Владимир Моисеенко. С рюкзаком и палаткой вокруг Мраморного моря.

Владимир Моисеенко

 

ПРЕАМБУЛА: 

НА  БЕРЕГАХ  КАКОГО  МОРЯ

ПРОПОВЕДОВАЛ  ИИСУС  ХРИСТОС?

 

Всякий вдумчивый читатель Нового Завета наверняка обратит внимание  на частную, казалось бы, деталь. У евангелистов Матфея, Марка и Иоанна тот водоем, на берегах которого проповедовал Иисус Христос, постоянно именуется морем (в древнегреческом оригинале – таласса). Например:

«Выйдя же в день тот из дома, Иисус сел у моря». [Мф.  13, 1].

«И вышел Иисус опять к морю; и весь народ пошел к Нему, и Он учил их». [Мк.  2, 13].

«Когда же настал вечер, то ученики Его сошли к морю». [Ин.  6, 16].

– Ну и что же? – cкажет современный читатель. – Для дремучих жителей древней Палестины Генисаретское, оно же Тивериадское, оно же Галилейское озеро длиной 21 километр, шириной 12 километров и максимальной глубиной менее 50 метров действительно казалось морем.

МаршрутНо так ли дремучи были в плане географической науки авторы Евангелий? По преданию, Матфей (первоначально сборщик пошлин) проповедовал в Эфиопии, Македонии и Персии. Марк, неразлучный спутник апостола Петра, не раз бывал в Риме, затем переселился в Александрию. Иоанн также бывал в Риме, а потом был отправлен в ссылку на остров Патмос в Эгейском море. В общем, о морских просторах эта троица знала не понаслышке.

Остается последний евангелист – Лука, врач по профессии, в качестве спутника апостола Павла избороздивший Средиземное море вдоль и поперек. Именно он – единственный из четырех – именует тот водоем, на берегах которого проповедовал Иисус Христос, озером (в древнегреческом оригинале – лимни, означающее также болото).

Так может быть, все обстоит совсем наоборот? Может быть, не мнимая дремучесть трех названных первыми евангелистов, а, скорее, широкий географический кругозор четвертого дал ему основание свысока назвать некое относительно небольшое замкнутое море озером – на том же самом основании, на каком древние греки вполне официально именовали нынешнее Азовское море Меотийским болотом (по-древнегречески Майотис лимни).

Против нашего предположения уже почти две тысячи лет усердно борются переводчики Нового Завета. В древнегреческом оригинале Евангелий в качестве транспортного средства, которое использовал Иисус Христос, сплошь и рядом употребляется слово плойон, означающее большой корабль. Разумеется, уже в античную эпоху думающие люди могли спросить: – А с какой это стати по крошечной пресноводной луже шастают большие корабли? И вот, дабы не обременять читателя лишними размышлениями, в латинской Вульгате древнегреческое плойон повсюду заменено не словом navis (корабль), как следовало бы ожидать от добросовестных переводчиков, а словом navicula (кораблик). Современным же отечественным переводчикам даже этот вариант показался, видимо, чересчур рискованным. А посему наши читатели вынуждены мириться с рассыпанными по тексту русского перевода Евангелий десятками подтасовок, аналогичных следующей:

«И когда вошел Он в лодку, за Ним последовали ученики Его». [Мф.  8, 23].

Хотя еще в Синодальном переводе XVIII века на старославянский язык для менее критично настроенных читателей того времени во всех подобных случаях давался абсолютно точный перевод с древнегреческого оригинала:

«И влезшу Ему в корабль, по немъ идоша оученицы Его». [Мф.  8, 23].

Но не будем слишком пристрастны к современным переводчикам. Мартин Лютер ещё в XVI веке осуществил аналогичный подлог, проставив в своем знаменитом, прославившемся на весь мир своей «точностью» немецкоязычном переводе Boot (лодка) вместо Schiff (корабль).

А теперь уместно задать вопрос, куда же Иисус Христос по вышеозначенному морю плавал?

«И, отпустив народ, Он вошел в лодку (вновь подтасовка – М. В.) и прибыл в пределы Магдалинские». [Мф.  15, 39].

Вроде бы все относительно безобидно. Но знали бы вы, что стоит в этом месте в древнегреческом тексте! Приводим транскрипцию оригинала, записанную русскими буквами:

«Кай аполюсас тус охлюс энэбэ эйс то плойон (корабль, однако – М. В.) кай элтэн эйс то хориа Магадан». [Мф.  15, 39].

