Имя собственное. Страна, самая... Горец-102. Три дня по присяге.

 

Александр ЗЕВАЙКИН[1]

 

Имя собственное

 

1

 

Второй скучал. Инструктор опять прошел мимо него. Все друзья уже прошли боевое крещение, а двоим даже присвоили высшую награду – Имя Собственное. Правда, посмертно. Они, наверное, здорово отличились, поскольку теперь вечно улыбались с мемориальной доски в холле училища. Директор долго хвалил их на общем собрании и предложил не вычеркивать героев из списка живых. Так в их отряде, кроме безликих номеров появились два настоящих имени. А Второй все сидел и ждал. Но видно Творец-Компьютер услышал его молитвы, и через три дня за ним пришли. При инструкторе был невысокий круглолицый, чуть полноватый человек с подвижными темными глазами и пышной шапкой кудрей. Человек постоянно поправлял указательным пальцем правой руки сползающие с носа очки, а в левой крутил простенькую шариковую ручку. В третьем верхнем зубе у него была пломба, на левой ноге – старый перелом и в довершение всего барахлила печень.

Перехватив пристальный взгляд, человек поморщился.

– Вот что, Второй,– начал инструктор,– я полагаю тебе тоже пора заняться делом. С этого момента ты переходишь в подчинение доктора Снижа. Он введет тебя в курс всех задач, что тебе предстоит решить. Если поладите – останешься у него.

– Наконец-то,– обрадовался Второй.– Я уж думал вы меня заживо похоронили.

– Терпение, Второй,– успокоил его инструктор.– Каждому – свой час. И тебе придется потрудиться на славу. Ну, смотри, не ударь в грязь лицом. Я очень на тебя надеюсь.

– Будь спок,– заверил Второй.

– Счастливо, мальчик,– шепнул на прощание инструктор.

 

2

 

Доктор Сниж оказался первоклассным парнем. Он пригласил Второго домой, где они, осторожно прощупывая друг друга пустяковыми вопросами, приступили к более тесному знакомству.

Стоя у плиты, Сниж поджаривал бекон, источающий умопомрачительный запах.

– Доктор, ведь у вас печень,– напомнил Второй. Он еще не знал, что бывают такие уютные квартиры с мягкими креслами на кухне.

– Печень, она у всех,– отмахнулся Сниж.– Знаешь, какое средство самое верное от лишних мыслей?

– А разве такие бывают?! – искренне удивился Второй.

– Ах, ты, Господи, да я же совсем забыл,– всплеснул руками Сниж,– зови меня просто Док. Так проще и быстрее.

– Хорошо, Док, но вы не ответили на мой вопрос.

– Понимаешь, это весьма щекотливая тема и я не должен был затрагивать ее.

– Но все же, Док…

– Умеешь ли ты хранить тайны?

– Я полностью в вашем распоряжении.

Сниж задумался. Перевернул бекон, пырнул для верности ножом, словно боясь, что тот убежит со сковороды.

– Мне не однажды приходилось платить за свои ошибки, но ты мне нравишься, и я скажу тебе то, чего ты не должен знать. Надеюсь ты не примешь мои слова за правило. Это просто так, в познавательную коробочку, для информации, но не более. И спрячь все это подальше.

– Я сделаю все, как вы скажете.

– Так вот, милый друг, человеку, как мыслящей биологической массе, свойственны лишние мысли, если сказать проще – иррациональные. Это что-то вроде помех при трансляции радиосигнала. Они создают искажение реальности, а иногда и совсем заглушают необходимое нам звучание. Теперь я приведу пример посложнее. Человеческая природа очень слаба, я имею в виду… м-м-м-м, как бы тебе попроще сказать… у человека не существует ограничений на мыслительные функции. Тут уж все зависит от уровня развития индивидуума. И в то же время у него нет строгих мозговых разграничений. Нет, конечно, деление мозга есть, но сам мыслительный отсек можно уподобить банке с шурупами, где любой шуруп может оказаться рядом с любым другим, стоит лишь посильнее тряхнуть сосуд.

– Док, бекон подгорает,– заметил Второй.

– Спасибо, ты понял, о чем я говорю?

– Да. Человек не имеет строго  зафиксированных систем мозговых ячеек.

– Да, пожалуй, это выглядит примерно так. И власть отдела управления мозгом весьма условна, потому как временами подчиняется опять-таки безусловным рефлексам.

– Понятно.

– Скажи, можешь ли ты представить себе такую картину. Входит в магазин собака и спрашивает у продавца сигареты «Друг». Продавец, не моргнув глазом, выдает собачке пачку и та, выйдя на улицу, прикуривает у старомодного джентльмена в цилиндре и смокинге. Можешь себе представить все это?

– Это невозможно, поскольку собаки не говорят и не курят,– возразил Второй.

– Вот именно. В твоем мозгу информации о собаке и курении не подлежат слиянию. А я могу это представить. Могу. Для меня нет ничего проще. Но вернемся к лишним мыслям. Порой они сами собой всплывают из потайных закутков хранилища в рабочий отдел мозга и начинают там раскручиваться на всю катушку, оттесняя основную мысль. Привожу пример из собственной практики…– Сниж запнулся, и тогда Второй, нарушив инструкцию, вышел на сканирование мозга. Это у него получилось как-то само собой, просто, наверное, не хотелось терять нить разговора. А Док вдруг замолчал.

«На дворе весна, солнце светит вовсю. Трава зеленеет, и птицы поют, а ты сидишь в душной аудитории и решаешь задачи по Теории Времени. Вдруг вызывают девушку. Она берет мел и начинает выводить на доске решение задачи. Формул много и ей приходится начинать как можно выше. Она тянется, а юбочка и без того короткая, поднимается все выше. Тут еже не до задач. Глаз оторвать не можешь от ее ног. Тебя поражает гармония линий форм и пропорций. Хвала Природе! Гениальному Архитектору, создавшему такое чудо. Хочется их коснуться. Вот тебе и лишняя мысль. А ты знаешь, какая кожа…»

– Не знаю,– чистосердечно признался Второй.

Сниж осекся, удивленно захлопал глазами и поправил очки.

– Неудачный пример,– сказал он уже вслух.– Возьмем тогда зависть. Она тебе знакома? Ведь ты завидуешь собратьям с собственными именами? Сниж знал куда бить.

– В некоторой степени,– признался Второй.

– Видно, при твоей отладке кто-то лопухнулся,– высказал предположение Сниж.– И, пожалуй, не совсем плохо.

Второй промолчал. У него не было на этот счет версий.

– Один человек имеет деньги, другой – нет. Бедняк завидует богачу и даже хочет его убить, чтобы… стать таким же. Вот совсем банальный пример.

– Что, плохих людей так много? – удивился Второй.

– Больше, чем ты думаешь. Каждый человек грешен. Разница лишь в степени. Одни грешат телом, другие мыслью.

– И вы, Док?! – изумился Второй.

– Да, милый друг,– Сниж улыбнулся.– Я не должен был рассказывать тебе всего этого,– и уже себе под нос добавил,– никогда не думал, что удивлю кибера.

 – Но при чем здесь мое замечание? – Второй вернул весь разговор к исходной точке.

– Моя печень – не тема для разговора, хотя и повод. Так вот, когда возникают лишние мысли, следует заняться делом.

Сниж придвинул Второму тарелку орехов:

– Поколи, если не трудно.

– Хорошо, Док. А сколько вам лет?

– Сорок пять.

– Это много или мало?

– Где-то в середине. Для одних дел много, для других – мало. Я считаю, думать о возрасте – излишне. Надо просто жить, а он сам о себе скажет. Что же касается печени, то дело легко поправить. Просто я слишком много работал и даже забывал поесть. А теперь,– Сниж поставил на стол бутылку сухого вина,– я хочу расслабиться. Поесть и немного выпить.

Второй предусмотрительно промолчал.

– Скажи, а ты знаешь свой профиль? – вдруг спросил доктор.

– Нет,– честно ответил Второй.

– А чем бы ты хотел заняться?

– Все равно чем, лишь бы работать.

– Смешной парень,– задумчиво произнес Сниж.– Широки ли твои познания в области филологии?

– Затрудняюсь ответить. Что конкретно вы имеете в виду?

– Фольклор.

– Я бы сказал, что мои познания в этой области весьма обширны,– без ложной скромности ответил Второй.– Не ошибусь, если скажу – более всех остальных наук, я постиг эту.

– Вот и хорошо,– кивнул Сниж,– будешь моим племянникам сказки рассказывать.

– Ой,– прошептал Второй.

– Не бойся,– усмехнулся доктор,– в свободное от работы время.

– Рад стараться,– отрапортовал Второй.– Но почему племянникам?

– Моя дочь уже вышла из того возраста. Она сама кому хочешь расскажет сказку,– Сниж задумчиво улыбнулся, налил себе вина и сел в кресло напротив.– Если ты хорошо знаком с фольклором,– доктор вернул разговор в нужное русло,– стало быть, имеешь представление о колдунах.

– Согласно описаниям.

