помнил всё с момента нашего знакомства. Хотелось многое сказать, исправить, но я и тут не мог найти нужных слов.

– Ричи... – выдавил я тихо, и его глаза отозвались: он и так всё понял.

Худые горячие пальцы нашли мою руку, и я ощутил слабое пожатие.

– А надо было так рисковать?

Биолог едва улыбнулся, снисходительно, почти по-прежнему, и пошевелил губами, прикрыв веки. Наклонившись, я уловил его шёпот:

– Надо...

Я подождал, он не открывал глаз, и я собрался уходить, но он почувствовал, посмотрел прямо на меня и внятно произнёс:

– Я наврал Кате – кроме сестры меня никто не ждет на Земле...

Видимо, слова вслух трудно дались, но он сделал ещё усилие:

– Теперь ты знаешь... Выкарабкаюсь, не впервой... Передай привет... всем.

Авария на «Копернике» дала ему возможность доказать эффективность нового препарата. Зная, что может не вернуться на Землю, он выкладывался для спасения других. Это никак не совмещалось с моими прежними представлениями о нём. Выходит, Ричи делал нужное людям, рядом с его работой мои искусственные кристаллы кажутся ничтожными. Неужели полгода на луннике настолько притупили мне восприятие, что я превратился в недалёкого обывателя, не понявшего это? Или я был таким и прежде? Какое право тогда я имел судить о нём? Как не повторить подобной ошибки по отношению к другим, поступающим не так, как хотелось бы мне?

Спустя неделю всем экипажем мы сидели в рубке. Врача на замену не прислали, опыты на животных пока продолжала Катя. Мы смотрели на звёздное небо, богатств которого лишены земные наблюдатели, так хотелось ощутить наше единение перед лицом не то равнодушного, не то враждебного Космоса. Внешне – будто не прилетал к нам Ричи, никто не упоминал о нём вслух, но нам всем его не хватало. Настоящая серебристо-голубая Земля, а не увеличенная плоская эмблема космонавтики смотрела сверху с развёрнутых экранов. Наверное, каждый думал о доме, о долгих месяцах до конца срока, десятикратные оклады не казались, как вначале, достаточной компенсацией.

Я взглянул на Кату, давно не видел её улыбку, не слышал прежнего беззаботного смеха. И сейчас глаза девушки отрешённо, не видя ничего, уставились на экран. Вспоминает Ричи или вопреки всему верит в его возвращение? Ему не успели провести замену искусственной крови...

– В моих краях уже зацвели вишни, – произношу я
неожиданно, как бы ни к кому не обращаясь, но думаю о Кате. – Вон там, ближе к полюсу, где облака. Когда вернемся, снова будет весна... – Я прикрываю глаза и вижу бело-розовое кипение садов. Странно, что до сих пор никто не выращивает вишнёвые деревья в лунных оранжереях. Вишни на Луне! Это было бы так здорово!.. Наверное, пока нерентабельно, но когда-нибудь... – Сестрёнка, хочешь потом посмотреть, как они цветут?

Неуклюжая попытка отвлечь, расшевелить Кату не сработала, ответа нет. А я ждал и ждал во вновь разъединившей нас тишине, тщетно надеясь услышать милый голос, но слышал одно своё нетерпеливое сердце, тревожно стучащее с напрасным упрямством.

Хроноопция

Рассказ

Терпеть не могу настырных, а этот мужик прямо-таки буром пёр: возьмите да возьмите, уверяю, вам понравится. При этом он умудрялся сохранять располагающий интеллигентный вид, сумел внушить необъяснимое доверие и даже показался смутно знакомым, встречаемым ранее. Последнее я предпочёл не выяснять, зачем он мне сдался? У нас имелась вполне определённая цель. Совсем недавно я наконец-то обзавёлся в кредит собственным четвёртым пентиумом с DVD-приводом, а то до сих пор мог пользоваться компом только на работе, был, так сказать, сапожником без сапог. И вот мы с десятилетним сынишкой заглянули на рынок, туда, где можно было найти что-либо подходящее и подешевле.

Настойчиво предлагаемый DVD-диск с записанной стратегией я всё же приобрёл с рук у напористого продавца довольно дёшево. Удалось ему меня убедить. Будь это действительно лицензионка, цена составила бы в 3-4 раза большую сумму. Жалко денег при такой-то зарплате. Самое ходовое оправдание этому пособничеству пиратству – берём для себя, а не для копирования с целью перепродажи. Вот так. С рынка мы оба уходили довольные, в руках сын держал ярко разрисованную пластиковую коробку с изображениями рыцарей на фоне зубчатых крепостных башен. Рельефное название красным готическим шрифтом сообщало содержание скрытого под крышкой диска: «Средневековая стратегия».

