Владимир Мазин. "Жить по любви - единственный сюжет..."

 

* * *

Когда страдальчески немею

Среди охрипшей болтовни

Все сознаю, что не умею

Вписаться в каверзные дни

Самодовольного презренья

К народной песне вековой

О неслучайности творенья

Души, воспетой и живой.

Тогда перебираю честно

Страницы русских словарей

И от словесности небесной

Спешу к значению корней.

Цепляется за литер литер,

Толкнувши к прошлому меня:

Там роды, урожай,

             родитель,

Там род, там родичи,

               родня...

Народно Родина восходит

Породой радости в тиши,

Язык природы переводит

На голос родственной души.

 

 

 

* * *

Нельзя не помнить, как прекрасны тени

Разбросанных по небу облаков,

Как помнят осень мокрые колени,

Стоявшие у грязных каблуков.

Ты жалости невольно уступала –

Зачем спешить, когда всё решено:

Ты туфельки перед другим стоптала,

Я на коленях выгляжу смешно...

Повымерзли заветные посевы,

Трава забвенья всходит на лугу,

Под птичьи незабытые напевы

Я до сих пор подняться не могу.

 

 

 

 

 

 

* * *

Словно тень осуждённого узника,

Возвращается в прошлое юность,

Где плескалась и плещется музыка –

Тишины вековой многострунность.

За наивным, предсказанным, знанием,

Предосенние сыплет затеи

И почти совершенным страданием

До сих пор управлять не умеет.

Тень цепями рассудка изранена,

Исчезает с восточной зарёю –

Просыпаюсь в холодном тумане я,

Безнадёжно, как в детстве, зарёван.

И уже за молчаньем утраченным

Долговечны о музыке споры,

И уже не врываться иначе нам

В звуковые под солнцем повторы...

О, блаженство земного мучения,

Что в любви повторяется снова!

О, высокое предназначение –

Выходить к звукорядам былого.

 

 

РАДУНИЦА

 

Звонких строк плохого каллиграфа

Торгашам понять невмоготу –

Глухи дегустаторы метафор,

Близоруки, чтобы высоту

Различать над схемами событий,

Высоту над глубиною вод,

Из которых никогда не выйти

В прошлое, что пониманья ждет.

Над определеньями потоков

Времени и рек у берегов

Лишь поэты вырваны до срока

Из толпы ведомых дураков.

Слышат их лишь старики да дети,

Приближая слабости свои

К рубежу поэтовых столетий,

Где есенинские плачут соловьи.

 

 

 

 

 

ГЛАВНОЕ СВИДАНИЕ

 

И отрадно, и боязно душу

Ранить этой мечтой молодой...

Но, как школьник экзамена, трушу

Испытания встречи с тобой.

Ёлки-палки и Господи-Боже

Перемешаны – не разобрать:

Я планирую или итожу

Перед тем, как прилюдно играть

Полуопытность, полунаивность,

Доверять, оставляя табу,

Чтобы не было слишком противно

Обнажать для потомков судьбу.

Поздно выстрадал, рано придумал

Тебя женщиной лучшей, ничьей.

До тебя меня не было. Умер

Расточитель незрелых ночей.

Отправляю рождённую душу

На свиданье последней тропой...

Среди хохота шёпот послушай –

Это я восхищаюсь тобой.

 

 

 

 

* * *

Цветка весеннего моложе

Любви покорная душа,

В росе полётный образ множит,

Над почвой памяти кружа.

И беззастенчивое тело

На откровении затей

Распоряжается умело

Первоосновою страстей.

Твоё, моё ли возвышенье

Над одиночеством годов?

Я только знаю, что цветенье –

Предвосхищение плодов.

И возле чаши солнцевидной

С твоей душой моя в ладу,

И одиноким очевидно

Родство в божественном саду.

 

 

ЛЮБИМОЙ

 

Что бы о тебе ни говорили,

Ты была и будешь только той,

Без которой тихо б умер

                     или

Был бы злодеяньем налитой.

Я, тобою вырванный из прочих

В песенную нашу тишину,

Понимаю:

ночи дней короче,

Но длинноты все перешагну...

Там, куда пока спешить не надо,

Как и здесь,

нельзя нас разлучить

Если на полшёпота мы рядом,

Богу проще счастье защитить.

 

* * *

Жить по любви – единственный сюжет,

 Восторженный, беспечный и отважный.

Я признавался честно не однажды:

Мне женское вниманье по душе.

Приближены седые времена,

Порой подводит каверзная память,

Лишь ночника живительное пламя

Записанные видит имена –

И образы, что не донёс фотограф,

Еще хранит лирический хронограф.

И женщина в пространстве бытия

От первых песен до последних стонов

По торжеству естественных законов

Удерживает ласково меня.

Ничуть не поздно о любви писать

И ревновать бессонными ночами,

А с первыми желанными лучами

Созвучия, как влагу, фильтровать,

Пить, не стыдясь, опасные мечтанья

И слышать вновь метафор лепетанья.

Сударушке, мадонне, госпоже,

Единственной, неповторимой в лицах

Надеюсь долго романтичным сниться:

Жить по любви – единственный сюжет.

 

 

ОСТАВАТЬСЯ СОБОЮ

 

Давным-давно родному краю

Известен я как ротозей:

То ключ от дома потеряю,

То адреса моих друзей.

На мир по-детски раскрываю

Свои усталые глаза.

По опыту подозреваю,

Что потерять себя нельзя.

Пока плутать на белом свете

Не надоело мне ничуть,

Могу питомцем лихолетий

На бездорожие свернуть.

Мне круг весёлого сюжета

Творит январский снегопад,

Что у ларьякского поэта

Всегда найдётся адресат.

И снова потерять созвучья

На вдохновении не прочь,

Пока по бездорожью мучит

Меня неласковая ночь.

 

 

 

ТЫ НУЖЕН

 

Хоть о ком-нибудь, хоть по привычке

В дни отчаянья заботами живи,

Ненависть держи в узде приличий,

Не стараясь выдумать любви.

Обуздаешь собственные страсти

И утешишься, что не сгубил

В чьей-то жизни скромного участья –

Другом был, но жаль, что не любил.

В зимний сад знакомою тропою

Входишь отмолчаться в тишине.

Ты один. А звёзды над тобою

В отдалённом отражаются окне.

 

 

* * *

Ни славы мне не надо,

                  ни наград,

Но сызмальства я дорожил свободой.

Сто раз плевать,

          что пухлый ретроград

Клянётся вымыслами принародно.

Я слишком знаю нищету избы

И благодать, что пролетала мимо,

Мне никогда подачек не забыть:

Их ждать и брать –

               равно невыносимо.

Дай, Господи, возможности помочь

Хоть чем-нибудь в терпенье раскалённом

Голодным и раздетым в злую ночь,

Наполненную стариковским стоном.