Действительно, нашим отечественным переводчикам не позавидуешь. Вдруг неподготовленный читатель и в самом деле подумает, что действие Евангелий разворачивается в окрестностях Биробиджана и на побережье Охотского моря! Тут и приходит на помощь зафиксированное в нескольких латиноязычных рукописях разночтение злосчастного топонима – Magdala. В древнегреческих рукописях ничего подобного нет, однако имеется разночтение Магедан. Почти что Македония!

Итак, если мы возьмемся искать по карте относительно небольшое замкнутое море неподалеку от берегов античной Македонии (в отличие от современного одноименного государства ей принадлежал практически весь север нынешней Греции), то взгляд наш непременно остановится на Мраморном море. А, скользя пальцем по карте вдоль его побережья – с юга на север, – мы уже в районе Дарданелл делаем для себя маленькое открытие. Красующееся на карте название крупного портового турецкого города Чанаккале (Canakkale), прочитанное по-латыни, прозвучит как Кана Кале… – остается лишь добавить …лейская. (Напомним, что именно в Кане Галилейской Иисус Христос совершил первое свое чудо – превратил воду в вино).

Впрочем, одна ласточка весны ещё не делает. Продолжим наши картографические изыскания далее. К юго-востоку от Чанаккале, на расстоянии, приблизительно равном расстоянию от Саранска до Рузаевки, мы находим турецкую деревню с очень знакомым названием – Halileli.  

А ведь еврейские первосвященники так и жаловались Пилату:

«…Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места». [Лк.  23, 5].

Ну а теперь нам осталась самая малость – объяснить, как появилось «на сем месте», то есть на берегах Мраморного моря, многочисленное еврейское население. Следует напомнить, что всего-то чуть более века назад практически одними евреями был заселен самый крупный из расположенных в Мраморном море Принцевых островов – Бюйюкада (два соседних острова этого архипелага были заселены соответственно греками и армянами). Спрашивается – откуда сие столпотворение?

Ответ очевиден. Ещё почти на нашей памяти целые народы успешно перебрасывались за тысячи километров, – те же чеченцы, ингуши, крымские татары. Чуть не появилось в 1953 году на карте мира и альтернативное еврейское государство со столицей в Биробиджане. И уж совсем смешно напоминать о том, как Польша после второй мировой войны резво «переехала» на запад на добрую сотню километров.

А что в таком случае говорить о минувших столетиях, когда оригинальным инициативам полновластных монархов ещё не противостояло пресловутое европейское общественное мнение. Даже в Ветхом Завете – и там говорится о Вавилонском пленении. Надо думать, что организуемые сверху трансмиграции целых народов были для того времени вполне заурядным явлением.

Посему не стоит удивляться, что именно в турецкой Антакии (бывшей Антиохии) находится древняя церковь Святого Петра, отмечающая место, где он впервые встретился с Иисусом Христом. Сей факт чуть ли не официально признан католической церковью. В 1963 году, сразу после избрания папой римским, эту церковь посетил Павел VI – первый из римских пап, который нарушил установившуюся с 1870 года традицию затворничества в Ватикане. И лишь после столь неожиданного визита в Турцию последовали многочисленные визиты этого папы в другие страны.

И какая-то странная смерть Павла VI в 1978 году постигла. Уж не приверженцы ли традиционного варианта постарались? Впрочем, акулы турбизнеса и за переманенную сотню клиентов голову конкуренту оторвать могут. А тут дело шло к переадресации всей миллионной армии паломников.

Однако за туристов ныне борются и более изощренными методами. Не зря ведь бытует мнение, что двадцать первый век будет веком археологии.  Значит, мы не раз еще узнаем о сенсационном обнаружении на земле древней Палестины новых артефактов типа гробницы Ирода Великого. Остается лишь надеяться, что  заинтересованным лицам удастся при этом избежать проколов, подобных тому, что случился, в частности, со знаменитым дневником погибшей в немецком концлагере еврейской девочки Анны Франк (По заключению британских экспертов, значительная часть дневника написана шариковой авторучкой. А они, как известно, вошли в обиход уже после Второй мировой войны, были поначалу большой редкостью и стоили немалые деньги).

Но как бы чисто и профессионально не работали современные археологи в других регионах Ближнего Востока, нельзя совершенно игнорировать очевидное: к юго-востоку от Мраморного моря, на пятачке радиусом каких-то двадцать километров уникальным образом оказались собраны географические объекты, от которых танцует вся современная история Европы – как светская, так, согласно изложенному выше, и церковная. Здесь и воспетая Гомером древняя Троя, и река Граник (нынешняя Коджа-Су), у которой Александр Македонский дал первое сражение персам, и населенные пункты, претендующие на право именоваться истинными Галилеей и Каной Галилейской.  