На экран монитора выскочило тревожно мерцающее сообщение: «Внимание! Угроза из прошлого!» Что за хрень?! Я убрал его, убрал ещё раза два, и оно перестало появляться. Я решил не обращать внимания. Игра продолжалась. Я выигрывал этот квест. Мои войска заняли уже четыре города из пяти, и последний – столицу мятежников взяли в плотную осаду. У них просто уже не оставалось ресурсов, тогда как мои армии совершенствовались и получали поддержку отовсюду.

И вот в тот самый момент, когда я уже приготовился к решающему штурму, неподалёку от городка, взятого первым, начали возникать совершенно из ничего какие-то непонятные, невиданные прежде юниты противника.

Жульничество! – возмутился я, компьютер, игравший за противника по условиям игры, самым нечестным образом воспользовался какой-то дополнительной возможностью. Эта стратегия усложнялась на глазах.

Моя артиллерия начала массированный обстрел столицы, а глубоко в моём тылу продолжали прибывать всё новые и новые юниты, не означенные нигде в описании игры. Они уже ринулись на приступ моего оставшегося без защиты города и мне пришлось срочно кинуть на подмогу часть кавалерии. Я вывел иконку с изображением крупного плана одного из этих вновь испечённых юнитов.

Действительно, он имел странный вид, несоответствующий общему антуражу игры. Словно его взяли совсем из другой стратегии, «Звёздные войны» или нечто подобное – я никогда не интересовался играми на основе фантастических фильмов.

То ли андроид, то ли боевой клон в космической броне, лицо скрыто тёмным забралом, на голове гладкий, матово блестящий шлем, наподобие положенных космонавтам. Рожки над ним – то ли антенны, то ли какие излучатели. Я скрыл иконку, игра показалась безнадёжно испорчена, а поначалу ведь мне понравилась эта историческая стратегия. Анимация, проработка деталей от архитектуры до оружия и обмундирования юнитов... К чему, скажите, понадобилось вводить чужеродные элементы, ломать кайф пользователю, то есть мне? Я чувствовал себя грубо обманутым, но надо было доигрывать – вопрос принципа для игрока со стажем.

А эти чужеродные игре юниты пёрли и пёрли, мой город пал, посланная на подмогу конница истреблена. Инопланетяне, неуместные в данной игре, двинулись на соседнюю крепость, которую мне нечем оказалось защитить. Я ударил всеми силами по столице неприятеля, может, после её падения я выполню квест и перейду на другой уровень? Не хотелось мне сражаться с роботами или инопланетянами, имея средневековую армию. Это просто не соответствовало условиям данной стратегии. Бред какой-то, может быть, разработчики игры свихнулись, ну, курнули там чего-то или глотнули? Ну как, скажите, ещё можно объяснить подобное? Зачем вообще делать такие игры? Вот так-то потакать пиратскому производству, приобретать с рук невесть что, польстившись на цену!

Прошло всего несколько дней после купли диска, и сын пожаловался, что никак не может выиграть в эту стратегию. Со снисходительностью опытного геймера к простаку-лузеру я пообещал разобраться, как только найду время. И вот вам результат...

Странные, явно не из этой стратегии вражеские юниты, к тому же неизвестно откуда беспрерывно возникающие, теперь уже взяли второй мой оплот и устремились на третий. Мои же войска штурмовали столицу, не в силах пока преодолеть сопротивление защитников внешних стен.

Несколько штатных колдунов со всей доступной им магией, высланные навстречу наступающим инопланетянам, оказались сметены. Их магические посохи не смогли противостоять лучемётам фигурок в пластиковой броне. Они пали один за другим, хотя и успели положить массу неприятелей. У меня оставался всего один город, а столица мятежников продолжала держаться.

Странные дирижабли, также появившиеся из ничего и никак не вписывающиеся в реалии этой игры, уже доставляли отряды на выручку осаждённым.

У моей армии оставалось всё меньше и меньше резервов, я невосполнимо терял ресурсы и территорию. Потери моих войск не успевали покрываться. Вскоре пал последний контролируемый ими город. И на экране монитора тотчас высветилась зловеще-торжественная надпись: «Поражение! Вы провалили миссию!» Я огорошено просмотрел статистику боя и начал игру сначала.

