Александра Варенова,

г. Королев

Робин Гуды

Рассказ

Пашка жил в деревне по соседству и был тем еще выдумщиком и изобретателем. Постоянно что-то новое предлагал.

«Давай ракету построим!» – и тут же притаскивал уйму коробок из магазина на вершине холма и здоровенное ведро с фломастерами всех мастей.

«Как насчет пряток-догонялок?» – и мы носились по участку, ныряя то в сарай, то за дровню, то за приступ дома, попутно отбиваясь от комаров.

«А хочешь, расскажу историю про Че-о-рного трактари-и-ы-ста?» – и я трясся весь, косясь на черный пруд и боялся даже ноги туда совать!

Однако я обожал все Пашкины придумки и ждал начала июля с нетерпением. Шумная и жаркая столица навевала тоску. При огромном населении гулять и играть было решительно не с кем. И вот наконец мы приехали с родителями на дачу. Нас встретил немного покосившийся, но такой родной и славный деревянный дом. Скрипучий, шершавый, пахнущий солнцем...

А по соседству – крепкий двухэтажный дом Пашиных дедушки и бабушки. Он у них целое лето гостил! Не успели мы припарковаться, как я уже побежал к Пашке, чуть не теряя по пути новенькие сандалии. Того дома не оказалось. «Пошел с дедом на уток охотиться», – сказала мне Пашина бабушка, которая всегда носила костюмы и туфли. Даже в сорокоградусную жару! Паша шёпотом рассказывал, что бабушка у него – академик! Я понятия не имел, что это значит, но всегда говорил ей: «Здравствуйте, Алевтина Аркадьевна», а не «здрасьте, ба».

Алевтина Аркадьевна поинтересовалась, как дела в школе, всё-таки четвёртый класс окончил! Спросила, как родители,
помогаю ли им. Щёки мои запылали, и я, что-то промямлив в ответ, стремглав бросился обратно. С повышенным рвением стал таскать бесконечные пакеты с вещами и продуктами. Последнее ещё куда ни шло, но вещей-то зачем столько брать?

Мама на такие вопросы закатывала глаза и припоминала особо стыдные случаи, когда я приходил домой, изгвазданный по уши и с дыркой на штанах. Поэтому возмущался я молча. Делать все равно было нечего.

Пашка заглянул сам ближе к вечеру, по-деловому кивнул мне: «Есть минутка?» А потом отвел в сторону и, сверкая глазами, заявил: «Ну, Сенька, это лето ты запомнишь надолго!» И я ни капельки в этом не сомневался.

* * *

– Наш штаб, – гордо сказал Пашка на следующий день, указывая на сосну.

Я сначала не понял, что там такого, помимо качелей из шины, знатно протертой нашими штанами прошлым летом. Но через минуту сердце забилось часто-часто. Среди кроны скрывался самый настоящий домик на дереве! К нему вели криво-косо приколоченные дощечки и веревочная лестница.

– Кла-а-асс, – выдохнул я, замирая от восторга.

– Хочешь внутрь?

– Ещё спрашиваешь!

Сверху открывался отличный вид на оба наших участка, и где-то вдалеке, за лесом, в дымке таял город. А в домике оказалось еще лучше, чем представялось. Пашка притащил туда старых одеял, соорудил стол из перевернутого ящика и натаскал кучу бумаги, фломастеров и ручек. А ещё бинокль и сломанную, но самую настоящую рацию.

– Мы будем шпионами? – робко спросил, воображая смелые вылазки и общение по рации.

– Робин Гудами, – заявил Пашка с таким видом, словно мы вынашивали этот план целый год.

Вместе зачитывались книгой и по десять раз сходили в кино, девять из которых – тайком. Я-то все это делал, но как Пашка-то узнал? Неужели научился читать мысли!? Зная Пашку, я бы не удивился.

– Чего варежку разинул? Думал, я тебе отдам роль брата Тука?

На этих словах захотелось прослезиться, но как настоящий мужчина и Робин Гуд я сдержался.

* * *

Пашка в своей манере уже придумал целый план. Простой и гениальный. Идеальный для лета! Собрать спелые ягоды и угостить ребятню во всей деревне!

Собрать ягоды нужно было с участка зловредной тетки, которая вечно дымила вонючими сигаретами.

Вообще с соседями нам повезло, было много хороших людей. Бывший милиционер с пышными усами, пожилая пара из инженера и врачихи, многодетная шумная семья, девушка-кинолог с умной овчаркой... Пашины дедушка с бабушкой, опять же! Но у самого леса, в новомодном и абсолютно чёрном доме жила на редкость неприятная особа.