А потому откровенно авантюрный (но, как ни странно, закончившийся вполне благополучно) пеший вояж автора данной статьи вокруг Мраморного моря можно считать своеобразной комбинацией познавательного туристического похода и душеспасительного паломничества по святым (по крайней мере, потенциально) местам. На наш взгляд, сия затея вполне заслуживает того, чтобы рассказать о ней более подробно.

 

ЕВРОПЕЙСКИЙ  БЕРЕГ

 

Заселившись в весьма комфортабельный одноместный номер гостиницы «Аркадия», я в течение трех дней совмещал в утренние часы приятное с полезным, разглядывая с террасы на восьмом этаже, где подавался завтрак, панораму исторической части Стамбула. Более капитальный осмотр его достопримечательностей, начатый, разумеется, с посещения собора Святой Софии (успевшей за многие века побывать и православным храмом, и католическим собором, и мечетью, и находящийся ныне в ранге музея) мог бы стать темой для целой серии отдельных очерков, содержащих, кстати, массу достаточно нелицеприятных оценок. Так прославленная Айя-София – по контрасту со стоящими по ее углам четырьмя стройными минаретами – оставляет впечатление аморфного скопища множества неуклюжих объемов и, по сути, лишена достойного главного фасада (как, собственно, и боковых). И это – при потрясающем по силе эстетического воздействия ее интерьере. Задним числом было придумано хитроумное объяснение столь вопиющего несоответствия. Дескать, это иллюстрирует, что у внешне убогого православного человека может быть богатейший внутренний мир.

Владимир МоисеенкоВпрочем, в контексте заявленной темы куда важнее то, что 27 июля 2007 года, взгромоздив на плечи шестнадцатикилограммовый рюкзак и распрощавшись с персоналом отеля, я отправился из Стамбула в западном направлении навстречу неизвестности, сопровождаемый то сочувственными, то насмешливыми взглядами различных домашних животных, а также выразительными надписями на стенах придорожных зданий. Упоминания о подобных мелочах отнюдь не случайны. После Стамбула именно они остаются в первую очередь в памяти путешественника, а вовсе не те скромные и немногочисленные архитектурные и исторические памятники на европейском берегу Мраморного моря, которые ни при каком раскладе не могут составить конкуренции константинопольским.

Еще гуляя по Стамбулу, я рассчитывал приобрести более или менее подробную карту тех мест, по которым мне предстояло пройти. Но после обхода доброго десятка книжных магазинов я усомнился, что таковая вообще существует в природе. Как результат, на протяжении почти всего своего путешествия – в отсутствие GPS – вынужден был довольствоваться сделанной еще в Саранске черно-белой распечаткой какого-то мелкомасштабного эрзаца, вряд ли намного более информативного, чем изображение центральной части нашей страны на папиросной пачке «Беломорканала».

К счастью, практически постоянно видное по левую руку море позволяло, – хотя бы в первом приближении, – выдерживать верный курс. А оглядываясь на оставшиеся за спиной придорожные информационные табло, можно было даже получить сведения о том, сколько километров пройдено. Вообще, турецкие автодороги производят весьма отрадное впечатление. Имея, как правило, по три полосы в каждом из направлений, они редко загружены до предела. А потому я практически невозбранно шел по крайней левой полосе, воспринимая желание встречных водителей воспользоваться ею едва ли не как личное оскорбление в свой адрес.

Вообще, за пределами населенных пунктов турки пешком почти не ходят, предпочитая передвигаться на автомобиле, значительно реже – на мотоцикле, и уж только в самых крайних случаях – на велосипеде. Что, однако, не мешает им с традиционным пиететом относиться к путникам, выставляя вдоль проселочных дорог отслужившие свой век, но не утратившие прочности стулья, кресла и диваны. Во время похода я не раз пользовался этими предметами мебели по их прямому назначению, поминая добрым словом людей, следующих столь похвальному обычаю.

Впрочем, еще более важным, особенно в условиях летней жары, было меня обилие пригодной для питья воды. Ее можно было залить из-под крана в свою пластиковую бутыль в любой мечети, – в зале для омовений или из стоящих по соседству со зданием фонтанчиков. Кроме того, в турецкой провинции помимо мечетей воду можно набрать из красиво оформленных источников, устраиваемых вдоль дорог в память об умерших родственниках. А непривычная для русского человека жара напрочь отбивала аппетит, так что в некоторые дни путешествия суточные расходы ограничивались покупкой в среднем двух литровых коробок фруктового нектара (каждая не дороже 2 лир).