Доктор сделал несколько глоточков, посмотрел вино на свет.

– А если не согласно описаниям? Как ты думаешь – они реальны?

– Нет.

– Но просто так ничего не возникает. Герой в любой сказке имеет прообраз в жизни.

– Не исключено,– согласился Второй.– Прообразом мог быть очень плохой и сильный человек.

– Да, может,– в свою очередь согласился Сниж.– Но речь идет о реальных делах. Опровержение сказок – дело легкое и неблагодарное. Все споры – это официальная сторона медали. А за ними даже малышу ясно, что наш мир отнюдь не единственная грань бытия. Существует Нечто, природа которого нам почти неизвестна. Это мир Инферно. Магия позволяет на какое-то время соединить нашу действительность с непознанным. Такие контакты несут людям много горя. Наша с тобой задача – защитить их. Хочешь или не хочешь, но тебе придется принять все как есть.

Каждому человеку свойственен страх перед сверхъестественными силами. Он не знает, как с ними бороться, он не знает, что они из себя представляют. Человек боится потерять жизнь, но, к счастью, ты не подвержен этим страхам. У тебя есть лишь чувство меры, сопоставляющее опасность с возможностями организма, измеряющее целесообразность следующего шага. О чем это я? Совсем мозги заплелись. Одним словом, там обыкновенный человек не справится. Отныне ты охотник, охотник на колдунов.

Второй чуть не вывалился из кресла.

– Задача твоя выходит за три основных закона робототехники. Понимаешь, иногда наступает такой момент, что приходится переступать рамки дозволенного, когда цель оправдывает средства. Не надо, не возражай мне. На все случаи жизни невозможно предусмотреть закон, и потому иногда приходится действовать, полагаясь лишь на собственную интуицию и совесть. Нам нужен кибер с крепкой и гибкой психикой. Не арматурой и пайкой, а именно психикой, способный сделать опрометчивый шаг.

Сниж с минуту помолчал и выложил напрямик.

– Ты должен убить человека.

– Но, Док?! – возразил кибер.– Я не могу этого сделать.

Сниж прикусил нижнюю губу и покачал головой.

– Я полагаю, из истории ты знаешь о бесконечных войнах на Земле? Люди тысячами, миллионами убивали друг друга, хотя,– Сниж выдержал паузу,– хотя это противоречит природе человека.

– Но я робот,– уточнил Второй.

– Вот именно. Поэтому я и хочу,– доктор внимательно посмотрел на подопечного,– вот я и хочу попытаться очеловечить тебя. Инструктор сказал мне, что твои потенциалы не зафиксированы, и ты можешь расти в любую сторону без ограничения.

– Очеловечить?

– Да. Чтобы ты смог справиться с задачей.

Видя замешательство кибера, Сниж поспешил его успокоить.

– Не пугайся. Тот, кого тебе предстоит убить, пожалуй, и не человек вовсе. Он страшный злодей, и тебя не должны мучить угрызения совести. Все твои действия будут направлены на благо. Понимаешь? Этот человек, как паразитические наводки. Без него все станет лучше. Не знаю, убедил ли я тебя. Но ты хотел работу, и ты ее получил. Должен сразу предупредить. Это невыразимо тяжелый труд. То, что сделали твои друзья, удостоенные собственных имен, один против ста от того, что тебе предстоит сделать. Прежде всего тебе предстоит постичь природу человека от и до. И даже далее, дороги твои пролягут в тонкий мир человеческого сознания. Это совсем не то, что рвать старые мосты или разбивать завалы на АЭС. До сегодняшнего дня это не удавалось ни одному киберу. Ты будешь первым. Если будешь.

– Но, Док, я не могу производить действия в абстрактном пространстве.

Сниж улыбнулся и поправил очки.

– Оставь казенные словечки за дверью. Я два года долбил головой глухие стены (это образное выражение),– доктор погладил себя по макушке.

Второй понимающе кивнул.

– Чтобы заполучить тебя. И вдруг такая околесица. Будь добр, прислушайся к моим словам.

Второй кивнул.

– Казенные словечки вычеркнуть из памяти?

– Не стоит, просто отодвинь их подальше. Тебе надо становиться человечнее.

– Вы так считаете?

– Иначе я бы не охотился за тобой. Живи среди нас как член семьи. Ко всему прислушивайся, вникай, что неясно – спрашивай.

Сниж задумался, поправил очки, отхлебнул вина и тяжело вздохнул:

– Если уж совсем честно, мне не хочется повергать тебя в пучину людских отношений. Станешь каким-нибудь мелким склочником. Уж до того бывает трудно удержаться… Но я в тебя верю. В моих страданиях есть еще одна польза. Если ты сможешь приблизиться, что очень желательно, именно к человеческому интеллекту, это откроет перед тобой беспредельные возможности. Потому как в критической ситуации человек способен на поступок, полностью противоречащий здравой логике. Зачастую это бывает единственно верный путь. Но если к этому еще прибавить вою мощь, знания, чувство души – тебе не будет равных.

 

3

 

Мячик весело подскакивал, и Лора, грациозно взмахивая ракеткой, наносила очередной хитрый удар. Но Второй за то короткое мгновение, пока мячик летел, успевал просчитать траекторию полета и установить скорость вращения, так что все подачи девушки принимались без единой ошибки. Лора проигрывала и потому немного сердилась и на себя, и на непробиваемого противника.

– Учись быть человеком – припоминал Второй слова Снижа.– Постарайся слушать птиц, не анализируя звук в герцах, а просто воспринимать множество его оттенков и тональностей. Научись видеть красоту цветка вне формул механики, химии, оптики, а просто доверься чувствам, не анализируя, а созерцая. Конечно, для тебя это трудная задача. Но ты постарайся, ведь кроме технической стороны жизни есть и духовная.

И вот сейчас, играя в теннис с Лорой Сниж, Второй пытался найти поэзию природы в плавных линиях ее стройных ног под белой расклешенной юбкой. Неспроста же учитель обратил внимание на… интересно, а какая кожа… Трижды он строил график соотношения пропорций. Вывел формулу линий в зависимости от положения, а на четвертый раз пропустил мяч. Девушка закричала от радости, а Второй стоял столбом и не сводил глаз с ее ног. Ему не давал покоя неудавшийся пример Дока с девочкой у доски.

– Что с тобой?! – удивилась Лора. Но соперник не отвечал. Девушка обогнула сетку и подошла поближе.– Эй, ты случайно не перегрелся?

– Какие у тебя ноги! – восторженно прошептал Второй.

– Ноги?! – удивилась Лора.– Ноги как ноги. А ты разве не видел их раньше?

– Нет.

– Странный какой-то,– улыбнулась Лора.– Мы сыграли столько партий.

Вдруг ее соперник опустился на колени, протянул руку и осторожно коснулся ноги девушки значительно выше колена кончиками пальцев. Кожа была нежная, тонкая, почти неощутимая. Плоть под ней слабо сопротивлялась воздействию…

«А ты знаешь, какая кожа…» – промелькнула мысль Снижа.

Легкий электрический разряд пробежал от пальцев Второго вверх по ноге. Путь его был недолог, но Лора четко ощутила, как внутри ее все содрогнулось.

…Звонкая оплеуха отпечаталась на лице Второго. Он удивленно поднял глаза.

– А ты нахал,– фыркнула Лора,– никогда бы не подумала.

– Я пропустил мяч из-за лишних мыслей,– честно признался кибер, ничуть не смутившись. Он еще не успел научиться этому.

– Вот как! Видно, системы твои немного расшатались от прыжков по корту.

– Нет же. Твой отец сказал, что это наоборот будет просто здорово. Он нацелил меня на постижение таинств природы глазами человека.

– Да, мой папа действительно постоянно затевает удивительные вещи. И как твои успехи? – спросила девушка немного смягчившись.

– Я очарован поэзией твоих ног,– с прямолинейностью, присущей роботам, ответил Второй.

– Я рада за тебя,– девушка как-то странно улыбнулась и покачала головой,– но с другой стороны ты ставишь меня в щекотливое положение, поскольку среди людей так не принято, вернее, принято, но не так,– девушка почувствовала, что зашла в тупик и теперь едва ли что сможет объяснить подопечному.– Не всем девушкам нравится, когда трогают их ноги… так сразу.

– И тебе? – насторожился Второй.

– И мне,– твердым тоном ответила Лора, совершенно неуверенная в правоте своих слов.

– Прости меня,– прошептал Второй.– Я даже не предполагал, что причиню тебе неудобство.

– Теперь предполагай,– подмигнув, ответила Лора,– когда нельзя, а когда и … можно.

– Когда можно,– шепотом повторил кибер.

– Ну, ладно, я тебя прощаю. Пойдем, ты же все равно не сможешь играть.

Второй улыбнулся. Теперь он знал, какая кожа у женских ног и как приятно греет оплеуха.

Стоя у окна, Сниж наблюдал за теннисным поединком дочери и кибера. За два месяца последний так вжился в человеческую среду, что отличить его теперь невозможно, даже при близком рассмотрении. Доктор был доволен.