Не молодая и не старая, жилистая, с убранными под косынку волосами, она вечно лезла со своими замечаниями и недовольством. То мы шумим слишком громко, то сидим слишком тихо (явно что-то замышляя!), то смеем без резиновых сапог по лужам топать, то едва ей забор не сносим, на великах объезжая ухабы. В общем, не было ни дня, чтобы она к нам не придиралась, постоянно находя новые поводы для нравоучений.

Зато участок у нее был, как говорится, образцово-пока-
зательный. Все грядки – как по линейке, кусты и деревья – что солдаты в строю. Всё огорожено, вычищено, выбелено... Глазу не за что зацепиться!

Ну ладно, есть за что: сочные ягоды так и манили среди зеленой листвы. Клубника кокетливо показывала красный бочок, гроздья красной смородины свисали с куста алыми каплями и черешня – черешня! – бордовыми бусами оттягивала ветки. При виде такого великолепия во рту скопилась слюна и в животе заурчало.

– Хорошо я придумал, а? Такое добро пропадает! – Пашка таращился в дырку в заборе, пока я стоял на его плечах, оценивая будущий улов.

– Ага, – кивнул, загипнотизированный ягодами.

– Ты смотри прямо сейчас не полезь, надо темноты дождаться, – Пашка дернул меня за штанину, и я, вздохнув, слез, бросив прощальный взгляд на идеальный участок зловредной тетки.

Вылазку мы сделали в разгар дня, когда тетка отдыхала на заднем дворе или чаевничала в доме. Вновь Пашка предусмотрел! Глядя на его спину, обтянутую клетчатой рубашкой, не мог перестать думать, какой же у меня замечательный друг.

– Итак, повторяем план, – Пашка разложил по домику изрисованные листы с пометками. – Ты остаешься у меня на ночевку, по сигналу делаешь вид, что идешь в туалет, и сигаешь к калитке. Я уже там буду тебя ждать.

– А если не будешь? – всё же не сдержал волнения в голосе.

– Подожди пару минут. На крайний случай – дуй в свистульку. С помощью нее будем и сигналы друг другу подавать.

Дед Пашки был заядлым охотником, и подобных штук у них водилось навалом, поэтому я не удивился, получив свистульку в виде небольшой чёрной птички.

– Хорошо, а какая система сигналов? – погладил бочок свистульки и упрятал в передний кармашек джинс с лямками.

– Не гони коней, все по порядку. – Пашка потыкал в одну из бумажек, и я стал внимать дальше.

По плану – вся ответственная работа ложилась на мои плечи! А Пашка собирался стоять на стреме и переправлять добытые ягоды через забор. Для этого он приготовил три пятилитровых бидона и бечевку, чтобы крышки случайно не сорвались. В случае опасности мы договорились давать три коротких свистка, а если все в порядке – один длинный.

– Ну как, всё понятно? Со всем согласен?

Я часто-часто закивал. От волнения мигом вспотели ладони, но как настоящий Робин Гуд я не мог отступить. Тем более Пашка – подумать только! – подвязал на мне коричневый плащ.

* * *

Из-за плаща все в итоге и пошло набекрень, но кто ж знал-то!

Мы без запинки придерживались плана, радостные от того, как удачно всё складывается. Только когда пробирались мимо забора девушки-кинолога, её овчарка гавкнула для профилактики, но скоро затихла.

В небе висела полная луна с немного надкусанным боком, но света вполне хватало, чтобы четко видеть дорогу и не пугаться сгустившихся теней. Умиротворяюще пели сверчки, шумели травы, прохладный ветер подгонял в спину.

Я чувствовал небывалое воодушевление и, даже когда Пашка уронил один из бидонов, со стуком прокатившийся по щебенке, лишь улыбнулся. Сегодня именно у меня была главная роль, и я не собирался зазря нагонять панику. Даже воинственно сжал руки в кулаки, когда приблизились к участку зловредной тетки.

– Готов? – шепнул Пашка и сел на корточки.

Вскарабкался ему на спину, затем на забор и принял связку бидонов. Подал Пашке руку. В любой другой день я наверняка не удержал бы равновесия, уронил себя и Пашку или потерял бидоны... Но развевающийся плащ за моей спиной и статус Робин Гуда придали уверенности олимпийских чемпионов.

Мы мягко приземлились на участок, обменялись взглядами, и Пашка, всучив бидон, жестом пожелал мне удачи. А сам полез на дерево собирать черешню и быть дозорным. Я вскинул кулак, как бы говоря: «Ну мы ей покажем! Дерзай, друг!» И пригибаясь, засеменил к грядкам с клубникой.

Эти самые грядки располагались прямо перед окнами, поэтому вылазка казалась наиболее рискованной. Но внутренне я чувствовал, что всё получится. И действительно: свет не загорался, а красные сочные ягоды так и прыгали ко мне в бидон. Сложнее всего было не начать их лопать немедленно, однако мы с Пашкой заранее условились взять свою долю в штабе. Так что через какой-то час нас ждал пир горой.

