Матвей ФУРМАН,
12 лет,
г.Южно-Сахалинск
«Я учусь в пятом классе. Занимаюсь в изостудии, в секциях,
биатлоном, классической гитарой, информатикой. Член областного литературного объединения «Лира». Пока у меня была только одна публикация: рассказ «Да-нет» в журнал-газете «Фантазёры» №11 за прошлый год».
Кукареку!
Хуторская байка
Эту историю я услышал от моего друга Тимофея, а он – от своего дедушки.
Однажды, где-то на юге России, в давние советские времена, женщина по имени Юлия поймала курицу, которую смеха ради звали Кукареку.
Поймала она её и съела.
И люди из-за этого звали женщину Кукареку:
– Привет, Кукареку!
– Пока, Кукареку!
– Как дела, Кукареку?
И десять лет звали её так, пока она через десять лет не ударила мужчину, который в очередной раз назвал её Кукареку.
Юлию с адвокатом вызвали в суд.
Свою речь адвокат начал, как начинают во всех судах – с приветствия.
– Здравствуйте, товарищи! – поприветствовал он сидящих
в зале.
– Здравствуйте, товарищи! – повторил он.
Повторял он это двадцать минут, пока у сидящих не воз-
никло скромное желание забить его камнями.
Но адвокат крикнул:
– Послушайте! Вы называли Юлию кукареку – и она готова
вас ударить только через десять лет. А я вас называю товари-
щи – и вы меня готовы убить через двадцать минут.
Эксперимент
(Как мы не поиграли в аттракционы)
Мы с Тимофеем Лихачом (не бойтесь, фамилия такая) пришли в гипермаркет «Калинка». Родители дали нам денег, и мы решили поиграть в аттракционы на все пятьсот рублей.
Мы долго их рассматривали, а потом я сказал:
– Пойду прогуляюсь, присмотрюсь. Деньги у тебя пусть полежат в кармане.
Я прогулялся – смотрю, а он идёт мне навстречу с мороженым.
В мороженом у него всякие штуки интересные – орехи, карамель, конфитюр... Тимофей идёт, чек читает. Я как в этот чек глянул, чуть сознание не потерял:
– Ты что, ошалел? Четыреста пятьдесят рублей! Я сказал:
пусть в кармане полежат!
– Ты же не говорил: «Не трать». И разве тебе жалко сто тридцать рублей на шарик мороженого?
– Не жалко. Но почему так дорого?!!
Оказалось, Тимофей не утерпел – и потребовал в своё мороженое все добавки, что были выставлены в витрине.
Нам хватило сдачи только на один аттракцион. Да и он оказался сломанным. Вот невезенье...
Мы грустно разбрелись по домам.
Полосатый-усатый-1
(Охотничья байка)
Бабушкин дядя (его звали Фёдор) был очень открытым человеком: по всему Дальнему Востоку у него полно было знакомых
и друзей; знал он и знаменитого тигролова Богачёва, на чьём
счету было много пойманных зверей для зоопарков и цирков.
Однажды к Богачёву напросилась махонькая съёмочная
группа – фотограф и оператор:
– Дорогой Иван Павлович, возьмите нас, пожалуйста, снять
вашу лювлю тигра.
– Нет, что вы! – отвечал охотник. – Это опасная задача!
– Ну возьмите нас, пожалуйста!..
И упросила группа тигролова.
Вот приехали они на то место: команда Богачёва – охотники – по всем знакомым тропинкам... О!.. Тигр!
Начали они тигра ловить. Вяжут!
А оператор и фотограф жарким потом обливаются, вовсю
ручки свои крутят – и взгляда от Амбы* не отводят.
* Амба – «тигр» на языке гольдов.
Но когда взялись плёнку проявлять – посмотреть, что по-
лучилось – на плёнке ничего не было!
Как так? Почему? За малым дело стало. Оказывается, они
с камер забыли снять колпачки.
Полосатый-усатый-2
(Легенда)
Бабушка, будучи молодой аспиранткой, поехала в Уссурийск на конференцию.
Уссурийск – замечательный город. Во-первых, это очень
чистый город.
Бабушка с двумя-тремя подружками (аспирантки быстро
перезнакомились) на углу купили семечек и, радостные такие,
щёлкают себе, как в деревне на завалинке. Тут какая-то женщина с проникновенными глазами подходит к ним и проникновенным голосом говорит:
– Вы только посмотрите, какой у нас чистый город!
Девушки смущённо спрятали кульки за спину.
А ещё Уссурийск окутан легендами.
Например, бабушка рассказала мне одну из них.
Жили-были два брата.
Звали их так: старшего звали Маха ( по-удэгейски «медведь», хозяин), а младшего Куты Маха (по-удэгейски «тигр»,
большой хозяин). А русские охотники звали их Макеша и
Кеша.