– Ты по-прежнему желаешь работы? – спросил он робота, когда тот, проводив Лору до ее комнаты, спустился в холл.

– Да, Док, скажу не хвастаясь, вы очень много мне дали,– Второй улыбнулся. Мне нравится гомон птиц, запах цветов, отражение неба в озере и…– кибер запнулся.

– И ноги Лоры,– договорил за него наставник.

Второй впервые опустил глаза.

– Это плохо, Док?

– Нет, почему же,– пожал плечами Сниж,– абсолютно нормальное явление.

– Для человека,– тихим голосом вставил Второй.

Сниж внимательно посмотрел на подопечного, улыбнулся и качнул головой.

– Ух, ты какой щепетильный. С этого момента предлагаю считать тебя не… не… немного особенным… надеюсь, временно особенным человеком.

– Человеком,– эхом отозвался кибер.

– Но учти, что вся ответственность за это ложится на меня,– предупредил Сниж.

– Не беспокойтесь, Док,– поспешно заверил его Второй,– я буду слушаться вас во всем.

– Надеюсь, но у меня к тебе более важное дело,– доктор махнул рукой, отметая весь предыдущий разговор.

– Что-нибудь случилось?

– Да, сынок, случилось,– в одно мгновение Сниж стал неузнаваемо серьезен.– Он вернулся.

– Кто?

– Тот, ради которого я заварил всю эту кашу.

– Колдун?

– Да. Я вижу, теперь ты веришь?

– Допускаю,– уклончиво ответил Второй.

– Ничего,– заверил его доктор,– не пройдет и часа, и ты ой как поверишь.

– Возможно,– пожал плечами Второй.

– Хорошо,– Сниж одобрительно кивнул, чувствуя, что от прежней прямолинейности собеседника осталась лишь штриховая линия.– Идем, я познакомлю вас.

 

4

 

Ночь неуловимо вошла в комнату. Темнота проглотила предметы обстановки, оставив только смутные очертания их, заглушила дневной шум, и лишь легкий ночной ветерок сквозь открытое окно шевелил занавески, внося прохладу и запах сада.

Узкая полоска серебристого лунного света скользнула по круглому бедру, неприкрытому одеялом, выхватила из тьмы женское лицо, украшенное огромными черными глазами. Пышные черные кудри сливались с фоном ночи, и от этого овал лица ее казался неживой маской, покрытой свинцовой пудрой. Девушка повернулась на бок, выставив полную грудь с темным кружком соска, левой рукой убрала с лица прядь волос и, смотря перед собой, шепнула:

– Ты меня любишь?

Мгла со временем расступилась, и теперь уже можно было различить красивого юношу, лежащего с девушкой под одним одеялом. Он лежал на спине, закинув руки за голову. Ответ прозвучал не сразу:

– Не знаю.

Девушка пододвинулась к своему другу и, приподнявшись на локте, постаралась заглянуть ему в глаза.

– Мне с тобой очень хорошо,– задумчиво сказал он, и немного погодя, добавил,– наверное, люблю.

Неуловимым движением девушка скользнула на него и, оказавшись сверху, принялась страстно целовать, стиснув голову руками. Ее горячее дыхание щекотало лицо, губы ласкали, вызывая ответное желание.

Ломкий визг разбитого стекла оборвал все. Белый продолговатый предмет с глухим стуком упал на пол. В одно мгновение вскочив, юноша оказался у выключателя. Вспыхнул свет, и девушка вскрикнула, зажав себе рот рукой. Огромные и без того глаза ее округлились: у ножки табурета – большая кость. Она совсем еще свежая, сырая, кое-где даже с остатками розового мяса. Один конец ее раздроблен, и вся она хранит следы чьих-то огромных зубов.

Юноша застыл на месте, превратившись в слух. Но ночь хранила свои тайны, укрыв их одеялом безмолвия. Только собственное сердце учащенно стучало в висках. Он посмотрел в открытое окно: там враждебная чернота ночи, непреодолимая и вязкая. Сердце зашлось в страхе, похолодело.

И тут входная дверь содрогнулась от страшных ударов, затрещала, застонала, словно живая. Девушка умоляюще затрясла головой: «Не открывай!» Он отступил на шаг и, взяв табурет, занес его над головой с намерением раскроить череп первому, кто ворвется. В дверь снова постучали. Послышалось что-то среднее между шипением и  рычанием. Летний домик не крепость: нижняя вставка, не выдержав очередного удара, влетела в комнату. Вслед за ней показалась бесформенная голова буро-зеленого цвета, и в комнату проник ее владелец. Он был не больше метра, дряблая морщинистая кожа болотного цвета, покрытая огромными бородавками, местами свисала, словно пустой мешок. Ноги короткие и кривые, повернуты носками внутрь. Зато верхние конечности непомерной длины, волочились по полу. На каждой по четыре пальца с массивными черными когтями. Образина его была подобна жабьей, имела огромный рот с вытянутыми вперед челюстями и толстый язык, который весь не умещался там и кончик его торчал между отвратительных губ. Вся голова будто приплюснута сверху и растянута в стороны, притом лишена какой-либо растительности. Выпуклые зеленые глаза на самой макушке быстро обежали комнату, остановились на косточке. Тварь радостно взвизгнула и подалась вперед. Еще не понимая, с кем имеет дело, юноша машинально опустил табурет. Уродец, легко отскочив, увернулся от удара и, прихватив косточку, исчез.

Пальцы разжались, и табурет выскользнул из рук. Юноша посмотрел на свою подругу: она уже не кричала. Страх уподобил ее мраморной статуе: нет сил закричать, нет сил пошевелиться, только круглые, полные ужаса глаза да трясущиеся руки, прижимающие к груди скомканное одеяло. Вновь тихо. Но тишина гнетущая, выжидающая, она натягивает нервы, готовя очередной ужас. Юноша мертвенно побледнел. Увиденное только сейчас дошло до его сознания.

– Кто это? – прошептал он.

Она не ответила, лишь затрясла головой.

Вдруг на дверь снаружи кто-то навалился, она с треском упала на пол, и в комнату вошел Он. В кровавом камзоле и черной мантии, расшитой золотыми символами. Его царственная осанка, медленные движения, презрительно-снисходительная, чуть кривоватая улыбка серых губ, все говорило о его превосходстве на бесконечное число порядков над всем происходящим на грешной Земле, и в частности в этом убогом фанерном домике. Он здесь повелитель. Творец и палач. Казнит и милует одним движением пальца.

Огромные черные глаза смотрели, не мигая, куда-то в пространство, но видели все и всех, даже стоящих за спиной слуг. Он чуть посторонился, пропуская их вперед, поскольку они – основные лица предстоящего спектакля. Вперед выходит его любимая Мразь. Грязно-синего цвета с зелеными пятнами и вся покрытая слизью. Тело ее подобное надутому резиновому мешку, абсолютно не имело головы, только один глаз и рот-отверстие под ним, через которое Мразь то и дело пускала пузыри. У нее не было верхних конечностей, лишь короткие толстые ноги, неспособные оторвать брюхо от пола. При каждом движении вся Мразь колыхалась, подобно желе.

Вслед за ней в дверь пролез Слуга. Главный Слуга. Он сер, поджар и мускулист. С кабаньей головой, украшенной огромными клыками, козлиными ногами и бычьим хвостом, на самом конце которого бантиком завязана красная ленточка. Пальцы рук его оканчивались тигриными когтями. Он тащил на поводке огромную, со свинью, Мокрицу. Неимоверное насекомое, перебирая десятью лапками и покачивая метровыми усами, отправилось обследовать комнату. Подойдя к юноше, оно коснулось его своим членистым телом, и тот, выведенный из шока этим прикосновением, бросился к окну, но что-то большое, неопределенное, ввалилось ему навстречу и распахнуло огромную пасть, усеянную десятью рядами зубов. Было еще одно окно.., но Слуга одним прыжком настиг его, уронил на пол вниз лицом и своими страшными когтями вырвал ему глаза. Дикий, режущий душу крик вырвался из груди юноши. Он ненадолго вывел девушку из оцепенения: она закричала пронзительно и тонко. Но повелитель устремил на нее свой черный взгляд, и девушка снова омертвела. Слуга между тем разорвал грудь жертвы, кровь ударила фонтаном, обрызгивая палача, на что тот, довольно хрюкая, достал сердце и преподнес его хозяину. Оно, похожее на сгусток живой крови, последний раз вздрогнув, навсегда замерло. Аорта, выдранная наполовину, содрогается, роняя алые капли. Большая лужа крови растеклась возле свежего трупа. Повелитель принимает дар, в знак одобрения кивает.

– Он – ваш.

Слуга повернулся к жертве, и жуткая трапеза началась.

 

Пожилая женщина перешагнула через порог, вскрикнула и осела на пол. Седой мужчина, оторвавшись от грядки с ирисами, взбежал на крыльцо и замер у косяка. Прямо перед глазами одиноко раскачивалась голова его сына, привязанная за волосы к лампе. Вместо глаз – черные рваные раны, усеянные огромными черными мухами. На полу у стола – растерзанное тело. Его невозможно узнать, но отец узнал.

