Игорь Блинов
Железный дровосек
Наши военные очень умны, потому что они постоянно учатся. По способности постоянно учиться наши переплюнули обезьян, дельфинов и всю видимую часть галактики. Наши учатся всему, всегда и везде. В принципе, вся жизнь военнослужащего – это непрерывная череда занятий, зачетов, тренировок и учений.
Искусству проводить учения невозможно научиться. С этим умением рождаются, а потом всю жизнь только оттачивают грани мастерства. Конечно, можно найти шамана-наставника, можно попробовать впитать азы и принципы, но все равно достигать сверкающих вершин придется только самому.
УЧЕНИЯ – ЭТО АПОГЕЙ ОБУЧЕНИЯ!
Учения требуют к себе трепетного отношения, а чтобы военный испытывал этот трепет, их принято проводить ночью. Еще лучше в дождь, а еще лучше в мороз, но тогда уже в трусах и в противогазе.
В нашей части, вцепившейся ногтями в гранитные берега Баренцева моря, служил старшиной роты охраны Подгорный Петр Федорович. Изумительной души и чуткости человек, когда выпьет... Но когда командир на службе и супруга дома одновременно «перекрывали» Федоровичу кран, то он, лишенный своих традиционно-законных «ста грамм на кило живого веса», превращался в дикого и свирепого вепря. В роте начинался ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС: «гомосапиенсы», оборзевшие за период душевного равновесия старшины, начинали срочно красить тумбочки, беспорядочно стричься и истерично стирать занавески, готовясь к кульминационному действу – УЧЕНИЮ ПО ЗАПРАВКЕ КОЕК.
В назначенный час зеваки из других рот и счастливчики-дневальные облепляли окна казармы и, расплескивая ужас по подоконникам, наблюдали, как бойцы роты охраны обреченно, словно гладиаторы перед представлением, выносят на плац кровати и вешалки. В центре, на табуретке, памятником святой инквизиции сидел Подгорный. В руках – Устав. В каждом глазу – МУРЕНА.
Для начала Федорович минут двадцать самозабвенно проповедовал что-то про священный долг и мыльницы, затем командовал: «Отбой!» и включал секундомер.
Бойцы серыми мухами разлетались по койкам и, содрав с себя одежду, в мгновение ока оказывались под одеялами. Казарма ежилась. Команду «Подъем!» они выполняли еще быстрее. После третьего раза Подгорный делал «зачетный взлет» и ставил оценку в журнал каждому.
Весь кошмар заключался в том, что на улице трещал январь, мела пурга, а окружающий мир кутался в непроглядную темень полярной ночи.
Воспитательного действия хватало недели на три – рота опять становилась отличной и шелковой, а Федорович, с чистой совестью, снова погружался в изучение своего богатого и заковыристого внутреннего мира.
И наконец, самое непонятное: в роте никто не болел. Даже насморком. Вот такой парадокс.
ОХ, И БОГАТА ПАРАДОКСАМИ ЗЕМЛЯ РУССКАЯ!
Именно поэтому Запад нас никогда не поймет, а поскольку все непонятное пугает, то бояться нас будут вечно. Нам же бояться некого и нечего – мы сами по себе страшные.
Шли флотские учения. Подводники собирались стрельнуть ракетой на Приз Главкома ВМФ. Ракетная база, где эти ракеты водились в немереном количестве, сказала: «Нет проблем!», и капитан третьего ранга Валька Болтунов поскакал в хранилище, погоняя перед собой табунчик матросиков, чтобы эту самую ракету погрузить на ракетовоз и отвезти братьям-подводникам: «Берите! Пользуйтесь! Вальке не жалко!»
Открыли ворота:
– О, ё-моё...
Та самая ракета (впрочем, как всегда) лежит аж в дальнем углу, а перед ней еще штук десять. За час их кое-как растолкали и загнали внутрь «Кировец»:
– Давай цеплять!
Здесь подробнее.
Ракета лежит на телеге и свешивается с нее, вперед и назад, метра на два с половиной. У телеги водила с ухом (оглобли с кольцом, если хотите) – метр восемьдесят, и чтобы зацепиться за форкоп трактора, не хватает сущей мелочи – семидесяти сантиметров, ну метра, если с запасом. (Того бы козла, который эту телегу изобрел, самого бы вместо водила пристегнуть!)
