Мария Сакович

Почему для долгих? Потому что объемные и читать их нужно вдумчиво. Да, все эти книги принадлежат перу иностранных авторов, но это не делает их хуже, скорее наоборот – отвлеченность от повседневности их только украшает. Поэтому не будем медлить и приступим к обсуждению и рекомендациям.

Кен Фоллетт, «Столпы Земли».

Настало время делиться сокровищами. Как вы уже догадались, все мои находки и восторги связаны с книгами и гораздо реже – с фильмами. Сегодня хочу рассказать о романе, который увлек меня больше, чем «Игра престолов» и почти так же, как «Проклятые короли». Это воистину наслаждение, и имя ему – «Столпы Земли» Кена Фоллетта.

Начать следует с того, что у романа очень правильное название – что, как не храмы, держит на себе небесный свод, соединяет бренную землю с горним миром? Что, как не храмы, являет собой застывший в камне гимн и славословие Господу, даровавшему человеку талант, голос, зрение, слух и ум? Что, как не храмы, стало символом любви малых сих к Единому Творцу, символом жертвы и желания единения? Поэтому «Столпы Земли», словно огненный столп в пустыне (а последний роман серии так и называется: «Столп огненный») освещают людской путь к Богу – любви вечной, непорочной и живо-
творящей. С другой стороны, столпы Земли – это, безусловно, люди. В первую очередь, праведники и подвижники, но и все остальные, стремящиеся ввысь, держат на своих плечах небесный свод или помогают его держать другим.

Кто же такой Кен Фоллетт? Валлиец. Командор Ордена Британской империи. После изучения философии в 1970-х годах он несколько лет работал журналистом и начал писать романы. Приобрёл всемирную известность после выхода в свет романа «Игольное ушко» (англ. Eye of the Needle). Книга была переведена на 30 языков и вышла тиражом в 12 миллионов экземпляров.

Собор, который строят герои романа – вымышленный, как и город Кингсбридж, в котором всё и происходит. Однако автор фактически изобразил вдохновивший его собор Санта-Мария-де-Витория в испанском городе Витория-Гастейс. Это привело к большому притоку туристов, за что правительством города писателю установлен памятник возле собора.

По словам самого Фоллетта, написать исторический роман его побудил возникший интерес к соборам. Он предположил, что строительство такого сооружения заняло бы минимум 30 лет и наверняка сопровождалось большими трудностями, связанными с нехваткой финансов или нападениями неприятелей, что давало длинный, но интересный сюжет. За основу для Кингсбриджа был взят город Марлборо, графство Уилтшир. Автор обосновал его выбор тем, что оттуда можно было за несколько дней добраться верхом до Винчестера, Глостера и Солсбери. Прототипом Кингсбриджского собора послужили кафедральные соборы Уэлса и Солсбери. При работе над романом Фоллетт использовал труд Николауса Певзнера «Очерк европейской архитектуры», а также работы Жана Гимпеля «Строители собора» и «Средневековые машины». А если параллельно читать «Историю цвета» Мишеля Пастуро, то многое не только встаёт на место, но и обретает реальные, выпуклые, ощутимые черты.

История такова: аббат Филипп желает построить в своём монастыре кафедральный собор, и того же хочет строитель Том, который буквально одержим идеей постройки «своего» собора и бродит по Англии в поисках такого строительства. Когда эти двое наконец встречаются, старый собор ещё стоит и не собирается рушиться, но случается пожар, и все понимают, что такова судьба. Дальше сюжет закручивается так, что пересказать в двух словах невозможно, а в двух тысячах не имеет смысла, ибо лучше автора его историю не расскажет никто. Поэтому отсылаю всех к первоисточнику и немного завидую вам.