Я улыбнулся и взвесил бидон – полный, тяжелый! Зафиксировав крышку бечевкой, проверил, плотно ли прилегает, не высыпаются ли ягоды, и потащил к забору.

– Уже с уловом? Ай молодца! – зашикал Пашка откуда-то из кроны.

– А у тебя как?

– Пока только полбидона!

Кивнул и с последним бидоном перебежками направился к кустам смородины. Пахло одуряюще. Терпко, насыщенно, смесью травы и дерева. Мама пользовалась похожими духами, и запах вольно-невольно казался по-особенному родным. Так и хотелось наслаждаться им, но подвиг не ждал!

Пристроив бидон на одной из веток, я принялся работать грабилкой, ловко подцепляющей ягоды «лапками» и ссыпающей их в металлический короб. Удобно и ветки берегло! Набрал – ссыпал, набрал – ссыпал... В итоге так увлекся, что не сразу понял, что Пашка мне сигналит. Вьють-вьють-вьють. Три коротких...

Сердце мигом ушло в пятки. Я заозирался: свет в доме по-прежнему не горел, силуэта тетки тоже не наблюдалось. Однако Пашка просто так об опасности сообщать не стал бы! Прикрыв бидон, наполненный только наполовину с горкой, я собрался добежать до черешни и... не смог. Плащ зацепился за колючие ветки!

Достал свою свистульку и тоже дунул три раза. Мол, слышу, но и сам в беде! Ответа от Пашки не последовало, поэтому я остервенело принялся освобождать плащ из плена, царапая руки и только сильнее, кажется, путая ткань в ветвях.

– Ну же, давай... Давай! – дергал плащ и едва не задыхался, сердце громко стучало в ушах. На очередном рывке я умудрился задеть бидон – и вся собранная смородина рассыпалась, напоминая капли крови на зеленом ковре. – Ну же!..

Конец, это точно конец! Я почти плакал, растеряв весь задор и боевой дух. Так хорошо всё начиналось, а теперь? Как быть теперь? С Пашкой невесть что, я в плену у смородины! Не зря мама втолковывала, что воровать – нехорошо. А пашина бабушка сразу же сдала бы нас в милицию. Не посмотрела бы, что родной внук. Преступник – он преступник и есть, неважно с какими мотивами...

В самую пиковую минуту отчаяния на мое плечо опустилась чья-то рука. И судя по впившимся ногтям, это был не Пашка... Я заорал и что есть мочи рванулся вперед, оставляя на колючих ветках клочки коричневого плаща.

* * *

– Интересные из вас воришки... Дилетанты, я бы сказала. Но что урожай собрали, это вы молодцы. – Зловредная тетка, уже не казавшаяся такой зловредной, наливала нам чаю.

Мы с Пашкой, потрепанные, исцарапанные, сидели как мышки, а у наших ног ютились бидоны, полные ягод. Пашка, как выяснилось, тоже попался на крючок, да еще и на тонкой ветке: боялся и штаны порвать, и бидон уронить, и сам упасть. Дергался туда-сюда, потом на помощь позвал. Три раза целых звал, пока я не отозвался ответным сигналом о помощи... В итоге его тетка сняла. Ну, вернее, не тетка, а Тамара Сергеевна.

Оказалось, она долго в школе работала, в начальных классах. Однажды всей гурьбой в лес отправились, в поход, и неприятностей собрали целый вагон: две девочки в овраг сиганули, один из мальчиков в болото попал, еле вытащили, и чуть не все с пищевым отравлением полегли из-за волчьих ягод, которые дети радостно рвали по дороге и в рот совали. Ну а учительницу после такого попросили заявление по собственному желанию написать. И ни в какую другую школу больше не брали... А сердце за детей у нее по-прежнему болело.

– Вы простите нас, Тамара Сергеевна! – хором запели мы с Пашкой.

– Да чего уж. У меня, как назло, спину заклинило, вот и ночью встала намазать, а в окно смотрю не пойму – тень какая-то в ветвях бьётся. – Она покачала головой. – Урожай же загляденье! Жалко было, сил нет, а тут вы со своими подвигами.

Мы с Пашкой стали цвета лакомства из протертых ягод, которым Тамара Сергеевна нас угостила. И молча уткнулись в кружки с ароматным чаем...

После этого мы стали частыми гостями в ее доме и совсем позабыли о прозвище зловредной тетки, хотя она продолжала сетовать время от времени. Но теперь-то мы знали причины и не обижались! Тем более, Тамара Сергеевна, завидев меня и Пашку, ласково звала нас Робин Гудами.

Это лето я правда запомнил надолго.