Понятное дело, что во время путешествия на гостиницу я не тратился (точнее, позволил себе это удовольствие только два раза за четыре с лишним недели), а ночевал в палатке. В результате к концу путешествия меня стал мучить вопрос: куда девать так и не потраченные несколько сотен лир? Проблема была снята, когда с меня неплохо слупили в гостинице после возвращения в Стамбул: в этот период там как раз проводились соревнования по Формуле-1, и цены на номера значительно выросли). Кстати, для ставящих на ночь палатку не лишней будет следующая рекомендация: как ни странно, оптимальный вариант – даже не песочный пляж, а скошенное поле. После того, как умнёшь место ночевки ногами, чувствуешь себя, как на матраце.

Один из коллег, узнав о моих планах относительно путешествия, ненавязчиво посоветовал заранее заказать себе гробик. Но, как оказалось, мы оба мыслили российскими реалиями. Действительно, если путешествовать таким образом по нашей стране, чуть ли не на каждой второй ночевке будет донимать отечественная шпана. Что же касается Турции, то, чувствуется, несколько веков поддерживаемой янычарами дисциплины не прошли даром: народ там исключительно законопослушный. Тем не менее, я старался ставить палатку по возможности так, чтобы её было видно из окон нескольких ближайших коттеджей, – на всякий случай. И лишь в конце путешествия, окончательно обнаглев, поставил палатку на крошечном газончике между двух магистральных шоссе. Тогда же случился инцидент, о котором подробнее будет рассказано в следующей части.


АЗИАТСКИЙ  БЕРЕГ

 

За отсутствием умения ходить по морю пешком, дабы пересечь Дарданеллы, пришлось-таки впервые за все время путешествия (после того, как отшагал почти триста километров) нарушить чистоту эксперимента и воспользоваться транспортом. В данном случае – паромом.

Пришвартовавшись в Чанаккале, совершил оттуда пеший бросок на юг, в пресловутую Трою (всего-то 26 км, как от Саранска до Рузаевки). А нотки пренебрежения при наименовании знаменитого топонима вызваны у меня как минимум двумя причинами. Во-первых, все, что там показывают туристу за 10 лир, выглядит крайне убого и малодостоверно. Сводный студенческий строительный отряд какого-нибудь провинциального университета смог бы сварганить все эти каменные постройки, включая театрик римской эпохи, за один летний сезон. Несколько скрашивает впечатление лишь деревянный конь (подарок от Германии) с окошечками по бокам и башенкой на спине, внутрь которого можно залезть по лесенке.

Во-вторых, совершенно не понимаю, в чем же состоит заслуга Генриха Шлимана, якобы открывшего Трою? О том, что Троя была именно на этом месте, знали и древние римляне (Константин Великий собирался даже основать здесь новую столицу империи, и лишь не совсем здоровый климат заставил его предпочесть берега Босфора), и средневековые западноевропейские географы, помечавшие данную территорию пунсоном с надписью TROYA.

Явное разочарование увиденным совпало с осознанием того, что завершить путешествие исключительно пешим способом в намеченные ранее сроки оказалось нереально. А потому, воспользовавшись автобусом, я вернулся в Чанаккале, и оттуда на другом автобусе в течение ночи доехал до города Бурса (бывшего некоторое время, до завоевания турками Константинополя, их столицей). Впрочем, далее, вплоть до азиатской части Стамбула, я вновь передвигался только пешком.

При этом сделал еще одно ответвление от основного маршрута, дойдя до Изника, бывшей византийской Никеи, места проведения двух Вселенских соборов. Однако влекла меня вовсе не славная история древнего города, а лишь один его объект – построенная в VII столетии церковь Успения. И даже не сама церковь, а буквально завороживший меня еще в школьные годы фрагмент мозаики с головой ангела, представленный в одной из книг по истории искусств.

Каково же было мое разочарование, когда на месте храма я обнаружил по сути развалины без каких-либо следов живописного декора! Уже вернувшись в Саранск, преисполненный негодования в отношении введшего меня в заблуждение автора книги, открыв последнюю, вдруг заметил внизу соответствующей страницы напечатанную мелким шрифтом сноску: «Эта церковь была разрушена во время греко-турецкой войны 1917–1922 гг. Сохранились только фотографии и фрагменты мозаики» [Дмитриева А. Н. Краткая история искусств. – М.: Искусство, 1969. –  С. 132].