В отзывах иногда проскальзывает мнение, что герои в романе какие-то то картонные, то деревянные, то слишком хорошие или плохие. Особенно часто это пишется о фактически главном герое, аббате Филиппе, строителе собора и настоятеле обители в Кингсбридже. Он действительно выглядит очень... цельным. Настолько, что его можно посчитать деревянным. Однако люди, которые пишут такое, не читали ни житий святых, ни историю церкви, ни вообще исторических произведений. Дело в том, что великие личности часто бывают монолитными. К примеру, таким был адмирал Ушаков, таким был протопоп Аввакум и его главный антагонист патриарх Никон, таким был Сергий Радонежский, таким был апостол Павел, великомученики первых веков христианства. Сомнения не были им особенно свойственны, потому что их образ жизни, мыслей, даже тело – всё подчинялось великой Идее. И кажущаяся одномерность и плоскость персонажа в данном случае – дань этим великим служителям. Фоллетт явно изображал именно такого человека – любящего Бога, живущего для Бога и с Богом. Кроме того, в обычной жизни хорошие люди тоже иногда встречаются.

Роман (а по сути, серия «Кингсбридж») как бы являет собой коктейль из «Игры престолов» и «Проклятых королей». Я нежно люблю оба произведения, хотя Дрюона перечитываю с удовольствием, а вот Мартина – не хочется. Слишком много жестокости и цинизма. У Дрюона же больше интеллектуальности, интриг, хитросплетений и загадок, хотя крови и несчастий тоже хватает. Здесь же очень удачно совмещено всё и сразу: историчность и вымысел, правда и фантазия, культура и искусство – и множество витиеватых легенд. Поэтому если любить толстые романы о средневековье, людях того времени и тяготах их жизни, то серия ровно то, что нужно. Кстати, «Столпы Земли» стал первым романом Фоллетта, написанным не в жанре триллера, а также самым продаваемым его произведением. По нему был снят 8-серийный мини-сериал (2010) и разработана одноимённая компьютерная игра. Роман занимает 33-е место в списке 100 лучших книг по версии Би-би-си.

Правда, мне показалось – многовато секса. Что поделать, я медленно, но верно превращаюсь в библиотечную бабку у подъезда, которая везде видит наркоманов, проституток и геев и не может молчать об этом. Я бы спокойно обошлась без детального описания бурных эротических сцен, которые к тому же мало что добавляют к сюжету.

В целом же это яркий, умный, захватывающий роман. Он способен подарить читателю наслаждение погружения в мир истории, приключений, большой любви и невероятного коварства. Неистово рекомендую как одно из ярчайших моих литературных впечатлений за последний год.

Джон Стейнбек, «Гроздья гнева» и «Зима тревоги нашей».

Люблю перечитывать книги. Мало того, что после долгих лет перерыва обнаруживается, что не помнишь почти ничего, так и читаешь совершенно иначе, просто потому, что ты уже другой человек. Поэтому за Стейнбека я взялась с удовольствием и предчувствием новых открытий в старом тексте. И не ошиблась.

«Гроздья гнева» – та самая остросоциальная проза, которую я так не люблю. Понятно, что как программное произведение роман был едва ли не гвоздём среди американской прозы в вузовской программе, за который цепляются остальные носители смыслов, которых я Божьей милостью даже не открыла (и не планирую). Он и запомнился лучше, чем «Зима тревоги нашей», просто потому, что сдавать его приходилось прямо по билету и, следовательно, читался он добровольно-принудитель-
но. Но впечатлил, конечно, и тогда.

Сейчас, должна сказать, он воспринимается под другим углом. Точнее, с другим акцентом – если раньше, в университете, казалось, что это противопоставление – вот, мол, любуйтесь, как жила вожделенная нами Америка, то сейчас мы уже знаем, что не только жила, а местами и живёт примерно так. «Землю кочевников» помните? Ну вот это про наши дни. И можно сколько угодно кричать, что художественные произведения не отражают реальность, но это не так – отражают. Причём пусть даже гиперболизированно и искаженно, но в том числе благодаря этому можно понять боли и травмы общества.

