Анжелика Горбунова 

1 марта 2020 года не стало легендарной певицы, народной артистки России и Мордовии Марии Антоновой, чей уникальный голос по праву считался «визитной карточкой» самобытной культуры Мордовии и республики в целом. Этот материал
посвящен памяти Марии Николаевны.

Родилась Маша, или Марька, как ее называла мама Матрена Васильевна, 24 августа 1926 года в селе Левжа Рузаевской области. Предки ее трудились на земле. Тем не менее родители Марии пели, хоть и не обучались певческому искусству. Да и село, где родилась и росла Мария, славилось певучестью, уважением к песне и любовью к ней. В каждой семье имелись музыкальные инструменты – балалайки, гармони, скрипки, изготовленные из камыша дудочки...

Сельчане пели на свадьбах, праздниках, рождениях и крестинах. В поле шли – пели, с поля возвращались тоже с песнями, грустили – пели, радовались тоже под песни. И не только вокальным мастерством славились левженцы, танцевали они тоже на диво. Как говорила сама Мария Николаевна, профессиональные балетмейстеры не смогли перенять и заучить плавные движения левженских плясуний. А уж «дробь», выданная мужчинами-танцорами, вызывала «мурашки восторга» у Марии Николаевны.

Появление мокшанского села Левжа датируют XVII веком. Оно славилось самобытными этническими традициями и обилием родников с хрустальной ключевой водой... А если верить народным поверьям, родники бьют там, где чисты и добры слова и помыслы.

Может быть, чистая родниковая вода и отточила голосок Маши Антоновой.

Поначалу маленькая Марька вместе со взрослыми выводила детским голоском старинные мокшанские песни. Потом выступала на школьных концертах, сельских праздниках, пела в хоре и на сцене сельского клуба.

Когда началась война, Маше было 15. Это время Мария Николаевна всегда вспоминала со слезами, как и арест отца Николая Филипповича в лютые 1930-е. За что арестовали – конкретно не объяснили. Но отсидел он, человек очень добрый и честный, много. Но выжил. До дома из заключения во владивостокском исправительно-трудовом лагере добирался пешком.

– Сижу с младшим братишкой дома. Мама на работе в поле. Вдруг дверь открывается и входит человек с длинной бородой, весь заросший, – вспоминала Мария Николаевна. – Мы испугались, а он говорит: «Не бойтесь, я ваш папа». Потом посадил меня себе на колени и стал расспрашивать о житье. Я сижу и рассказываю, а потом посмотрела на него... по бороде отца стекали крупные слезы.

Марька рассказала отцу, как они голодали, как она, шестилетняя, просила милостыньку у зажиточных соседей, как пришла к ним еще раз (авось забыли), а они ответили, что она уже была, как ей стало неимоверно стыдно. Как бабушка и дедушка отдавали свою долю еды малым внукам, да занемогли и ушли один за другим, хотя обоим было немногим за пятьдесят.

Потом Маша, оставив отца с братом, побежала в поле, за матерью, сообщить, что отец вернулся. Мама не поверила, потом руками всплеснула и... домой. На радостях председатель колхоза выдал семье Антоновых целый кусок мяса и миску гороха. Настоящий пир устроили.

Пошла жизнь своим чередом. На необычный вокальный талант Маши всё чаще обращали внимание в округе. Однажды она полола огород, вдруг прибежала мама:

– Марька, иди в дом, люди приехали из города, тебя хотят послушать.

Маша даже испугалась, но пошла. А вскоре после этих «смотрин» в 1943-м ее направили в студию при Саратовской консерватории.

На учебу она поехала в мужском полупальто и галошах. А в Саратове на первые лекции ходила в лаптях. Преподаватели в шутку ласково ее так и называли «Марусенька в лапоточках».

Студенты жили бедно, трудно, но учились добросовестно. До последних своих дней Мария Николаевна с благодарностью вспоминала благородство преподавателей, не раз спасавших студентов. Из своих, тоже не-
мудреных, запасов они выделяли молодежи хлеб, картошку. «Иначе петь нечем будет».

Однако закончить консерваторию Марии не удалось. Пришлось вернуться домой, поскольку у родителей, кроме нее, было еще двое детей, Антоновым оказалось не под силу справиться с материальными трудностями.

Но талант не сдался. В Саранске Антонову приняли артист-
кой хора в Мордовский музы-
кально-драматический театр. Но она вдруг серьезно заболела. Зато благодаря этому Мария Николаевна опять обратилась
к народной песне.

С 1948 по 1955 годы Мария Антонова – солистка Государственного ансамбля песни и танца «Умарина». И именно с одноименной песней в 1957-ом она прославилась на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве. Мария Николаевна рассказывала, что ей подпевал весь зал, в котором много было тех, «кто впервые слышал мордовский язык, да что там, даже русский».

«Яблонька» стала «визитной карточкой» Антоновой. Кстати, «Яблоньку» также исполнял еще один прославленный мордовский артист Илларион Максимович Яушев. Но в его интерпретации она грустная, будто недолог цвет яблоньки-девушки. А Мария Антонова наполнила песню радостью, мол, придет новая весна и снова зацветет яблонька.