Проснулся как-то Кеша и рассказал брату свой сон.
А приснилось ему вот что: стоит он под горой, а мимо него идёт красавица, но на него не смотрит. Не успел он огорчиться, смотрит – вторая идёт, ещё красивее первой, и гордо
проходит мимо.
Глядь – и третья явилась, подошла и поцеловала его.
Макеша сказал ему:
– Это плохой сон. Будь очень осторожен.
Пошёл Кенша охотиться.
Глаза вверх поднял – а на вершине сопки стоит тигр,
красивый-прекрасивый!.. Увидел – и летит на него!.. Кеша со-
рвал с плеча ружьё и, не целясь, его убил.
Второй летит тигр, ещё красивее. Кеша выстрелил ещё
раз.
Тут из-за кустов вылетел третий, самый красивый тигр.
Не успел Кеша опомниться – как уже на земле!.. Вдруг тиг-
риные объятия ослабели... Это брат его Макеша ножом тигра
убил, брата выручил.
Искушения
Эту историю рассказал мне папа.
Вот однажды идёт он по улице и видит: деньги... валяются.
Одна за другой – лежат купюры в 50 рублей... А конца этой
дороге нет!..
Вот идёт папа, понятное дело, собирает их. Смотрит: другой
коллекционер идёт – тоже собирает деньги. Папа подумал: «А
вдруг это истинный вледелец купюр? Отдать или не отдать –
вот в чём вопрос».
Папа подумал – и отдал деньги. «Коллекционер» стал ещё
счастливей.
Был ещё такой случай.
Хочет папа в киоске альбом купить, смотрит: продавщица
спит, а перед ней – кошелёк лежит.
У папы дли-и-инная рука, он достать может... Вот только
это воровство получается.
Папа подумал: «Эх, хоть бы сотню скромно взять оттуда!..»
Папа подумал ещё. А потом как закричит:
– Просыпайтесь!
В итоге сотню получила продавщица. За альбом.
Новая трасса
Я очень люблю кататься на лыжах.
Как-то раз открыли новую трассу с... поворотом на сто восемьдесят градусов (180!). Нам сказали освоить её, прокатиться по ней три раза.
Когда я проехал по ней первый раз, я чуть не упал, на всей
горе нет такой трассы с таким крутым поворотом! Оглянулся,
а там – кошмар: та, этот и тот – лежат! Я даже не успел рассмотреть, кто именно, ведь дальше был спуск.
Второй раз я бы проехал, но вижу – мальчик в снегу барахтается и кричит: «Помогите!» Я решил ему помочь. Протянул
ему палку и стал тянуть... вот я его почти вытащил, как вдруг –
сам ни с места!..
Тут Ваня не вписался в поворот, в котором мы и застряли.
Ваня – мой друг, и поэтому он решил помочь мне и бедному
Стасу. Стасу он помог, но когда он ему помог, я вдруг уронил
палки и поехал вниз. «Бросьте мне палки! Остальное я сделаю
сам!» – кричу я им. Ваня бросил мне палки, но они до меня не
долетели... Ваня этого не заметил и начал спускаться. Кое-как
добрался я до палок – и выбрался наконец!
Третий раз я еду к повороту и вижу – Денис и Оля упали!
Я между ними проехал – врезался в Диму, потому что не спра-
вился с управлением. Въехал в кусты и упал лицом в снег!.. Смо-
трю – рядом Ваня лежит, смеётся...
Ольга Левкина ,
15 лет,
г.Саранск
Шаги ...
В большом коридоре всегда что-то скрипело. Будь то старая оконная рама, когда завывал ноябрьский ветер, ножки лавочки, когда очередной ребёнок вытаскивает из неё поролон,
или колёса, которые уже давно надо смазать, а ещё лучше купить новую коляску. Вот только окна не поменяют ещё долго,
лавочки не заменят, коляску не купят, а её ноги не выбросят
на свалку, поменяв на новые.
Соня прожила ровно четырнадцать лет. Многие считают,
что «прожила» она именно в моральном плане только семь
лет. На данный момент ровно половину жизни. Соня с ними не
согласна. Вот только колёса смажет и седушку поудобнее сделает, так сразу можно отвечать всем этим «многим». А пока Соня с умным видом кивает и уезжает. На процедуры.