Что интересно, герои «Гроздьев гнева» не раздражают. Они примерно так же не раздражают, как герои Шукшина, Вампилова или Распутина – особенно Распутина. Да, это простые люди, необразованные и малограмотные, но хорошие по своей глубинной, человеческой сути. Им нужна работа, чтобы чувствовать себя спокойно и достойно. Без работы, даже в правительственном лагере, они не чувствуют себя комфортно, потому что только работа даёт им ощущение уверенности и стабильности. Конечно, тут снова в полный рост встаёт вопрос механизации и даже роботизации труда, когда человеку практически нечего делать на своей земле (и это очень интересно переплетает-
ся с опытом китайцев в последние 20 лет) и он, оторвавшись от неё, не представляя себя полноценным существом без этой земли, катится вперёд как перекати-поле, влекомый ветрами перемен, и неизвестно, удастся ли ему где-то остановиться, или так и докатится он до конца времен и сгинет без следа.

В общем, классика потому и классика, что всегда актуальна.

А «Зима тревоги нашей» в свое время зацепила гораздо меньше, а сейчас, во втором приближении, как раз наоборот – роман-то очень хорош! Чем-то похож на Лондона, чем-то на O'Генри, чем-то на Твена даже, но при этом всё равно особенный. В целом ничего удивительного, история обедневших старых семей не только и не столько американская классика, это в целом классика всемирная. Но вот способ выбраться из этого состояния – идея, как мне кажется, чисто американского производства. Бесчестие и махинация на грани преступления, вмешательство судьбы, грань, которую переступать нельзя, но приходится и после этого уже не остановиться – тоже общие проблемы, скорость ускорения свободного падения в бездну обсуждают почти все авторы.

«Зима тревоги нашей» хорош и своей рассуждательной стороной. Оно и понятно – им Стейнбек поставил точку в своём писательском опыте. Это роман уже очень зрелого, во многом поверхностно-циничного, но благородного в глубине души человека. Сам автор считал, что «плохой роман должен развлекать читателей, средний – воздействовать на их чувства, а лучший – озарять им путь. Не знаю, сумеет ли мой роман выполнить хотя бы одну из этих задач, но моя цель – озарять путь». И мне кажется, именно с «Зимой» автору это удалось – озарить, осветить, просветить, пояснить. И хотя положительной критики романа Стейнбек так и не дождался, я уверена, что «Зима тревоги нашей» куда острее тех же «Гроздьев» хотя бы потому, что во втором случае мы не стоим перед выбором, кого жалеть, нам всё ясно, а вот в первом непонятно, кому сочувствовать? Вроде каждый заслуживает понимания, но если копнуть глубже, то выясняется, что в книге в принципе нет достойных героев, разве что Мэри Хоули, кажущаяся буквально пластиковой куклой на фоне других людей.

В качестве признания в любви к «Зиме тревоги нашей» приведу несколько цитат.

«До свидания» звучит нежной грустью и надеждой. «Прощай» – коротко и безвозвратно, в этом слове слышен лязг зубов, достаточно острых, чтобы перекусить тонкую связку между прошлым и будущим» (очень созвучно моему восприятию «прощай», в котором мне слышится звук падающих на крышку гроба комьев земли).

«Я не раз удивлялся мудрости Андерсена. Король поверял свои тайны колодцу и мог быть спокоен, что никто его тайн не узнает. Хранитель тайн или рассказчик должен думать о том, кто его слушает или читает, потому что сколько слушателей, столько и различных версий рассказа. Каждый берет в рассказе что может и тем самым подгоняет его к своей мерке. Одни выхватывают из него куски, отбрасывая остальное, другие пропускают его сквозь сито собственных предрассудков, третьи расцвечивают его своей радостью. Чтобы рассказ дошёл, у рассказчика должны найтись точки соприкосновения с читателем. Без этого читатель не поверит в чудеса. (...) Но, пожалуй, идеал –
андерсеновский колодец. Он только слушает, отголоски же, возникающие в нем, негромки и быстро замирают» (Таков портрет идеального читателя. – Прим. авт.).

«Судят только за неудачу. Преступление, в сущности, только тогда становится преступлением, когда преступник попался».

Давайте не забывать в цейтноте, как важно перечитывать старые книги.

Джон Ле Карре, «Ночной администратор».