В этот раз успешное наступление моей армии развивалось гораздо быстрее. Всего за час я расправился с городами на периферии и вышел к столице мятежников, последнему оплоту неприятеля, квесту этого уровня. И опять, будто из какой-то прорехи игрового пространства, на моих маленьких воинов со средневековым вооружением посыпались новые и новые юниты с лучемётами.

Стараясь не поддаваться растущему раздражению, я заглянул в опции игры. Всё вроде бы соответствовало обычным условиям: и скорость скроллинга, и сглаживание анимации, и начальная степень сложности... Но мой взгляд споткнулся на непонятной, прежде не встречаемой строке: «Хроноопция». Понятия не имея, что это может означать, я снял стоящий подле флажок и вернулся в игру. Больше ничего необычного в опциях не обнаружилось.

И в самом деле, странные чужеродные юниты перестали появляться в моём тылу, всех лучемётчиков, уже развернувшихся для взятия одного из городов, добили молниями выставленные мною маги. Атакующие войска преодолели сопротивление защитников столицы. Вскоре на экране замерцала радующая глаз надпись: «Победа! Вы выполнили миссию!» Значит, всё дело оказалось в этой странной, неизвестно для чего и каким образом введённой, опции.

Я не выдержал и попробовал снова пройти тот же квест, включив хроноопцию. Сначала всё происходило, как в преж-
ние игры, мои войска ещё быстрее вышли к столице противника. И опять, не начался ещё последний штурм, как в моих тылах появились новые юниты противника. На этот раз из ничего родилась армада танков с чёрными крестами на башнях, эскадрильи самолётов с такими же эмблемами на крыльях сбросили бомбы на занятые моими войсками города. Колонны мотопехоты на мотоциклах с колясками двинулись к столице мятежников, рогатые каски виднелись над изготовленными к стрельбе пулемётами. Сомнений не оставалось: теперь на помощь противнику пришли части третьего рейха. Я вышел из игры, отключил хроноопцию, вернулся на поле боя и с наслаждением перебил нацистов, переставших получать подкрепление из ниоткуда, с помощью огненных стрел. Теперь я нисколько не сомневался в безумии разработчиков игры.

Последующие попытки сыграть с включённой хроноопцией выводили против моих неизменных средневековых ландс-
кнехтов и рыцарей то наполеоновскую гвардию в синих с белым мундирах, громившую мои отряды с примкнутыми штыками и значительно превосходящую мои пушки артиллерией, то лавины конницы с тачанками под красными флагами. В один из повторов моим бедным юнитам противостояли маленькие подвижные отряды неуловимых ниндзя, обладавших, кроме традиционных мечей и шурикенов, портативным лазерным оружием. Даже отключение хроноопции в середине игры не всегда спасало меня от поражения.

В следующий выходной мы с сынишкой снова отправились на рынок дисков. Я хотел поменять сумасшедшую стратегию на какую-либо нормальную игру, сын разделял моё устремление. Никто из продавцов не пожелал помочь нам, даже за доплату. «Туфта какая-то полная! – заключил один из них, деятельный молодой парнишка в низко надвинутой на самые глаза вязаной шапочке после тщательного изучения нашего диска с помощью ноутбука. – Не-а, такое никому не нужно...» Не удалось найти и того нахрапистого пожилого мужчину, всучившего мне этот товар. Я даже не смог как следует описать его спрашиваемым завсегдатаям здешнего места. И хотя сын пришёл на помощь, заявив, к моему немалому удивлению, что тот дядя был чем-то похож на меня, ни шиша мы не добились. Никто не смог нам ничего сказать на его счёт. Несолоно хлебавши, мы ушли с рынка с той же самой странной игрой. Правда, чтобы утешить сынишку, пришлось купить по его выбору парочку других дисков, которые в случае чего можно было бы поменять у постоянных продавцов.

Я пробовал прекратить попытки пройти уровни с включённой хроноопцией, но эта игра оказалась вроде заразы: снова и снова я возвращался к ней, бесплодно тратил на неё уйму свободного времени. Теперь волей-неволей я подолгу ломал голову над странным приобретением. Кому и зачем понадобилось создавать подобную бессмыслицу, от которой никакого проку? Как такое вообще возможно оказалось создать?