Ветер дул в окно, бил в нос запахом падали. Мужчина старался не дышать. А в дальнем углу, поджав ноги, сидела голая девица с неестественно белыми волосами и огромными круглыми черными глазами, неподвижно устремленными в одну точку. Со стола, из тарелочки со спелыми сливами, два глазных яблока смотрели на него неживой голубизной мертвых зрачков. Мужчина взял женщину на руки и вынес в садик.

 

5

 

Экран погас. Сниж щелкнул выключателем – вспыхнул неяркий голубой свет.

– Ну, как тебе «дачная идиллия»?

Второй поднял на доктора растерянный взгляд.

– Что это?

– Это все, что нам удалось вытянуть из блока ее памяти. Будем так говорить.

– А это не сон? – с затаенной надеждой спросил кибер.

– Увы. Сны лежат на другой полке. К тому же я был там после. Видел глаза в тарелке… Ошибка исключена.

Второй молчал.

– Теперь ты веришь? – спросил его Сниж, хотя вопрос был излишним.

– В красном это ОН? – металлическим голосом спросил Второй.

– Да,– выдохнул Сниж.

– Когда выходить?

– Завтра. Здесь вся информация о нем.– Сниж протянул Второму магнитный диск.– Все, что нам известно. Ознакомься. Потом я тебя подготовлю.

– У меня одна просьба, Док,– вдруг заявил кибер.

– Слушаю,– ответил доктор, удивленный таким заявлением.

– Не надо меня провожать.

– Как знаешь,– кивнул Сниж и поправил очки.

Второй ушел рано утром, когда все еще спали. За спиной был маленький рюкзачок, а впереди дорога в неизвестность. А он просто шел, наслаждаясь утренней тишиной и свежестью лесного воздуха. Вдруг чей-то взгляд коснулся его спины. Немного помедлив, кибер обернулся. На балконе стояла Лора. Растрепанная ночным сном, в одной короткой рубашке, она смотрела ему вслед. Второй прибавил шагу, чувствуя в груди что-то новое, щемящее.

К вечеру он достиг резиденции колдуна.

 

6

 

Уткнувшись носом в землю, Керхикор медленно выходил из экстаза. Начинал различать свежесть вечернего воздуха, голоса птиц, запах мокрого дерна. Судорожным движением он сжал Камень Проклятий. Постоянный страх потерять его преследовал колдуна, с тех пор, как посчастливилось овладеть столь могущественным символом. Чуть приподняв голову, Керхикор замер. Прямо перед носом, у жертвенного алтаря, пара белых кроссовок. Оцепенение длилось несколько секунд. Колдун медленно встал с колен и ощупал гостя пристальным взглядом. Молодой темноволосый парень в джинсовой паре и темных очках стоял, привалившись плечом к стволу дуба. Он прошел Большое Кольцо Тиммана… Керхикор насторожился. Черные, странные очки скрывали глаза незнакомца. Это еще больше озадачило колдуна.

– Я, кажется, помешал вам,– сказал парень немного виноватым голосом.

Колдун прикусил губу. Стоящий перед ним человек был закрыт полностью. Непробиваем. А связанный мальчик на жертвенном алтаре самым красноречивым образом выдавал недобрые намерения Керхикора.

– Никогда не думал, что такую прекрасную поляну можно использовать для ритуала колдовства,– продолжал парень. Он наклонился к приготовленной жертве и осторожно коснулся холодного лба. Мальчик открыл глаза и замычал.– Потерпи немного, скоро ты будешь свободен.

Керхикор заскрипел зубами, стараясь унять приступ бешенства. Никто никогда не бросал ему столь открытого вызова. Колдун качнул головой, взглянув на непрошенного гостя исподлобья, прошипел:

– Нет, напротив, сегодня у меня будут две жертвы во славу Черного Зиберта.

– Я не разделяю вашего мнения – спокойно сказал гость.

Колдун в десятый раз повторил одно и то же заклинание, но безуспешно. Человек стоял перед ним как гранитный утес. Да еще и улыбался. Весь сгусток энергии, посылаемый колдуном в его адрес, исчез бесследно. Легкое беспокойство зародилось в душе Керхикора. Он был последним из великой династии Зиберта, не имел учеников и потому должен был беречь себя. Отбросив ритуальные кости, колдун подошел к парню и заявил без предисловия:

– Ты видел слишком много и потому должен умереть.

Парень улыбнулся.

– Идиот! – вскричал Керхикор от такой наглости.– Я выну твои глаза! – он протянул руку и снял черные очки с носа незнакомца. В следующее мгновение ком застрял в его горле. Две черные дыры, как стволы пулеметов, смотрели в лицо Керхикора. Глаза – зеркало души. Через них можно овладеть им. А тут…

Парень перехватил руку колдуна и стиснул запястье так, что кости затрещали.

– А-а-а – взвыл чернокнижник и вцепился второй рукой в лицо врага, но и вторая рука тут же оказалась в стальных тисках. Через секунду он упал, отброшенный на добрый десяток метров. Такой встречи Керхикор не ожидал. Собрав всю мощь черной магии, он обрушил на противника испепеляющей силы молнию. На бедняге даже одежда задымилась. Но не более. С пальцев его стекали голубые струйки высокого напряжения и растворялись в воздухе. Колдун остолбенел.

– Кто ты? – прошептал он, лихорадочно соображая, чем бы еще озадачить незваного гостя.

– Божья кара на твою черную душу,– ответил парень.

Более колдун решил не тратить пустых слов. Он взвыл, выписав руками знак большого Орла, оттолкнулся посильнее ногами и по воздуху устремился на врага. Внезапный удар опрокинул его на землю, расстроив все планы. Тепло распростертой ладони быстро нарастало. Через минуту такой поток энергии испепелит его. Керхикор с трудом открыл глаза и попытался увернуться. В ответ ладонь опустилась ниже, лицо зажгло, и запах паленой шерсти больно ударил в нос. Колдун задрожал и начал стремительно таять. И тут же до слуха Второго долетел слабый стон. Прекрасная девушка, связанная по рукам и ногам, томилась под кустом.

– Помоги мне, добрый человек! – воскликнула она.– Этот страшный колдун хочет принести меня в жертву.

Кибер сделал несколько шагов в ее сторону.

– Быстрей же! – закричала девушка.– Он сейчас вернется.

Что-то остановило Второго. Все просто, как в сказке. Он опять нарушил незыблемый закон. Не бросился выручать человека. Девушка скривила рот, и он узнал в ней Керхикора. По слабым биологическим импульсам. Изо всех существующих роботов лишь он один имел такой уловитель. Значит, Сниж не ошибся, выбрав именно его.

– Подожди, красотка, я сначала с ним расправлюсь.

Та сморщилась, и колдун вновь принял свой образ.

– Духи тьмы, творители зла,– многообещающе начал он.– Я заклинаю вас именем великого Зиберта, придите исполнить мою волю.

Над головой гостя возникло серое облако. Парень содрогнулся, и колдун до боли в пятках ощутил мощную дрожь воздуха. Облако заискрилось и рассеялось.

– Ну что ж, с первой задачей ты справился. Посмотрим, вынесешь ли ты магнитный обруч.

Черное кольцо навалилось на парня, но тот даже не поморщился. Керхикор побледнел, нагнетая концентрацию. Взмахнув рукой, странный человек развеял обруч, но на смену ему из кустов выскочили три вампира-мутанта с головами собак и телами обезьян. Они вцепились в жертву, и бедняге ничего не оставалось, как вывести высокое напряжение на поверхность тела.

– Боюсь, кровь моя придется вам не по вкусу.

Вампиры отлетели и завыли, корчась от боли и скаля обезображенные морды.

А парень опять улыбнулся.

– Увы, господин колдун, все ваши слуги ни на что не годятся.

– Проклятая машина,– выдохнул колдун. Он наконец-то понял, кого ему подсунули, и удивился, что сразу не сообразил. А теперь время упущено.– Скоро ты поймешь, что жестоко ошибся. Я раздавлю твои ничтожные микросхемы.

Керхикор принялся неистово махать руками, постепенно входя в раж.

– Приди, приди, князь Тьмы, приди!

Дубы за спиной Второго затрещали, из клубов черного дыма возник огромный безобразный монстр, чья квадратная голова возвышалась над кронами деревьев.

– Как в сказке! – удивился робот.

– Кто звал меня? – от громкого раската содрогнулась земля.

– Убей его! – Керхикор указал на Второго.

«Пора и нам поиграть в прятки» – решил кибер и включил модуль поглощения, мгновенно став невидимым.

– Где он? – взревел князь Тьмы.– Я не вижу его.

Колдун заволновался, пристально всматриваясь в кусты.

– Я не могу его найти,– сгорая от стыда, признался Керхикор.

Второй сидел на макушке дерева и прислушивался к перебранке колдуна и монстра.

– Ты не достоин моей помощи, если не можешь указать на врага,– ответил князь Тьмы и, взмахнув древоподобными руками, растекся черным туманом по всей округе.