Давно мне его советовали, но всё руки не доходили и объем настораживал. Плюс не поклонник я шпионских романов, иняз и обязательное изучение наследия Флеминга напрочь отбили желание погружаться в тематику деятельности иностранных спецслужб, если это не реальные события. То есть тот же «Момент истины» любим и обожаем, «Наш человек в Гаване» вызывает логичную позитивную реакцию (Грэм Грин и сам сотрудник разведки, и писатель прекрасный, и юмор у него соответствующий), а всякие бондианы – увы, кроме раздражения, никаких эмоций.

Но буквально неделю назад Ле Карре в прямом смысле слова свалился мне на голову. Значит, это судьба, сказала я и потащила книгу на прочтение. И не зря.

В произведениях Ле Карре нет супергероев, он обходится без романтической окраски профессии секретного агента. Мир будничной работы спецслужб напряжённый, но тусклый (даже туманный, ведь дело завязано на операции в первую очередь британской разведки), американская и британская разведки противостоят друг другу и самим себе, но без перестрелок и затянувшихся погонь. Его герои –
антиджеймсбонды. Ле Карре отрицательно относился к творчеству Флеминга и называл агента 007 фальшивым, и в этом я с ним солидарна.

Ле Карре утверждал, что дух каждой нации находит отражение в характере деятельности её разведки. И тут я тоже соглашусь – именно потому мне так нравится наша разведка, что она отражает силу и цельность русского характера. Его простоту и сложность, многогранность и даже честность: вступая на скользкий путь обмана во имя своей страны, разведчик должен верить в свое дело безоговорочно, всей душой. И у Ле Карре примерно тот же посыл: только идея, только содержание, только высокая цель смогут дать агенту силы для выполнения миссии.

Стиль Ле Карре отличает внимание не только к сюжету, но и к мельчайшим подробностям характера героев, деталям обстановки, общей атмосферы и тому подобным нюансам и элементам. Главный герой «Ночного администратора» – собственно ночной администратор дорогого швейцарского отеля с армейским прошлым Джонатан Пайн готов мстить самому страшному человеку в мире Ричарду Онслоу Роуперу, торговцу оружием, известному во всем мире, за страшную смерть любимой женщины. Переживания Пайна описаны очень точно, выпукло, трепетно. Женские образы чуть более топорны, статичны, но это роман не портит, так как секс и условная любовь в нем только мешают развитию сюжета (я бы её вообще убрала, но тогда и читателей останется всего ничего). При этом все краски событий словно приглушены, специально на минимум выкручена яркость, чтобы читатель не отвлекался на тропические красоты или внешность женщин, а упорно следовал мысленным взором за главными героями.

В целом следить за приключениями Пайна интересно, но куда более захватывает вторая линия сюжета – противостояние разведок. Опять же не буду спойлерить, но именно эта тонкая игра составляет лично для меня самую аппетитную часть романа. В неё погружаешься с головой и громадным интересом, и в результате линия Пайна как бы оттеняет шпионские страсти и бурные переживания, сопровождающие каждое столкновение двух сил в высоких кабинетах.

Так как тема для меня не очень освоенная, особенно советовать не рискну, возможно, это отнюдь не лучшее произведение в жанре и даже у автора, но сериал с Хью Лори и Хилдлстоном уже занесла в список хотелок (нежно люблю обоих).

Из забавного: в тексте есть упоминание о Владивостоке в контексте «это далёкая и удивительная земля, где живут люди с пёсьими головами и происходят невероятные истории, связанные с бизнесом и приключениями удивительных персонажей». В этом все британцы.

Шон Байтелл, «Записки книготорговца».

Счастье любит тишину. Любовь, если она настоящая и природная, говорит тихо, спокойно и без истерик, без биения пяткой в грудь и стонов буревестника. Именно такой любовью пропитана каждая страница, каждая строка «Записок книготорговца» Шона Байтелла.