Кстати, на Всемирный фестиваль молодежи и студентов каждый регион Советского Союза делегировал своих самых талантливых представителей.

Мария Николаевна вспоминала собственные впечатления о том грандиозное форуме и конкурсе, на котором одержала победу:

– Жюри подводит итоги, и вдруг объявляют: «Первое место и золотая медаль. Мария Антонова, Советский Союз!» А я думаю, еще какая-то Антонова есть, и сижу. Опять со сцены взывают: «Есть Антонова?» И только тогда я поняла, что это я. Ноги стали ватными, приросли к полу,
и черная толстая коса, чувствую, стала дыбом. Я иду к сцене, а коса дыбом стоит.

На фестивале участникам требовалось выступать непременно в национальном костюме. Антонова вспоминала, что в республике платья для нее по размеру не нашлось и в Москву она отправилась без сценического костюма. А в столичной гостинице ее взгляд упал на черную шелковую скатерть. Не очень долго думая, Мария собственными руками скроила и пошила себе наряд. На конкурс она шагала в элегантном эффектном платье и босоножках на высоком каблуке, прикупленных накануне в одном из московских магазинов. Тем временем и в республике платье с мордовской вышивкой для нее отыскали и выслали нарочным в Москву. Так что буквально перед выходом на сцену за кулисами Антонова успела облачиться в национальный наряд.

Фестивальное жюри под председательством Филиппа Жерара состояло из мировых знаменитостей. Условия конкурса были строгими: чуть что не так, зажигалась красная лампочка и исполнение останавливали: «Спасибо. До свидания». Мария исполнила старинный русский романс, затем три мордовские песни и одну русскую народную. Ее сильный голос звучал уверенно, она всю душу вложила в исполнение. На сцене стояла Мария Антонова, а в душе – просто Маша, у которой от волнения дрожали ноги, да так, что каблук сам собой выстукивал дробь. Кстати, как признавалась Антонова, позже, уже завоевав широкую известность, во время исполнения концертных программ, где бы и перед кем ни выступала, всегда ее спина от волнения становилась мокрой. А тогда, на конкурсе молодежного форума в Москве, Мария находилась на пятом месяце беременности, носила под сердцем дочку Надю.

Среди конкурсанток и соперниц Антоновой была и молодая Людмила Зыкина, которой прочили победу. Однако лучшей в народной номинации судьи признали еще мало кому известную мордовочку Марию, продемонстрировавшую безупречное исполнение и дивный певческий дар. В других вокальных номинациях победу одержали солист Большого театра Антон Григорьев и солист Литовского оперного театра Виргилиус Норейка, юная Эдита Пьеха и ансамбль «Дружба» Александра Броневицкого.

После фестивального фурора у Марии Николаевны началась новая насыщенная жизнь, репертуар обогатился множеством мордовских и русских народных песен, романсами и песнями советских композиторов. Год она стажировалась в прославленной школе-студии Ирмы Яунзем в Москве. Антонову много записывали на радио, она дала концерт на атомном ледоколе «Ленин», гастролировала по всему Советскому Союзу и за рубежом.

Каждую песню она пропускала через сердце. Мария Николаевна рассказывала: когда пела о замерзающем в степи ямщике, то сама чувствовала холод, а слушатели буквально замирали, сострадая погибающему человеку.

На случайно Марию Антонову признали одной из лучших исполнительниц лирических произведений не только в Мордовии, но и в стране. До сих пор в фонде Всероссийского радио хранятся записи ее голоса.

Кроме интенсивной концертной и гастрольной деятельности, Мария Николаевна занималась поиском и записями старинных мокшанских и русских песен, участвуя в фольклорно-этнических экспедициях. Благо, во второй половине 1990-х еще жили носители аутентичного народного песнопения, владевшие мастерством насыщать исполнение особой интонационной окраской, что позволяло профессиональным музыкантом перенимать эти нюансы и создавать грамотные аранжировки национального фольклора.

В 1960 году Марию Антонову удостоили звания «Заслуженная артистка РСФСР», через девять лет она уже народная артистка Мордовии, в 1980-м – народная артистка России.

Имя Марии Антоновой занесено в Книгу трудовой доблести и героизма Мордовской АССР, ей присвоено звание Почетного гражданина Рузаевки. А неформально Марию Николаевну называли «культурным шефом» колхозов и Вооруженных Сил.

Порой выступать ей приходилось перед аграриями прямо в поле, где импровизированной сценой артистам служил прицеп от трактора или кузов грузовой машины. Или в холодных, плохо отапливаемых клубах, где сквозь щели в окнах ветер свищет. А нужно стоять в концертном платье, с улыбкой и приветливым взглядом и петь. Так петь, чтобы люди радовались и ждали новой встречи.

Случалось давать по нескольку сольных концертов в день в разных районах. Дороги тоже были отдельной «песней» – ухабы, распутица осенью или весной, зимой – снежные заносы.