Робот облегченно вздохнул. Вот именно! Он научился этому движению, снимающему внутреннее напряжение, и стал спускаться. Керхикор по-прежнему крутился, тщетно стараясь найти его.

– Мальчик достался вам значительно легче,– услышал колдун за спиной ненавистный голос, вздрогнул и с разворота ударил врага все мощью. Кибер хотел ответить, но вдруг неведомая тяжесть обрушилась на плечи и вдавила его в землю. Колдун широко размахнулся и ударил Второго по голове. Интуиция подсказывала ему хитрый ход. Икнув, он временно отключил все исходящие источники питания, превратившись в груду электронного хлама.

– Он готов,– прогремел голос в вышине,– я ухожу.

Второй почувствовал, что стало легче. Включившись, он поднял голову и увидел насмешливую улыбку Керхикора. Их глаза встретились. Робот моргнул, выстрелив заряд ультрафиолета, и колдун упал, закрыв лицо руками: глаза жгло нестерпимо.

– Не надо торопиться с выводами,– осадил его Второй, поднимаясь с земли. Подобрав дубину, он принялся охаживать колдуна по бокам.– Ты плохой человек. Просто очень плохой человек. Ты не имеешь власти над людьми. У тебя нет права причинять им зло. Нет права. За грехи надо платить.

– Князь!!! – взвыл Керхикор дурным голосом.– Князь, приди!!!

Теперь Второй уже ждал монстра. Огромную ступню, вознесенную над ним, он прожег насквозь. Князь взвыл так, что листья посыпались с деревьев. Кибер предусмотрительно переместился, так как лапа все же опустилась. Второй выстрел разворотил колено. Монстр повалился на бок, не повредив ни единого дерева, они прошли сквозь него, как сквозь дым.

– Быстрее, быстрее,– приговаривал робот, отыскивая кубическую голову, но князь Тьмы уже растворился. Второй включил все датчики, зонды и сканеры, которыми обладал. Монстра нигде не было. Тогда он вернулся к основному противнику. Ухватив его за ноги, робот посильнее размахнулся и ударил колдуна головой о дерево. Керхикор дернулся и затих. Для верности всадив в него несколько зарядов, Второй постоял немного, выжидая, и убедившись, что враг мертв, облегченно вздохнул: довольно быстро все закончилось. Он отключил все блоки предела, оставив лишь основные структуры. Сразу стало легче. Надо было освободить мальчика, обработать труп, но Второй присел под елку, закрыл глаза и стал прислушиваться к робким голосам напуганных птиц. Какая тишина! Он сам не заметил, как уснул. Ему снилась Лора. Они играли в теннис. Удар страшной силы ослепил его, оборвав видение. Второй почувствовал, как рвутся жилы, отбрасывая в глаза снопы искр, но вскоре пришел мрак.

 

7

 

Второй медленно приоткрыл глаза, вслушиваясь в потрескивание жучков восстановителей, латающих его пораненное тело. Над ним стоял улыбающийся Сниж.

– Поздравляю, сынок, тебе присвоено собственное имя.

– Посмертно? – не поверил своим микрофонам Второй.

– Нет, пожизненно.

– Скажите, скажите быстрее.

– Роз Конер.

– Роз Конер,– чуть слышно повторил Второй.– Как звучит: Роз Конер.

Его счастью не было предела.

– Док, неужели это не сон?

– Сон?! – Сниж сделал глаза больше очков.– Что ты мелешь, приятель?!

Второй, теперь уже Роз Конер, впервые испугался.

– Док, я видел сон. Мы с Лорой играли в теннис… Теперь меня…

Он понял, какую тяжелую ошибку совершил, поддавшись человеческой слабости.

Сниж поправил очки.

– Вполне нормальное явление. Поднимайся, сынок, нас ждет машина.

Второй с трудом поднялся. Ему была необходима пара часов для реабилитации. Сниж помог подопечному сесть в машину.

– Отдохни, пока я посмотрю поле боя.

– Хорошо, Док,– Роз повалился на сиденье, закрыл глаза и отключился.

Сниж обходил поляну в поисках останков колдуна. Обугленный скелет в неестественной позе лежал под деревом на пожухлой траве. Скелет, как скелет, но все равно что-то в нем не то. Док наклонился. Да, между шейных позвонков у самого основания черепа застрял инородный предмет. Сниж осторожно извлек его. Серебряный наконечник от стрелы арбалета. Откуда он здесь? Лора?! Во всей округе лишь она одна увлекается этим старинным оружием. Первое, что пришло в голову: дочь увязалась за роботом. Нет, она уехала к подруге. Весьма страшное совпадение. Уехала, но к подруге ли? Все сомнения окончательно улетучились, когда на глаза доктору попалась бутылка с самодельной этикеткой и надписью «Святая вода». Почувствовав неладное, Сниж обернулся. Машины на пригорке не было. Унимая дрожь в руках, доктор заложил под скелет четыре шашки динамита, запалил шнуры и бегом бросился к опушке. Сильный взрыв подбросил комья земли выше деревьев. От души выругавшись, Сниж зашагал домой пешком. К исходу второго часа ему удалось поймать попутку, но все равно дома уже спали.

Не снимая шляпы, плаща и ботинок, Сниж бросился к аппарату связи, едва он протянул руку, как беззвучно замигала красная лампа. «Странно»,– подумал доктор и нажал кнопку приема. Экран вспыхнул. Вместо привычного изображения на нем высветились буквы.

«Папочка, не сердись на меня ради бога. Я никогда не думала, что буду женой робота. Но я не могу без него. Может, это глупость и я со временем пойму свою ошибку, но все равно прости. Мы уехали туда, где нас никто не знает. Не волнуйся, у нас все хорошо. Не ищите, я позвоню сама. Лора Конер».

Сниж сел прямо на пол, привалился спиной к стене и закрыл глаза. Ему надо было беситься, рвать и метать, но доктор чувствовал лишь пустоту и усталость. Собравшись с силами, он смирился с капризом дочери, встал и набрал код Центра Автоматизации и Роботизации.

– Центр слушает,– на экран выпрыгнуло изображение совсем еще юной секретарши.

– Дайте мне Генерального.

Девушку сменил худощавый седой мужчина.

– Говорит Сниж

– А, здравствуй, ты еще не спишь? Что-нибудь случилось?

– Да,– Сниж поправил очки. Его растерянный вид дал возможность не притворяться.– Непредвиденные обстоятельства.

– Со Вторым? – насторожился Генеральный.

– Да. Он погиб.

Человек на экране на секунду опустил глаза.

– В некоторой степени мы предвидим и это, хотя надеемся на лучшее. Не расстраивайтесь, доктор Сниж. Случается, и люди гибнут.

– Это был прекрасный робот, и я успел полюбить его как сына.

– Да,– согласился Генеральный,– Второй разительно отличался от братьев,– и немного помедлив, спросил.– Вы были на месте гибели?

– Да. Там лишь воронка глубиной в четыре фута.

– Он выполнил задание?

– В лучшем виде.

– Вот и хорошо. А мы присвоим ему собственное имя посмертно и занесем в списки отряда.

– Ну это уже ваше дело. Спокойной ночи.

Сниж дал отбой и, облегченно вздохнув, пошел спать.

 

СТРАНА, САМАЯ…

 

(фантастический прогноз на историческую тему)

 

Огромный бурый зверь наседал и от него не было спасения. В третий раз, уже не веря в чудо, Сэм поднял АКМА-4 «Супер-Джон», но бездушный кусок железа упрямо молчал. «Будь проклят этот полудурок Джон! – мысленно выругался юноша.– Зачем ему понадобилось усовершенствовать самый простой и самый надежный автомат в мире? К чему эта насадка «Опережение времени»? О-о-о!» Застывшим пальцем он нажал на курок. Затвор сухо щелкнул и выстрела не последовало. А враг был совсем рядом. Морозный, пронизывающий насквозь ветер, рвал из его оскаленной пасти клубы пара, невольно вызывая образ взбесившегося паровоза. Тупого, неустрашимого, неудержимого, набравшего разгон и неспособного остановиться, не достигнув одной, ему известной цели. К сожалению, и Сэм знал ее. Загнать патрон в казенник уже не было времени. Бросив в зверя бесполезное оружие, несчастный нырнул в канализационный люк, благодаря Бога за столь щедрый подарок и ничуть не боясь свернуть шею. Только в тоннеле он понял, что летит вниз головой. Зверь же оказался не по размерам быстр и проворен. Сэм в ужасе почувствовал, как клыки протыкают обувь, носки, их гладкая прохлада щекочет подошву, вызывая дрожь в коленях и слабость в пояснице. На секунду юноша повис, пойманный за ногу, судорожно взмахнул рукой и в нее, спасительной соломинкой, удобно легла стальная скоба лестницы. Выскользнувшая из широкого валенка, оставив там носок, нога оказалась невредимой. «А будь на мне кожаные сапоги со шнурками, он бы вытащил меня»,– промелькнула запоздалая страшная мысль и сладкой истомой облегчения прокатилась по всему телу. Зверь сунулся в бетонное жерло колодца, но к счастью для Сэма оно оказалось слишком узким. В бессильной злобе он заревел, сотрясая каменные стены. Унимая дрожь, Сэм облегченно вздохнул: «Надо же, выкрутился». Просунув огромную лапу, хищник старался подцепить лакомый ужин, так бессовестно ускользнувший из-под самого носа.