Шон Байтелл – шотландский писатель, владелец книжной лавочки и автор нашумевших мемуаров «Дневник книготорговца». Родился в 1970 году в Уигтауне (Галлоуэй), Шотландия в семье фермера. Учился в Тринити-колледже, но ушел, так и не получив степень юриста. Открыл книжный магазинчик в 1980-х, однако долгое время бизнес не приносил желаемых плодов. Байтелл был уверен, что прогорит. Он оставил затею с торговлей книгами и сменил несколько профессий, пока в 2001 году не вернулся в родной город и вновь не открыл свое дело.

То есть вот она, любовь, уже и здесь видна: помыкался человек, пошатался по белу свету – и вернулся к своим рыбалкам, книгам и холодным ветрам. Шотландия – красивый, но неласковый край.
Люблю такое, а уж если в книге есть книги, то лучше ничего и не придумаешь.

Перу Байтелла принадлежит несколько произведений, и все они о деле, которое Байтелл знает в буквальном смысле от корки до корки. Он пишет о книгах и о людях, которые покупают и продают книги. За долгие годы он не только изучил их, но и примирился практически с любыми их причудами. Более того, они стали неотъемлемой частью будней букиниста, яркими деталями этого отнюдь не спокойного и не супердоходного бизнеса. Казалось бы, сложно из года в год работать вместе с женщиной, которая постоянно путает книги, цены и хамит к тому же. Но Байтелл умудряется не только терпеть, но и находит в этом преимущества.

Отдельные отрывки, когда автор приезжает забирать/выкупать книги у владельцев, выглядят скетчами или легкими карандашными набросками, уловившими квинтэссенцию момента. Красивый и большой дом, из которого переезжают пенсионеры, продающие содержание книжных полок, словно шепчет о старости, нездоровье и желании покоя. Слишком большой дом, оставшийся после смерти родителей, который нужно продать, монотонно повествует о небольших доходах и памяти, от которой хочется избавиться. Книги, даже неоткрытые, вообще говорят о многом. Еще у Байтелла есть немного о книгоиздании, и это еще интереснее.

Книжный магазин – не центр вселенной, вокруг него не вертится туристический мир, люди не стоят в очереди, чтобы проникнуть в него. Однако хоть поток и не срывает двери, но он постоянен и его реально обслужить. А что ещё нужно скромному книготорговцу? К тому же посещаемость повышается в высокий сезон, когда в городе проходит фестиваль искусств. Тогда в него заглядывают знаменитости, устраиваются встречи и вечеринки, а ещё там заседает книжный клуб. Нашим бы звездам и устроителям фестивалей вчитаться в текст и вместо задирания носов по разным площадкам заботиться о тех, кто занимается нелегким делом – продаёт букинистику, к которой рано или поздно причислят каждого из ныне живущих и пишущих.

Ну а теперь непосредственно про любовь. В книге Байтелла нет ничего про патриотизм, про красоты природы и подвиги соотечественников. Нет даже исторических пассажей. Фактически он описывает каждый день одного года, повторяющиеся будни, смену сезонов: жару и дожди, пустующий или переполненный магазин, и немного – совсем чуть-чуть – описывает внешнюю среду. Но как-то так описывает, что понимаешь, чувствуешь, видишь его глазами, привычными к этому ежедневному чуду, море, реки, вересковые пустоши, красивые дома, серое небо... суровый край, который покоряет мгновенно. Скрыть любовь, которой пропитана каждая секунда жизни Байтелла, невозможно, ею светятся страницы книги. И понимаешь, что если будет возможность, ты обязательно прочтёшь и другие его книги, а если мир изменится и доведётся побывать в Шотландии, Уигтаун станет одним из самых желанных мест для посещения.

Это очень уютная, очень умная, очень живая и очень простая повесть о простых людях, для которых книги – жизнь. И она прекрасна в любом состоянии, в любую погоду и в любом настроении. Это буквально подарок судьбы, прятавшийся в недрах моих полок. И я крайне рекомендую «Записки книготорговца» всем любителям литературы, поисков и букинистических сокровищ, а также чтения спокойного, лёгкого и одновременно невероятно полезного. Чтения, похожего на какао с маршмеллоу, без которого любой вечер кажется незавершенным.