"Вдвоем - гораздо слаще чай в стакане..." (Алина Подгорнова, Ольга Живаева, Юлия Диалектова)

Алина Подгорнова

 

Притяжательное

 

Если долго смотреть на дверь,

то она откроется.

С. К а з н о в

 

Дождь ложился полосками

На полуденный зной.

Я шла под твоими окнами,

Не зная, что ты мой.

Снег забавлялся метелями,

Забыв зимний покой.

А я бродила неделями,

Не зная, что ты мой.

Листья в беспамятстве падали,

Отдающие хной.

Других вороны мне каркали,

Не зная, что ты мой.

Мы сталкивались на улице.

Ты шёл с милой женой.

Я думала: «Как им любится!» –

Не зная, что ты мой.

На джаз мы ходили порознь –

Пятый ряд и второй.

Сердце кричало как поползень,

Не зная, что ты мой.

Не помню, с чего мы начали.

Нет разницы никакой.

Ведь всё, что ни было, значило,

Что всё-таки ты мой! 

 

Джазист

В искусственном свете, свесившемся с потолка,

Появляется он – величественно и дико –

Дьявольски серебряный саксофон,

Не балованный лаской. Дитя-индиго.

Взяв его на руки по-хозяйски и элегантно,

Держа паузу, рвущуюся с цепи,

Человек с доспехами музыканта

Готовится тебя укротить. Крепись.

Он срывает железо с расслабленного инструмента,

И – словно в зале таился слон –

Врезается в зрителя, как комета,

Оголённая музыка: саксофон.

...Он держит её, как женщину,

Которую предстоит приручить,

Или ловит губы змеи

Для последнего поцелуя?

Как в битве или любви,

Слились!

Зал воспарил, остались стулья.

Закрыв глаза, человек творит,

И – издалека не отличишь –

Кажется, что на сцене штормит

Огонь колеблющейся свечи.

 

Предложение

Давай забудем о возрасте,

Как партитура забывает о том,

Что на ней – ноты,

Что на ней – оркестр,

Что на ней – музыка.

Давай перестанем:

Ты – стареть, а я – расти

И наконец НАСТАНЕМ!

Ведь у времени – своя корысть:

Растить и грызть,

Давай обманем его? Обманем?!

Только подумай, какое счастье:

У тебя – нота, у меня – слово.

Как здорово будет, как здорово!

И на двух концах страны

(Или я в конце, а ты посередине)

Будем жить на паузе – молоды,

Незнакомы и писать:

Ты – музыку, а я – стихи.

И никого не будет

В помине.

 

Чёрное и белое

Ты мечтала о белом, как райский свет, платье,

Диадеме, сияющей, будто нимб,

Рисовала себе немудрёное счастье

Не с каким-нибудь принцем, а только с ним.

Ты звонишь мне и делишься звонкой новостью,

Запыхавшись, едва переводишь дух,

Будто мчалась к счастью с предельной скоростью

Невесомая, как тополиный пух.

Ты меня не застала врасплох известием:

Ваши крепкие чувства – не новость дня.

Просто вы родились под одним созвездием,

А не под звездопадом, как, скажем, я.

Что сказать вам могу по такому случаю?

Ваши судьбы сплелись в золотую нить.

Я же слушаю счастье твоё и мучаюсь,

Что не в силах понять его, оценить.

 

Кроме рифм

У меня кроме рифм ничего не нашлось...

Да и те вкривь и вкось, да и те вкривь и вкось.

И играть не могу: позабылися ноты,

Только пальцы постукивают: «Что ты, что ты!»

Так привыкли рассеивать ночи за днём:

Доживём – проживём, проживём – наживём.

Под трубу в тишине все на выдох поём,

Каждый всё о своём, без личин и живьём.

А в ём – сила внаём, не свалишь втроём.

В нём.

 

* * *

Кто идёт по твоим следам,

Приговаривая: «Не отдам!»,

И горит, горит, как затрещина?

То ли музыка, то ли женщина...

Кто идёт за твоей спиной,

Мрак откидывая ночной,

Чтобы видеть твои следы,

Чтобы не подпускать беды,

Не услышана, не замечена?

То ли музыка, то ли женщина...

Кто всё смотрит из-за плеча

Взглядом ангела-палача,

Выставляя, как щит, ладонь,

Означающую: «Не тронь!»,

Как знамение не отмечена?

То ли музыка, то ли женщина...

Кто с тобою в пути без конца,

Твоего не видя лица,

Со спиной играя, как в шашки,

В необузданные мурашки,

Безвозмездно тебе завещана?

То ли музыка, то ли женщина...

Кто нашёптывает тревожно,

Так, что слышать едва возможно:

«Милый, я прошу об одном:

Не спеши запирать свой дом,

Я немного устала идти,

Я могу не успеть зайти...

Как ты будешь в глуши ночной

С беззащитной бродить спиной?..

В одиночестве не грусти.

Ты поверь нам, ты нас впусти.