Однако для Вальки эта ситуация – штатная. От уха до форкопа кидается тросик, а под нос ракеты (там между носом и землей – метр) загоняется матрос (обычно это «сын степей» из тех, что размером поменьше). Получается очень красиво – огромный «Кировец» тянет трос, трос тянет водило, водило – телегу. В середине, верхом на оглобле, стуча себя коленками по ушам, бежит «степной сын» и при этом еще пытается рулить.
На выезде трактор дернул, матрос упал, и неуправляемая ракета на телеге въезжает левым крылом в косяк ворот. Крыло – всмятку. Картина Репина «Приплыли».
Валька опупел:
– Вот это да!.. Лучше бы я помер молодым!
Но пупел недолго: когда Болтунова клюет сзади жареный петух, он начинает быстро соображать:
– Другую возьмем!
Фигу! Готова только эта!
– Будем менять крыло!
Вот это круто! У каждой ракеты крылья родные, а ставят
их только на заводе, только по лазерному лучу и только в белых халатах.
Валька, в рваном ватнике, с самым сообразительным моряком побежал на площадку списанных ракет. Несообразительные в это время отвинчивали сломанную плоскость. На площадке выбрали подходящую по цвету и «быстренько ампутировали».
Прибежали, приложили – о-па! Дырки не совпадают!
– Будем сверлить!
Сообразительный сгонял в автопарк за дрелью.
Просверлили, нарезали резьбу, прикрутили:
– Ну! Как здесь и была!.. Кривовато, правда, да ладно. Автопилот отработает! Долетит родимая!
Валька хлопнул ракету по серому боку и махнул ракетовозу:
– Подъезжай!
Второй раз он хлопнул ее, когда она медленно вползала в контейнер лодки.
– Ну что, Валь, долетит? – спросил брат-подводник.
– Обижаешь! – Болтунов расписался в документах, махнул рукой атомоходу и скрылся в тумане.
Через день лодка всплыла там, где ей и нужно было всплыть. Помахав «лопатой» РЛС, нашла цель. Еще через полминуты, оглушительно взвизгнув, стартовики выбросили «родимую» в просторы пятого океана.
ПОДВОДНИКИ ТОЖЕ ЛЮДИ.
В электронные, ракетные мозги кто-то что-то ввел, ну, не совсем так, как это надо было ввести. И несчастная, ни в чем не виноватая ракета, с кривым крылом и сходящим с ума автопилотом, полетела, разумеется, не совсем туда... ну, скажем так, почти в другую сторону.
Минут через десять братья-подводники, которые должны были проконтролировать попадение, заволновались:
– Ну что, не видать?
– Не-а... – экран РЛС тральщика был девственно чист.
– Пошли, посмотрим, может, опять ящик барахлит?
Стукнули ногой по ящику, вышли, посмотрели, приложили руку ко лбу – все равно не видать.
– Хрен с ней... С подводников ящик коньяка... Передавай: «Есть попадение».
Через два дня подводники получили Приз. Еще через день озадаченный командир лодки с нервничающим старпомом («Если узнают – всем хана!») в две руки отволокли на тральщик булькающую сумку.
Что же с ракетой?
Она честно искала цель. Цели не было. Когда кончилась программная дистанция, ракета «плюнула» и «вырубилась». Еще долго она летела «закрыв глаза», а зря – внизу проплывали исключительно красивые пейзажи страны Суоми...
Когда кончился керосин, измученная машина шмякнулась на стоящий в лесу хуторок и задавила корову.
Через неделю удивленный Министр иностранных дел получил финскую ноту протеста.
В тот же день Генеральный Секретарь пригласил Министра обороны и очень сильно «наканифолил» ему задницу.
Министр вызвал Главкома и от всей души потоптал его ногами.
Главком поставил Комфлота в позу «смирно» и «надругался над ним в грубой и циничной форме».
Комфлота исподлобья посмотрел на бледно потеющих командира лодки и брата-контролера, молча открыл ящик и положил на стол томик «Камасутры»... пардон, Устав, конечно!
На радостях, что он здесь совершенно ни при чем, Валька Болтунов напился в хлам, посеял зарплату и получил от жены по балде сковородкой.
ГОСПОДИ! СПАСИ МОРЯКА!
...А корову Советский Союз финну все-таки купил...