Что такое, в сущности, ноги? Википедия выдавала ей сухую
справку. Парный орган опоры и движения человека. Девочка
всегда думала глубже. Что такое ноги инвалида? Не ходящего
инвалида. Колясочника. Это как волосы. Они есть, их можно
уложить красиво, а в данном случае одеть в красивые джинсы,
но практической пользы никакой. Вот Славка не видит. С рождения. И, в принципе, всегда говорил, что никогда не нуждался
в красках этого мира. Соня так про себя сказать не могла. Видимо, если ты лишён чего-то, то сразу думаешь, что это не нужно, находишь объяснение ненужности. Слепые говорят, что им
не нужно видеть, не имеющие рук и ног – что им не нужны эти
конечности, немые своим образом выражают антипотребности
в языке. Конечно же, это самообман, безвкусная пилюля.
Соня верит в сказки. Если бы она была как все, то наверняка ей бы говорили, что она слишком взрослая. Но ей делают
послабление. Через пару лет ей точно так скажут. Но пока она
может верить в магию, волшебство, сказки. Сама девочка говорит, что самая большая сказка – что она нормальная. Верит
ли она в это? Не факт.
А за окном светит солнце. В комнате о чём-то шепчутся
близняшки Инга и Стеша. Инга недавно потеряла руку, но оста-
лась на удивление жизнерадостной, хотя та авария оставила
на её характере отпечаток на всю жизнь. Зато она сдружилась
с тем самым слепым Славкой и его друзьями-колясочниками
Романом и собственно Соней. В той комнате был и Дима на ко-
стылях, тихий, нелюдимый и депрессивный мальчик. Он цеп-
ляется за каждый день в Универсальном Центре для детей всех
особенностей. Почему? Потому что его не ждёт ничего, кроме
детского дома. Это ждёт и Сашу, почти совсем взрослую, но по-
детски наивную девочку с синдромом Дауна. Самую счастли-
вую из всех. Только Саша видит в мире самые яркие краски, ни-
кто никогда не видел эту девушку грустной или, о боже, злой!
Все они такие, Солнечные дети без тени злости.
Солнце может сесть. Может начаться дождь, град или гроза,
но в УЦ всегда кипит жизнь. Соня тут почти бессменно уже семь
лет. Те самые семь лет после аварии. Мало кто тут задерживается
надолго. Для Сони это что-то вроде летнего лагеря. Уже знакомые
друзья и новые. Те, кому надо объяснить, что значит быть другим.
Никто над ними не смеётся, нет. Но жалость бывает в сотни раз
больнее, чем самые больные тычки. Тебе кажется, что за каждым
жалостливым взглядом кроется презрение к твоему состоянию.
Чего во мне такого? Так думают многие дети. Дети яркие, как
звёзды. Верящие в сказки и свои мечты. Девочки или мальчики.
С различными болезнями, но каждый особенный.
Отбой. Такое странное слово. Соня каждый вечер думала, кто
же первый дал сигнал к отбою на всей этой большой планете? А
именно здесь, в этом таком маленьком здании, но на самом деле
целом большом мире для его обитателей? Вопрос немного стран-
ный, но всё же наталкивает на размышления. Соня пошевелила
ногами под одеялом. Естественно, все всегда удивлялись, когда
она так делала. А она могла. Даже если сильно постараться, то
могла и в колене согнуть. Не сразу, конечно, но пару лет уже точ-
но. Тренировки. Вся жизнь теперь – одна большая тренировка.
Надо учиться управлять новым средством передвижения. Самое
время научиться узнавать, где есть такие необходимые пандусы,
а ещё, преодолевая стеснительность и страх, просить помощи,
если ты один. Уроки не только в школе, но и вокруг. А ещё надо
научиться быть весёлым. Сначала трудно. Трудно было и Соне,
ещё совсем ребёнку. А сейчас легко, потому что реально не ви-
дишь плохого. Ну и пусть завывает осенний ветер. Пусть скри-
пят колёса и лавочка. Жизнь в другом. В других моментах. В ли-
стьях ярких, в улыбках широких и, конечно, объятьях нежных.
А самое главное – это радоваться даже самому плохому. Ведь
хуже смерти не бывает ничего. А смерть бывает лишь один раз.
А всё остальное – это жизнь. Какая бы она ни была.
Фотокарточка
Я провёл рукой по слегка пыльной фотокарточке. Пыль таким способом не смахнул, но это и не было моей основной целью. Хотел бы я снова прикоснуться к тем временам, когда эти
четверо ребят были ещё совсем детьми. Беззаботными, счастливыми, полными лесов, полей и речного воздуха. Полными
того детского духа, своего понимания мира. Это сейчас мы все
взрослые люди со своими семьями. До сих пор я помню, как
в первый раз взял в руки эту фотографию. Смотрел на таких
вроде знакомых, но таких странных своих друзей. Застывший
Юрка Каланча, который только-только хотел помахать в камеру своей длинной рукой. Каланчой его прозвали за излишне
длинный рост и худобу. Он обнимал за плечи меня и Мишку.