Однажды водитель машины, присланный встречать певицу, сбился с дороги и доставил бригаду артистов на место аккурат к трем часам, то ли ночи, то ли утра. Но люди ждали! Так и сидели в клубе! И Антонова прямо с дороги пошла петь для сельчан.

В Ичалковский район Мария впервые попала вместе с уроженцем этого района Илларионом Яушевым. Он привез ее уже как солистку ансамбля «Умарина».

Вот что о той встрече рассказывает Ольга Ильинична Горбунова, дочь основоположника мордовской (эрзянской) поэзии Ильи Петровича Кривошеева:

– Я училась тогда в девятом классе. Перед концертом Илларион Максимович познакомил нашу семью с Марией Николаевной. Она держалась очень скромно. Яушев представил: «Знакомьтесь, будущая звезда!» Мария Николаевна очень смутилась: «Да что вы, Илларион Максимович...» «И звезда не только Мордовии, но и всего Советского Союза, – продолжил Яушев, – вот попомнишь мои слова».

Следующая встреча произошла осенью. Мария Николаевна приехала уже с ансамблем «Умарина». Рассчитанный на 280 мест зал местного Дома культуры в целях экономии не отапливали, решили, что зрители «надышут». Зрителей, и правда, собралось гораздо больше, нежели имелось кресел, люди приходили со своими стульями и рассаживались вдоль стен, в проходах, даже на подоконниках.

Мария Николаевна в легком концертном платье так замерзла, что ее аж колотило от дрожи. Моя мама, Анна Семеновна, увидев продрогшую насквозь артистку, предложила ей пойти к нам в дом, согреться на печке. Мария Николаевна согласилась. Она боялась простуды, но беспокоилась не о себе, а что может сорвать концерты. Ансамбль должен был ехать сразу же на еще один концерт в соседний район. Но Мария Николаевна сказала коллегам: «Езжайте без меня, я доберусь сама, иначе не смогу петь на концерте, замерзла очень, боюсь заболеть».

После ужина Мария Николаевна с большим удовольствием разместилась на печке, вспомнив о такой же лежанке в родительском доме, отогрелась. И поспешила следом за ансамблем на концерт.

А потом, когда я уже работала в детском садике в Саранске, Мария Николаевна водила в наш садик свою дочь Надю. Каково же было приятное удивление нас обеих, когда Надя оказалась в моей группе.

Мария Николаевна мне запомнилась как исключительно скромный, искренний человек и выдающаяся артистка. Когда она пела «Липу вековую», мороз пробегал по коже от мощи и красоты ее голоса.

А вот что вспоминает о знакомстве с певицей народный артист Мордовии Николай Большаков:

– В советское время в радиоэфире транслировали передачу «Между Волгой и Уралом». И я, школьником, живя далеко за пределами Мордовии, под «аккомпанемент» этой программы делал уроки. Раз слышу песню «Умарина» в исполнении Марии Антоновой. Мордовского языка я не знал и думал, что Умарина – это девушка по имени Марина. Но название республики «Мордовия» запомнил.

А потом случилось так, что я попал в республику как раз на празднование 50-летия образования Мордовской автономии. На праздничном концерте зазвучала песня «Умарина» в исполнении Марии Николаевны, и у меня вспыхнули воспоминания из детства. Захотелось познакомиться с певицей, но я очень робел, ведь она уже была титулованная. И хотя знающие ее лично люди говорили, что Антонова очень проста в общении, стеснялся подойти...

А когда я возглавлял региональный Союз театральных деятелей, Мария Николаевна пригласила меня на свое 90-летие. Она сама многие годы была членом СТД и, как выяснилось, знала меня по ролям в драматических спектаклях.

Слушая ее рассказы, я был просто поражен и восхищен, насколько хорошо она помнит различные мельчайшие детали, события, даже имена
костюмеров.

Мне тоже довелось попасть в число приглашенных на юбилей Марии Антоновой. Хотя в раннем детстве случалось близко видеть Марию Николаевну, когда она приезжала с концертом к нам в Ичалки.

Спустя годы, оказавшись в уютной, со вкусом обставленной квартире певицы, ощутили необычайно притягательную атмосферу, которую не хочется покидать. Мария Николаевна рассказывала о себе, о начале своей карьеры с легкой иронией. Рассказала о своем трудном детстве, перемежая воспоминания описанием красоты природы родного села. Вспоминала о фестивале, о работе и о многих добрых людях, встретившихся ей на пути.

Приглашая к себе в гости, она сама пекла блинчики и отваривала картофель и, подмигнув, спрашивала: «За встречу, а, по рюмочке?»

Несмотря на высокие звания и титулы, в обыденности Мария Николаевна всегда оставалась по-человечески внимательна к окружающим и своим искренним душевным творчеством согревала других.

Сама Антонова признавалась: «Когда выхожу на сцену, я забываю обо всём. У меня становится сладко на душе. Я чувствую, что еще нужна тем, для кого пела всю жизнь. А петь так хочется! И я буду петь, пока живу. Я и живу, потому что пою...»