Елена Кувшинникова

* * *

Мой игрушечный конь синеглазый,

Меч бумажный и тоненький щит,

Вы меня не предали ни разу,

Защищая от горьких обид.

И на помощь придут без приказа,

Если только душа заболит,

Мой игрушечный конь синеглазый,

Меч бумажный и тоненький щит.

* * *

Неуместность свою ощущаю

Среди близких друзей и родных.

Ощущаю, как я отягчаю

Души самых душевных из них.

Каждый раз меня мучает снова,

Разрушая привычный уклад,

Этот дар неуместного слова,

Как легло – не на выбор, подряд.

Не сумев разобраться в кромешной

Кровной смеси восторга с тоской,

Прослыву я наивной и грешной.

Может быть, и останусь такой.

Не исправят меня, не остудят

Мой сердечно-рассеянный взгляд.

Вот опять замираю: «Осудят?» –

И опять выдыхаю: «Простят...»

* * *

«При перезахоронении С.Т.Аксакова
обнаружилось, что корень берёзы пророс через левую часть его груди, в области сердца».

А сегодня ночь бессонницы.

Куст неопалимый клонится,

Над землёй озябшей молится,

Ясным пламенем горит.

И морозец лёгкий мается,

Травка никнет, пригибается...

Осень – русская красавица

На родной земле царит.

Тайну старого писателя

Нам разгадывать старательно,

Перечитывать внимательно

Его книги между строк.

Как ему, почти ослепшему,

Удалось природу здешнюю

Описать такою нежною

И живою? Как он смог?

Жизнь прошла – земная, длинная.

(Эхо сказочно-былинное.)

Он душою голубиною

Божий мир любил светло.

Смертью познаются истины.

Узрят Бога сердцем чистые!

Шелестит берёзка листьями.

Снова солнышко взошло!

с.Аксаково,
День Божией Матери  «Неопалимая Купина»

* * *

На чужой сторонушке

рад своей воронушке...

И здесь, на родной стороне,

Я рада вороне привычной.

Слежу незаметно за ней,

За всей её важностью птичьей.

А если на всё посмотреть

Прощальным изгнанника взглядом?

Так жадно и остро! Успеть

Запомнить, пока ещё рядом,

Весь птичий берёзовый быт.

Весеннего дерева крону.

И всё, что ещё заболит,

Когда затоскуешь по дому.

* * *

Бабася, мама, мама Тоня...

Голубки сели на балконе.

Помин вам. Памяти ожог.

Январский падает снежок.

И давний святочный рассказ

Вновь повторяется для нас.

И в эти сказочные дни

Храни, любовь, меня храни...

* * *

Я над тобой теряю власть!

Пора. Навластвовалась всласть.

Уйду непобедимой.

Им не достичь моих высот.

Пусть отречение спасёт

Моё – тебя, любимый.

Шутействуя и веселясь,

Я над тобой теряю власть.

Теряю с наслажденьем

От мысли, что ещё нужна

И что в тебе ещё слышна,

Как ангельское пенье.

Рассеявшись и растворяясь,

Я над тобой теряю власть.

Свободен ты, как прежде.

Благодари, перекрестясь,

За то, что я теряю власть.

Целуй же край одежды!

* * *

Пора ученичества, что ли,

Продлилась до жёлтых лесов.

Но познана поздняя воля.

И в небе – венки голосов.

Когда же сквозь тайну пророчеств

Мне истина будет видна,

Из зёрен моих многоточий

Светло прорастёт тишина.

* * *

Отступит ночь. И утро Пасхи

Войдёт в Ваш дом всем светом дня.

Смешает музыку и краски

Лучом небесного огня.

Дан будет знак. И будет чудо.

Всю душу высветлит, как храм.

И звон польётся отовсюду:

«По вере Вашей будет вам!»

* * *

Сердце моё, сердце,

С разбитыми окнами...

Леонид Г у б а н о в

Нечего больше бояться.

Посуху как по воде.

Будут деревья качаться:

В воздухе, в небе, везде!

Сыщется сердцу наследник –

Всё, что осталось, отдашь!

Светится самый последний,

Самый бесстрашный витраж!

* * *

Как липа цвела музыкально

На круглой поляне в лесу!

И спину держа вертикально,

И ветви держа на весу.

Она наслаждалась простором,

В гармонию погружена.

И птичьим невидимым хором

Легко управляла она.

И эти потоки зелёных

Летящих, поющих ветвей

Сливались в единую крону.

И солнце сияло над ней!