Единственное объяснение, что мне пришло на ум, заключалось в следующем. В файлах этой игры скрыт некий карман, вроде виндовского буфера обмена. Но откуда берутся в нём эти всевозможные юниты, заимствованные то ли из других игр, то ли из других времён? Как это возможно технически? Это же не онлайновая игра, всё записано на DVD. Хотя тех избыточных гигов, что она занимает, может хватить на что угодно. Неужели там изначально скрыты наборы этих юнитов и вооружений из других стратегий? Для чего? Что за бредовая разработка! Если так, то отключение этой самой «хроноопции» закрывает этот карман, делает его недоступным для использования, так, что ли? Но почему буфер досягаем лишь противнику, а не мне? Было над чем задуматься. С тех пор этот загадочный диск не давал мне покоя, надолго задав работу моим извилинам.

Однажды, спустя много времени после первого знакомства со странной стратегией, меня осенило. Хроноопция, как ни фантастично, потому так и называется, что действительно включает другой временной режим для моего противника. Я и мои войска остаются как бы фиксированы в единственном настоящем времени, тогда как мой соперник получает возможность играть, используя передвижение по временной шкале. Этот самый карман или буфер обмена, находящийся вне моего времени и потому мне недоступный, может использоваться противником для захвата и переноса юнитов из других эпох в масштабе данной игры. Нужно было лишь продумать детали, что оказалось совсем непросто.

Чем больше я ломал голову над этой шарадой, тем более уверялся в том, что на диске в самой «средневековой стратегии» каким-то образом записана подсказка принципов перемещения во времени. Вот тебе и хроноопция! Я уже не мог остановиться. К сожалению, сын не разделял моих интересов, ему было «фиолетово» до отцовских интересов и рассуждений. Даже другие компьютерные игры не вызывали в нём прежнего энтузиазма, может, и к лучшему. Сначала я полагал, что это всего лишь издержки подросткового возраста, но затем он вполне осознанно сделал свой выбор: поступил в медицинскую академию. И хотя мы никогда не утрачивали нить общения, в моих дальнейших исследованиях он уже не мог быть помощником.

Первая моя научная публикация по данной теме увидела свет лишь годков через семь, зато потом пошло и поехало. Меня пригласили во вновь созданный НИИ хронофизики Российской академии наук в Москву. Пользуясь старыми газетными клише – наука в эти годы снова была на марше. Общие положения теории темпоральных сдвигов я сумел оформить в моей докторской диссертации ещё спустя пятнадцать лет. Ещё годы потребовались на то, чтобы стало возможно приступить, наконец, к реальным разработкам методики передвижения во времени. Того самого, что некогда прозорливый Уэллс назвал «машиной времени». Однажды я с горечью понял, что не успею завершить работу при своей жизни. Мне просто не хватит остающегося срока. Конечно, рядом есть сотрудники и ученики, зарубежные исследователи дышат в затылок, но так хотелось закончить начатое, увидеть воплощение теоретических обоснований в повседневности. Сколько долгих лет я лишь нащупывал подходы к этой методике! Сколько времени и сил оказалось утеряно впустую! Как бы хотелось это исправить, наверстать упущенное! Но... поздно кусать локти.

Первые практические результаты оказались очень и очень обнадёживающими. И тогда я решился. Скрыв от коллег, от близких, я собрал всё уже известное по теме, записал эти доказанные пути темпорального переноса на старенький DVD, зашифровав их под видом «хроноопции» в древнюю «средневековую стратегию», и отправился в пору своей молодости. Я располагал всего лишь одним-двумя часами, но зато точно знал, где и когда смогу встретить себя вместе с сынишкой. Ранее мой план не удался бы: именно в том возрасте я обзавёлся компьютером с DVD-приводом. Всё так и вышло. Я встретил их на рынке компьютерных дисков, не было времени изумляться продававшемуся вокруг старью. Я сразу узнал своего первенца, а уж потом и себя тридцатилетнего, вдохновлённого недавним приобретением своего собственного первого компа, рядом с ним. На моём диске в игре находились гораздо более полные данные, чем те, что я получил в своё время при подобных обстоятельствах. Я боялся только одного – как бы он не отказался от моего предложения, ведь тогда мои усилия и вопиющее нарушение правил института окажутся совершенно напрасны. Я подошёл к ним поближе и, стараясь быть как можно более вежливым и убедительным, предложил переписанную недавно «средневековую стратегию». Другого шанса у меня просто не оставалось.