А перед нами, маленькая и на вид такая хрупкая, стояла Ирка.
Улыбалась своим ртом с щербиной и пыталась незаметно толкнуть меня локтем. Я её тогда девчонкой назвал. А она непонятно чему обиделась. Это сейчас она не Ирка, а Ирина Родионовна Даль, первоклассный медик. Юрка уже не Каланча, а капитан корабля дальнего плаванья Юрий Голубичкин. Мишка стал учителем истории Михаилом Динаровичем Бакиевым. А я
кем стал, спросите вы? А я Александр Сергеевич. Нет, не Пушкин и не писатель. Инсаров я. Инженер. А тогда был просто Шуриком. Да и сейчас все мы остаёмся детьми. Просто Юрками,
Сёржами и Юлями. Только вид более важный и разговор уже
не про жука или синицу, а про финансы и политику. А ведь
раньше лучше было, скажите?
Уже без фотокарточки вспомнил самый яркий момент своего детства.
Всем известно, что самая лучшая дружба начинается с драки. Мы так с Мишкой и сдружились. Он работал с отцом на
рынке, в городе, а летом перебирался к нам, в деревню. Зазнайка был жуткий и часто обзывал ребят на своём языке. То ли татарский, то ли ещё какой, всё равно никто перевести не мог. Вот и подрались мы как-то. Пустяковый был случай, но после него вдруг мы начали общаться. Но даже не этот случай мне так
запомнился. А тот день, когда к нам в деревню приехала Ирка. Щербатая, рыжая, с кучей веснушек, она мастерски имитировала соловья и синицу, дружила с самым злым псом и, если
быть честным, понравилась мне сразу. Даже несмотря на то,
что вся она состояла из локтей, острых коленок и беззлобных,
но смешливых улыбок. А вот Мишка, едва замечал её на озере
или просто на улице, начинал противно свистеть ей вслед, обзываться на своём, иногда мог и галькой кинуть. Не знаю, чем
она его так задела, но так продолжалось довольно долго, почти
до самого конца лета. Пока не случился тот самый день. День,
который мы с Юркой до сих припоминаем Мишке, а он даже,
будучи взрослым человеком, краснеет и говорит, что всё было
не так и мы те ещё вруны. В тот день он первый раз подрался
с девчонкой. И девчонка его победила.
– Миш, давай не будем. Ну, с неё и этого хватит. Да и Полкан тут ни при чём.
Друг глянул на меня презрительно и только носом шмыгнул. Он всегда, когда злой был, шмыгал носом и смотрел исподлобья. А Ирка провинилась тем, что рыбу поймала большую в пруду за лесом, а Мишка не смог.
– Ты ещё защищаешь? Ну и иди к своей Ирке.
Спорить было бесполезно. Поэтому я просто постарался не
смотреть, как Мишка поливает хвост пса синей краской, которую взял у отца. Полкана было жалко, да и не виноват он ни в
чём. Но разве его переубедишь?
– Будет знать, – важно хмыкнул Мишка и пинком отправил пустую банку в овраг, что начинался прямо за старым домом, где и обитала измазанная краской дворняга.
Всё было бы хорошо, если бы всё это не увидела сама Ирка,
пришедшая накормить своего друга.
– Вы что сделали, дураки!
В Мишку полетел пакетик с косточками, но врезался в стену дома, потому что он был тоже не дурак и под удар не подставился. Почему-то сразу на душе у меня стало гадко, когда
я увидел слёзы Ирки. А вот Мишка только засмеялся. За что и
поплатился. Никогда я не видел такой злобы, никогда и никто
при мне не дрался с такой яростью. Ирка была похожа на ракету. Только и мелькали их руки, ноги, те самые острые локти
и коленки. Бой не затих бы, если бы я не начал их разнимать.
На меня никто не обращал внимания. Пока не раздался противный хруст, хлюпанье и в миг наступила тишина. Я даже не
сразу понял, что произошло, пока на футболку не упала капля крови. Никто так и не понял, кто сломал мне нос, Ира или
Мишка. Но их это быстро успокоило. И даже не просто успокоило. А заставило подхватить меня под руки и потащить к деревне. Всклоченные, они выглядели не лучше меня. У Мишки
уже наливался под глазом синяк и была расцарапана щека, а
Ирка красовалась разбитой губой и рассечённой бровью.
– Ты классно дерёшься.
Я отложил фотокарточку. Эту фотографию сделали лишь
на следующее лето. Потому что до конца тех каникул оставалось две недели. И все эти две недели мы просидели дома
наказанные. Но следующим летом, полные солнца и лесного
воздуха, мы с новыми силами принялись за эту дружбу. Уже
вчетвером.