Спустившись на дно, юноша прикинул, в какой стороне город и, морщась от холодной воды, обжигающей голую ногу, зашлепал по широкому тоннелю, придерживаясь рукой за стену. Тьма была кромешная, но Сэм не боялся, он знал, что совсем скоро выберется отсюда где-нибудь посреди оживленной улицы, и все страхи останутся позади. Вот только нога слишком ломит, да и вторая совсем промокла. Быстрее надо, быстрее.

Все-таки он пропетлял в подземелье дольше, чем предполагал вначале. Ноги совсем онемели и походили на неудобные протезы. Наконец Сэм услышал над головой голоса. Пошарив по стене, он с трудом выбрался на улицу возле ослепительного супермаркета, и тут же удачно поймал такси. Огромный мордоворот в завязанной на подбородке шапке-ушанке окинул его пренебрежительным взглядом и заломил тройную цену. Сэм не стал торговаться, понимая, что внешний вид его оставляет желать лучшего. Поскольку несколько раз ему все же пришлось окунуться с головой в нечистоты, стекающие со всего города.

Открыв дверь, дядюшка сморщился, закряхтел и отступил вглубь коридора, пропуская любимого племянника.

– Здравствуй, дядюшка Морис,– Сэм выстрадал виноватую улыбку и прошел в квартиру, оставляя большой широкий след от сырого валенка и узкий, кривоватый от босой ноги.

– Сэмми, Сэмми, мне кажется еще рановато открывать купальный сезон,– маленькие пьяные глазки дяди добродушно смеялись.

– У меня не было выбора,– оправдался юноша.

Через полчаса Сэм сидел в широком удобном кресле, завернутый в махровый халат и с носками из белого собачьего меха на ногах. Левая горела и ломила, но как-то блаженно, томно.

– А это для внутреннего согрева,– пояснил дядюшка Морис, наливая из огромной бутылки в граненый стакан мутную беловатую жидкость с резким, зверским запахом.– Пей, Сэм. Ни о чем не думай. Потом все расскажешь.

– Я, я, я столько не могу,– запинаясь проговорил юноша, вытаращив голубые глаза на стакан.

– Заткни нос и пей,– посоветовал дядюшка.– Давай вместе, за наше здоровье.

Собравшись с силами, Сэм выпил почти весь стакан. Напиток тут же попросился обратно. Содрогнувшись, юноша с трудом погасил приступ рвоты. Дядюшка Морис одобрительно кивнул и протянул племяннику соленый огурчик. Переведя дух, Сэм еще раз содрогнулся:

– А нет ли у тебя чего-нибудь получше?

– Свое – лучше всего,– назидательно изрек дядя.– Я тоже когда-то хлыстал магазинную бурду, пока однажды не отравился.

Он плеснул собеседнику еще полстакана, себе на четверть.

– Вздрогнем.

Сэм вздрогнул и несмело возразил:

– Я немного обожду.

– Дело твое,– дядя поставил стакан на стол, закинул туда же обутые в лапти ноги и, развалившись поудобнее в кресле, спросил:

– Ну, что там с тобою случилось?

– Со мной происходят странные вещи,– начал Сэм, с наслаждением чувствуя, как огонь разливается по всему телу, и пот выступает из пор.

– Они происходят со всеми, а поконкретнее,– дядюшка достал из тумбочки расшитый кисет и, не торопясь, стал закручивать «козью ножку».

– Я смотрю, вы освоились с бытом аборигенов,– как бы между прочим отметил юноша,– не курите сигарет, пьете самогон, ходите в лаптях.

С удовольствием затянувшись сладковатым, но терпким дымом, Морис в свою очередь высказал встречное замечание:

– Однако и ты пришел ко мне в одном валенке.

– Да,– вздохнув, согласился Сэм,– если бы не его брат, не сидеть бы мне здесь. На меня напал огромный медведь. Они уже в город заходят. А «Супер-Джон» отказал.

– Вот видишь! Не все, что от дикарей – плохо. Они и сейчас похаживают на бурых с рогатинами и поверь мне: осечек случается меньше.

– Временами мне кажется – они превзошли нас.

– Кое в чем – несомненно,– охотно согласился дядя.

– Я чувствую себя в чужой маске,– признался Сэм.

– Тарелке,– поправил его дядя.

– Да. Мне кажется, я житель другой страны и попал сюда по ошибке… Словно на экскурсию… на несколько дней и застрял.

В мутных глазах дядюшки на минуту вспыхнул неяркий свет мудрости.

– К сожалению, так оно и есть,– воздохнул он.– За такие речи двадцать лет назад тебя бы просто… А теперь многое можно. Почти все. Мы же с тобой живем в колонии, а стало быть, в чужой стране, и никогда она не была неотъемлемой частью нашей Родины.

– Я догадывался,– признался Сэм,– но как это получилось?

Дядюшка покачал головой и закрыл глаза:

– Я расскажу тебе все как есть.

– Это страшная тайна? – насторожился юноша.

– Была, двадцать лет назад. А теперь для кого смешная. Для кого грустная, но для всех несуразная, непостижимая.

…Огромная дикая страна. Могущественная, несокрушимая. Ни рыцари в белых плащах, ни косоглазые кочевники, ни коричневая чума не могла совладать с ней. Нигде не рождалось столько великих и столько глупых. Народ был столь же непостижим, как сама страна с ее огромными территориями: непроходимыми лесами, безбрежными степями. Как всякая великая империя, нет, много больше любой другой, она была подвержена внутренним бурям. И вот в один благоприятный момент наши предки вошли туда и тихо, мирно, завоевали богатейшую страну с помощью дюжины жвачек и шоколадок. Дикий народ был жаден до всего нового. Они опьянели от свободы, не зная, как ею распорядиться. Вкладывая деньги, мы постепенно захватили все их производство, наложили лапу на безграничные природные ресурсы. Мы покорили великую империю без единого выстрела.

Дядя усмехнулся, не торопясь свернул новую «козью ножку».

– Не хочешь попробовать? Настоящий табак. Сам сажал. Сам рубил.

Юноша отрицательно качнул головой.

– Как знаешь,– заключил дядя, чиркнул спичкой и с наслаждением задымил.– Слушай дальше. Много лет спустя с нами стали происходить невероятные вещи. Не сразу, очень постепенно, мы превратились в аборигенов. Научились пить водку гранеными стаканами, чтобы не замерзнуть при здешних морозах, затем научились ругаться, как могут ругаться лишь дикари великой страны. Мы научились обманывать… Мы победили людей, но эта страна больше, чем просто люди. Здесь дело куда более тонкое. Наверное, особое расположение магнитных полей, зарядов атмосферы. Называй как хочешь, но здесь иначе нельзя. Мы переняли их язык, их жизнь, их способ мышления. Мы теперь одно целое. Она поглотила нас. Страна, самая…

– Так, значит, у нас ничего не получилось?! – разочарованно-удивленно протянул Сэм.

– Эта страна будет вечно. Любой завоеватель сгинет здесь, как в бездонном колодце. И, знаешь, я не жалею.

Погруженный в раздумье, Сэм уловил из-за двери грозный бас Билла Морента, зовущего сына на ужин:

– Ванятка, мать твою, засранец, кому говорю, быстро домой.

И словно в противовес, ласковый голос Санты:

– Ивашка, сынушка, пойдем пельмешки кушать.

Любимый племянник дядюшки Мориса подумал: «А как хорошо зимой в валенках». Его собеседник опрокинул стакан в рот и словно в подтверждение сказал:

– Сам видишь…

 

ГОРЕЦ-102

 

Он поудобнее устроился на толстом куске драного поролона, привалившись к толстой трубе, несущей с третьего уровня горячую воду. Сквозь изоляцию тепло согревало спину и приятной волной растекалось по всему телу. Он удивился мысли, что совершенно незаметно для себя, полюбил уют и покой. «Все-таки стареешь»,– шепнул в ухо насмешливый голос. Он не стал отвечать, не стал возражать. Обвел собравшихся усталым взглядом.

– Ну, о чем вам рассказать?

– О Старом Мире, о Старом Мире,– возвестили полтора десятка глоток.

– Ну, что ж, слушайте,– он на секунду задумался, взгляд его стал отсутствующим, затем вновь обратился к слушателям.– Тогда меня звали Макклайн… нет, наверное, дед Макей. Было это, когда никто не боялся мелономы, женщины ходили в пляжных костюмах. Тела, покрытые нежным загаром цвета золотистой охры, источали запах ласкового солнца. Они были слаще нетролукума, который вам дают по великим праздникам.