И вот наступила предпоследняя ночь моего вояжа. Поставив безбоязненно палатку на самом первом, показавшемся пригодным для этого пятачке зелени, я уже готовился ко сну, как вдруг обнаружил, что ко мне в жилище настойчиво ломятся два незнакомца. Вновь натянув на себя джинсы, прикинул в уме, чем смог бы подкрепить свое пожелание в их адрес пойти куда-нибудь подальше, однако помимо тупого перочинного ножика никаких более убедительных аргументов для этого не обнаружил. Вылезши из палатки, увидел перед собой физиономии, внешне представляющих странную помесь дальнобойщиков, курдов и воскресших персонажей горьковской пьесы «На дне». Разыгранный мной дешевый спектакль с разряженным мобильником, по которому я якобы вызывал стражей порядка магическими заклинаниями «Полис! Полис!» никакого впечатления на эту искушенную публику не произвел. Но самое загадочное во всей этой истории, что полиция на самом деле подъехала. Поистине, Deus ex machina, как говаривали наши античные предки.

Весь гонор с незваных гостей моментально слетел, и они буквально за несколько секунд растворились в ночной темноте. (Правда, один из них на прощание успел сделать в мой адрес характерный жест, проведя ребром ладони по горлу, –  типа «секир башка»). Полицейские на приличном английском языке объяснили странному россиянину, что палатку здесь ставить нельзя, после чего я послушно укатал ее в рюкзак и пошел по ночному шоссе на Стамбул. Впрочем, через несколько десятков минут мне пришлось вновь наткнуться на ту же самую полицейскую машину. Оказалось, что добросовестные полицейские решили убедиться, что за их подопечным никто не увязался, повернули вслед за мной и в темноте обогнали.

Худо-бедно проспав несколько оставшихся ночных часов в какой-то придорожной лесопосадке (все-таки в палатке!), я, решивший более не испытывать судьбу, провел последнюю ночь вояжа в гостиничном номере, – по сути, уже в пригороде Стамбула или, точнее, его азиатской части, именуемой Кадикёем. И вот 25 августа, то есть ровно через тридцать дней с начала своего путешествия, оставив за плечами более пятисот пройденных пешком километров, я за несколько часов дошел по широким магистралям до Босфора, переправиться через который на пароме при наличии хотя бы десятка лир в кармане особого труда уже не составляло.

 

ЭПИЛОГ

 

Обосновавшись на оставшиеся весьма содержательные три дня в уже знакомой гостинице «Аркадия», я в компании нескольких российских фанатов Формулы-1 приехал в аэропорт, дабы из него вылететь в Домодедово. Вспоминается фрагмент разговора с этими новыми знакомыми (уже после того, как я поведал им в подробностях о своей «кругосветке»).

Они: – А до этого Вы в походы ходили?

Автор: – Да вообще-то, нет.

Они: – Ну, Вы даете!!!

Последняя реплика более чем оправдана, поскольку и сам я к тому времени уже понял, что мог значительно упростить свое путешествие, если бы заранее обладал тем опытом, который был приобретен за тридцать дней путешествия. Кто-то из современных отечественных писателей процитировал в одном из своих романов сибирскую мудрость: – «В тайге главное – ноги». Истинно так, причем не только в тайге. Я весьма легкомысленно отнесся к выбору кроссовок, поэтому уже в первый день своего похода набил на ступнях мозоли, чрезвычайно досаждавшие на протяжении всего дальнейшего маршрута. А потому, скажем, уже в следующем году, во время аналогичного летнего путешествия по Турецкой республике Северный Кипр, не только использовал обувь на более мягкой подошве, но еще и надевал толстые шерстяные носки. Так что теперь мог бы дополнить процитированную выше народную мудрость своим ноу-хау: «Уж лучше пусть ноги воняют, чем кровоточат».

Еще один совет для наших российских туристов, возвращающихся из Стамбула домой через Москву. Если вы были в Айя-Софии, то хотя бы в течение месяца не заходите в кремлевские соборы! Я имел неосторожность сделать это в день своего прилета в Москву и, будучи в Успенском соборе, сам испугался кощунству мысли, которая меня там пронзила: – «Какое убожество!».

А теперь самое главное. Помнится, вернувшись в Саранск, я на еще не спавшей волне эйфории имел неосторожность забросить в Интернет пост под весьма эмоциональной шапкой:

«Сбылась мечта идиота!!! (Прошёл пешком от Босфора до Дарданелл)».

Один из тех, кого заинтересовало это сообщение (ник – Али Бей), написал: – «Удивительно, но у другого идиота есть такая же, пока неосуществлённая мечта» и попросил проконсультировать его на предмет пешего путешествия по Турции более подробно. Что я добросовестно и исполнил. Однако с тех пор от этого Али Бея никаких сообщений больше не приходило. А потому стоит, как мне кажется, зафиксировать настоятельную просьбу ко всем, прочитавшим данную статью, не иначе как прописными  буквами:

ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПОВТОРИТЬ ЭТОГО НЫНЕ!