– Вы их ели?! – ужаснулась девочка-подросток, сидящая всех ближе к рассказчику.

– Мы их целовали,– ответил он, пытаясь разглядеть в этом тощем синюшном теле хотя бы намек на женское начало. Но безуспешно.

– А что это? – опять спросила все та же девочка.

– Это то, на что я сейчас не решусь даже после трех порций тимоника. Да, впрочем, вы, наверное, решитесь, ведь разницы совсем никакой,– он посмотрел в кошачьи глаза девочки.– Но вы должны прийти к этому сами. Да поможет вам Бог.

Мысленно рассказчик был уже в Старом Мире, и реальность уже не волновала его.

– В те времена прекрасные женщины рожали столь же прекрасных и здоровых детей…

– Ты хотел сказать «банковали»? – долетел голос из полумрака.

– Это сейчас они утратили все, что было даровано им свыше и безуспешно пытаются вырастить нормальное потомство в пробирках. Женщины Старого Мира носили своих детей в себе…

– В себе?! – изумилась девочка и ее длинный подбородок, достигающий груди, опустился еще ниже. Она выделялась синевой даже среди себе подобных. «Девочка-незабудка»,– подумал он, но не улыбнулся своей шутке.

– Это было абсолютно нормально. А тогда…, о, как это было прекрасно. Даже еда, свежее, прожаренное мясо… да, я чуть не забыл… Фред, дай-ка на минуту твою плазменную зажигалку.

Рассказчик вынул из походной сумки, хранящей в себе все его добро, жирную рыжую крысу.

– Сегодня у меня была удачная охота. Эта зверюга величиной с доброго кролика.

– Но Морт запретил нам есть рыжих крыс. Они радиоактивны,– несмело возразил Фред, протягивая зажигалку.

– Не более чем ты, мой мальчик,– чтобы не быть голословным он поднес универсальный дозиметр сначала к зверю, затем к абсолютно кубической безухой голове Фреда. Крыса фонила на два порядка ниже.

  – Наверное, она забрела к нам с самого нижнего уровня. Я давно не видел таких правильных крыс. Не зря ученые называли их самыми совершенными тварями. Некоторые даже утверждали, что следующая цивилизация будет крысиной.

Держа зверя за хвост, он осторожно опалил густую шерсть.

– Желающим я могу дать попробовать настоящего мяса. На всех, конечно, не хватит… вот если бы нам удалось завалить оленя или кабана… но, к сожалению, под землей среди труб выжили только рыжие подруги.

– А правда, что мы стали такими после войны? – вновь долетел голос из полумрака. Свистящие трудноразличимые слова не имели окончаний. У этого мальчика до сих пор не выросло ни одного зуба.

– Наверное,– немного подумав, ответил рассказчик.– Человек уже давно вел войну против себя и, по всей видимости, победил.

– Морт, Морт,– вдруг зашептал испуганный голос, и через мгновение рассказчик остался один.

– Они увели его к Бездонному Колодцу,– возвестил кубоголовый Фред.

– Нет,– возразила девочка с бесконечным подбородком и лысым черепом,– Пятиглазый проследил их. Они бросили его тело в Голубой Овраг.

– Там бешеная радиация,– вздохнул одноногий Поль.

– Я пойду посмотрю, может, он еще жив,– вдруг заявил Фред.

– Ты, верно, спятил,– возразила девочка,– после такой порции плазмы…

– А вдруг,– не сдавался Безухий,– ведь мы ничего не успели узнать о Старом Мире.

– Пусть сходит Носатик,– вдруг предложила девочка,– папа говорил, что он выдерживает тысячекратную дозу. Попробуй объяснить, что нам от него надо.

Вред потер проваленную переносицу самым длинным седьмым пальцем.

– Я постараюсь…

Он вновь сидел у трубы, ожидая детей с кормежки. Они высыпали в свет тусклой лампочки сплошной массой убогих тел. Замерли, увидев его. Вперед вышел Фред, выделяющийся из всего семейства безграничной смелостью.

– Ты жив?

– Как видишь,– улыбнулся рассказчик.– Пушка того парня из охранки получше твоей будет. Моя крыса прожарилась сверх всех ожиданий. Еще осталась ножка. Может, кто желает?

Дети настороженно молчали.

– Нам немного помешали. Итак, на чем мы остановились? На Старом Мире? Да-а-а, это было, когда женщины имели тела цвета спелых персиков, и девочки, подрастающие на смену мамам, были столь же обворожительны…

– Я совсем забыл представить тебе нашего младшего брата,– Фред вытолкнул вперед бочкообразное существо, без головы, но с длинным подвижным носом, напоминающим хобот.– Он совсем недавно научился ходить, но уже вынес тебя из Голубого Оврага. Папа говорит, что он проживет дольше нас всех. Это большая удача.

Младший брат вытянул нос в сторону рассказчика и жалобно хрюкнул.

– Малыш, верно, голоден,– предположил тот и протянул новому знакомому крысиную ножку. Холодная перепончатая лапа неприятно царапнула по пальцам. Кусок румяного мяса бесследно исчез в безразмерном отверстии под длинным носом. На губах человека уже не было улыбки. Боль старит мозг. Мозг старит тело.

Третий раз сегодня, не соображая, абсолютно механически, он начал одну и ту же фразу:

– Это было, когда женщины носили бикини, их тела, словно отлитые из самой чистой бронзы…– впервые за много лет ему удалось увидеть золотой пляж, прозрачную воду лагуны, рощу кокосовых пальм и бездонное голубое небо. Легкое дыхание защекотало руку. Жалобное хрюканье вернуло его в полумрак подземелья. Язык замер на полуслове. Его взгляд натолкнулся на голодные глаза Носатика, на беззубый бездонный рот, раскрытый, очевидно, от изумления. И этому существу принадлежало будущее. Опустив веки, рассказчик в бессилии прошептал:

– Боже, неужели никто не догадается отрубить мне голову?!

 

ТРИ ДНЯ ПО ПРИСЯГЕ

 

Павшим от дедовщины

 

1

 

Капитан дрожал под пристальным взглядом особиста, словно нашкодивший первоклассник. И бледнел, и краснел, и мял сигарету, прикуривая одну за другой. Однако ничто не помогало. Моложавый широколицый майор не знал сострадания. Его теплые карие глаза смотрели ласково. Должно быть, так смотрит тигр на олененка, подходя на цыпочках… Какие цыпочки у тигра?! Которые цыплята. Не то еще в голову полезет. Водки бы сейчас, граненый стакан, да забыть обо всем.

– Вы понимаете всю глобальность катастрофы – мягким вкрадчивым голосом выспрашивал майор. Лис. Хитрый. В душу залезет, ни одна клушка не квокнет. За глотку возьмет – не вырвешься. Пропал капитан. Сели его лисы. Да не его одного. Много голов полетит. Страшный случай. А ведь звездочка сияла под самым носом. Все в тар-тарары. Глупость. Вся жизнь глупость. Лишь когда прижмет, начинаешь задумываться. А то раньше житуха была! Сауна, девушки, одна красивее другой, аж глаза разбегаются, водка, пиво с лещами, хоть залейся. Думать ни о чем не надо, живи в свое удовольствие. Эх, солдатики, так что же вы натворили?! Ведь командиру отвечать за вас.

 

2

 

– Солдаты,– растерянно ляпнул капитан.

– Объясни матерям, попробуй,– майор сел на широкий подоконник, привалился плечом к стене. Он говорил спокойно, даже с грустью в голосе, и это еще больше пугало капитана, привыкшего к реву начальников.– Ведь не война.– Следователь обошел стол, вновь остановился у окна.– Подойдите сюда, капитан.

Тот послушно подошел, не понимая что от него требуют.

– Видите воробьи на плацу?

– Маршируют?

– Очнитесь, капитан. Дерутся,– майор улыбнулся, подавив приступ безысходности и тоски, прошептал тихо, одними губами.– Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона,– и громче добавил,– я удивляюсь, как дошколята не отвоевали у вас часть под ясли.

Капитан таращил на следователя пустые, металлического цвета глаза.

«И вся армия! – ужаснулся майор.– От рядового до маршала. Один из тысячи на человека похож. Как с ним работать? Имени своего уже не помнит».

– Опустите глаза. Видите, воробьи дерутся на плацу из-за хлебной корки?

– Так точно. Виноват. Сейчас же отдам приказ.

Капитан рванулся к двери, но вдруг замер, забыв испросить разрешения у майора, на что тот – в буквальном смысле – закрыл глаза. Только спокойствие сытого удава позволяло ему работать в военной прокуратуре.

– Вы понимаете, что жизнь есть борьба, иногда заходящая слишком далеко?

– Так точно,– отрапортовал капитан.

Следователь был готов отдать голову на отсечение, что слова его повисли на барабанных перепонках капитана, так и не достигнув примитивного лабиринта извилин.

– Ваша версия?

Командир упорно молчал.

– Я хочу знать, что вы думаете об этом ужасном случае?

Лицо капитана отразило все внутренние бури, вследствие чего он изрек:

– Неуставные отношения, товарищ майор.

Следователь кивнул.

– Вы полагаете тихий, безобидный новобранец способен на такое?

– Не могу знать,– чистосердечно признался капитан.

– Да,– согласился следователь,– знать ты действительно не можешь.

 

3

 

Ширкнув по паласу, дверь тихо отворилась, пропуская в кабинет эксперта.

– Наконец-то, Валера, мы с командиром давно тебя ждем. Чем порадуешь?

Вид у эксперта был немного странноватый.

– То, что я скажу вам, может показаться невероятным, но факты… впрочем они лишь подтверждают то, что вы видели. Одно я могу сказать вам как эксперт… это без сомнения усложнит следствие… но…

– Не тяни, говорить все равно придется,– подтолкнул его следователь.

– Это сделал не человек.

Майор и капитан, не сговариваясь, подняли на него изумленные глаза.

Валера, ожидающий именно такой реакции, принялся объяснять.

– Череп одной жертвы, до того, как из него вырвали всю левую половину, имел четыре круглых входных отверстия. По всей видимости, следы четырех пальцев,– эксперт вытянул и растопырил пальцы правой руки.– Но чтобы проломить череп пальцем, надо создать колоссальное давление. В таком случае ни один палец не выдержит.

– А если это… не пальцами? – усомнился майор.– Каким-нибудь предметом?

– Отпадает – качнул головой эксперт.– Эти четыре пальца внутри черепной коробки согнулись, иначе кость невозможно вырвать, как абсолютно невозможно оторвать голову у второй жертвы, обладающей поистине бычьей шеей. На животе третьего следы от тех же пальцев. Ткань местами порезана, местами порвана. Голова четвертого раздроблена на шестьдесят два кусочка. Даже при помощи кувалды не достигнешь такого эффекта. Тот, кто все это сделал… Ну, одним словом, нет человека, способного на это.

– Ты это серьезно? – усомнился следователь.

– Лучше спроси капитана, не видел ли он в расположении части снежного человека.

– А что с мальчиком?

– Он в глубокой коме. Более подробно о нем можешь узнать у лечащего врача.

 

4

 

– Сопляк, ты как на меня посмотрел?! – огромная туша Левина с бычьей шеей, коронованной кубической головой, вознеслась над хрупкой фигуркой Димки, служившего всего третий день по присяге и не понимающего за что его так не любят. Никогда он не сделал никому зла.

– Научи-ка его уважать стариков,– послышались за спиной голоса, от которых засосало под ложечкой. Захотелось убежать. Поймают. Захотелось заплакать, но это не выход. Но можно уйти так, что уже никогда не будут бить, никогда не поймают. Будет все равно.

Удар сплошной силы опрокинул его на кафельный пол. Внутри что-то захлюпало. Кровь пошла горлом.

– Ты пожалеешь об этом, тварь,– поднимаясь, сказал Димка, и не узнал своего голоса, ставшего вдруг старческим, надтреснутым, дребезжащим.

От такой наглости челюсть Левина упала на грудь. Однако пожалеть он не успел.

 

5

 

Отпустив капитана с миром, майор устало опустился в кресло.

– Если следовать твоей версии,– четыре трупа и один без вести пропавший, еще один на грани жизни и смерти – все это следствие визита инопланетян, проникших в эту зачуханную часть, чтобы похитить образец совковой лопаты стратегического назначения?

– Если трезво подходить к проблеме – самый разумный вариант.

– А сержанта Воронина, стало быть, они взяли с собой? – невозможно было понять, шутит майор или говорит всерьез.– Как самого толкового командира младшего звена.

– Можешь смеяться…

– А те четверо, очевидно, пожелали остаться на Земле. Редкий в наше время патриотизм.

– Очевидно, так оно и было,– без особого рвения согласился эксперт.

– Но почему они не тронули мальчика? Более чем загадочный момент, даже для такой ситуации.

– Об этом спроси у них,– задумчиво ответил эксперт,– может быть, ростом не подошел.

– Да, вполне может быть. Как очнется, сразу же навещу его.

– Разрешите доложить, товарищ майор,– в дверях «под козырек» стоял капитан. Как ни странно, на этот раз он выглядел не таким растерянным.

– Я вас слушаю,– кивнул майор.

– Воронина нашли. В вентиляционной трубе за хозблоком.

– Живой?! – майор вздрогнул и невольно подался вперед.– Ко мне его.

– Он уже здесь.

В дверь, неестественно сутулясь, вошел высокий темноволосый сержант. Зеленоватое лицо его напоминало морду обезумевшего от страха зайца.

– Оставьте нас.

Капитан кивнул и вышел.

– Садись, землячок,– майор указал сержанту на стул, но тот продолжал стоять.– Как же тебя, глухого, в армию взяли?

– Я не глухой, товарищ майор.

– А что же не садишься? Давай, Сережа, поговорим по-простецки, без оглядки на звание.

Воронин боязливо оглянулся на дверь.

– Не бойся, здесь тебя никто не обидит. Закуривай,– следователь придвинул сержанту пачку дорогих сигарет и зажигалку. Тот хотел взять сигарету, но руки его дрожали.

– Ну что, землячок, давай за знакомство,– майор достал из стола стакан и наполовину налил «пшеничной»,– тяни.

Сержант ошалело уставился на следователя.

– Мы с Валерой уже. Давай, посуда должна быть чистой. Не задерживай стакан.

На край стола лег бутерброд с толстым ломтем ветчины.

– Товарищ майор, на службе нельзя.

Следователь махнул рукой.

– У тебя сегодня выходной. Да к тому же я не предлагаю тебе напиваться. Так, сто грамм. Хоть порозовеешь немного, а то смотреть тошно.

– Не обманете? – насторожился Воронин.

– Нет,– качнул головой майор,– ты мне не командир и обманывать нет смысла.

Эксперт усмехнулся столь откровенной логике.

– В крайнем случае, если вдруг кто пристанет, так прямо и отвечай: «Пил по приказу майора Котова».

Последние слова, по всей видимости, подействовали на сержанта убедительнее всех предыдущих.

– Я так и скажу, товарищ майор,– вдруг заявил Воронин, заглядывая в глаза следователя.

– Конечно, если капитан тебя об этом спросит,– заверил майор.

Сержант взял стакан и закрыв глаза, одним махом выпил. Вздрогнул, взял дрожащими руками бутерброд, откусил и, не разжевывая, проглотил.

– Я не ел двое суток, товарищ майор,– пояснил он.

– Ешь, не торопись. Я еще бутербродов нарежу. Конечно, в трубе тебя кто покормит?

Сержант затравленно оглянулся на дверь, и следователь уловил страх в этом движении.

– Здесь тебя никто не обидит.

Под второй бутерброд сержант махнул еще сто грамм. Заметно порозовел, повеселел и с удовольствием закурил.

– Тебе сколько осталось? – спросил его следователь.

– Пять месяцев.

– Достаточно,– майор сочувственно кивнул головой,– а хочешь в отпуск?

– Как не хотеть?! – удивился сержант.

– Вот и хорошо. Ты мне обсказываешь все, как было с Левиным, а я обеспечиваю тебе отпуск. Лады?

Сержант побледнел и съежился.

– Не я их,– бескровными губами прошептал он.

Майор налил еще полстакана.

– Поверь, уж на тебя я никак не думал. Хотя ты даешь повод. Скажи, кто загнал тебя в трубу? Ты что-нибудь видел?

Воронин покрылся испариной, задрожал, но сумел совладать с собой.

– Это страшно, товарищ майор. Я зашел в умывальник, все было залито кровью. Оно так посмотрело на меня…

 

6

 

– Что мне писать в заключении? – поинтересовался следователь у друга.

Эксперт вздохнул.

– Напиши: взрыв баллона с пропаном. Больше ничего не придумаешь.

– Ладно, так и сделаю. Мальчик очнулся?

– Очнулся,– кивнул эксперт.

– Что с ним?

– Отбили почки. Представляешь, молодой парень, три дня как присягнул, и на тебе. Комиссуют скорее всего.

– Ты все-таки допускаешь мысль о неуставных отношениях? – майор налил в стакан водки, но не выпил.

– Один мой учитель постоянно твердил мне о прямой связи духовного и физического. То есть: дух создает тело. Есть критическая линия власти, перешагнув ее, человек полностью овладевает своим телом. Полностью. Понимаешь? Не зря гласит старая поговорка: если человеку все время говорить, что он свинья, он в нее и превратится.

– Это слово эксперта? – следователь принялся сливать водку обратно в бутылку, внимательно рассматривая тонкую подрагивающую струйку.

– Нет, это слово постороннего человека, выдвинувшего невозможную версию. Знаешь, чего больше всего хочет ягненок, зажатый в угол волком?

Майор Котов прервал увлекательное занятие, посмотрел на друга и без колебания ответил:

– Чтобы волк исчез.

– Нет. Больше всего на свете в эту минуту он хочет… стать тигром.



[1] Александр Зевайкин – лауреат литературной премии имени А.Н. Терентьева за 1996 г. Премия присуждалась впервые.