Будем рядом, как сабли, скрещены –

Звуки музыки, ноты женщины».

 

 Ольга Живаева 

 

Робинзон

С расчетом на январь, на –30,

Не говорят «прощай», не жгут мостов.

Вдвоём гораздо проще прятать лица

От вкрадчивых напутствий холодов.

 

Вдвоём – гораздо слаще чай в стакане,

Иллюзии помножены на два.

И чуть-чуть ярче кажутся герани,

И веселей в печи горят дрова.

 

Вдвоём – ровнее, и, пожалуй, легче,

Когда нуждаешься в сочувственном кивке.

Вдвоём, наверно, даже человечней, –

Так думал Робинзон на островке.

 

А я до смеха влюблена в морозы,

В угли оледеневшие мостов.

Баюкает белесая пост-осень

На подоконнике горшочки без цветов.

 

Завариваю крепкий, но несладкий.

В поленьях меланхолия шипит.

 

Знакомая танцует лихорадка

На островке, где Робинзон убит.

 

 

Бог ночей


Если что-то толкает в бок и мешает спать,

Я молюсь на молчанье и ждущую рядом тетрадь.

Хотя есть у ночей моих вовсе иной бог,

Тот, что все мои страхи, как личную боль, превозмог.

Когда что-то – не шепчет тайно – гремит в барабан,

И сквозь щели Вселенной сочится густой туман,

(Три утра, за окном на нуле застывает ртуть)

Бог ночей дышит ровно, едва поднимая грудь.

И я слушаю жалобы запертых настежь дверей,

Шелест звёзд холодеющих: «...грей нас, согрей, согрей...»

Беспробудно темно. И цыганская шепчет страсть:

«При отсутствии бога ночей его следовало б украсть».

Мягким войлоком топит рассыпанный звук темнота.

Бог ночей не знавал ни распятия, ни креста.

Бог Ничей (а таким он явился на мой порог,

Но бог должен быть чьим-то, иначе – какой он бог?).

Постучал, я открыла, апрельских стыдясь облаков.

Бог Ничей?

Бог ночей. –

Отныне. Во веки веков.

 

Многоточат тетради, сжимая пружины-вериги.

Знаю – вера моя крепче любых религий.

 

Травами не лечится


Комната захлёбывается углами

Комната поскрипывает полами

В комнате внезапное цунами

Спастись

Не представляется возможным

Каждым горячим микроном кожи

Я ощущаю «кирпич» дорожный

И вниз

Он летит шпионам юрким

Прямо на головы, прямо на куртки

Их непотушенных окурков

Дым-бриз

Так непослушно и непристойно

Лезет в окна сквозь шелест шторный

И прогибается покорно

Карниз

И понижает температуру

Воздух – октябрьский de jure –

Воздух – de facto – карикатурный

Стриптиз

Расширяющейся Вселенной

Цвета синяка на колене

Если смотреть в телескоп столетий

Вверх-вниз

Хаотично двигая линзы

Время ползёт со скоростью слизня

Всё что попало с пути слизывая

Как приз

За входной дверью

Ключ зазвенит – лишь тогда поверю

Сопротивление материи –

Каприз

Математической матрицы

Образумится и исправится

Климат в комнате устаканится

На бис

Взвизгнет дверь ветхая

На ботинке с прилипшей веточкой

Ты войдёшь – и сменится веха

В глазах мой диагноз светится:

Amor non est medicabilis herbis.

 

 

=cl2 + h2o hcl + hocl=

От воды ледяной хлорированной

Покрываясь гусиной кожей,

Я с реальностью контрастирую –

Чего больше?

Жидкость хлорная – как сочувствие –

Сквозь не сжатые плотно ладони...

///Там, шарами воздушными скрючившись,

Сдулись войны.

И в инверсии солнце движется

К засыпающему востоку.

И из луж вода – вверх – по стихшему

Водостоку.

Время – вспять, словно миру дан

Шанс последний – нежданный бонус,

И в крещенской купели выкупан

Удивлённый младенец-Хронос.///

Шум водопроводный укачивает.

Пахнет хлоркой. На мне – ни микробинки.

Этот город мне жизнь укорачивает

Скромненько.

Я пытаюсь вернуться, но в зеркале

Кто-то третий твердит «спорно всё!»,

Погружая закрытыми веками

В хлорное.

И по ту, полусветлую, сторону

Странно чудится мне Голгофа,

Но без копий, воров и воронов,

Иоффе

Бы сказал: «В параллельном мире

Ты находишься. Но – ни слова».

Эта H2O с хлором выскребет

Наносное.

///На дороге пустынной нет следа,

Нет конвойных, зевак, процессии.

Лишь колышется мелкая лебеда

Весело.

А на крест, Ему предназначенный,

Выбирая гвоздок потолще,

Прибивает скворечник мальчик.

И хохочет.///

 

Юлия Диалектова

 

ПРОЩАЙ

Ключи оставлю на столе...

Глоток холодной из-под крана,

Фальшивый вкус дешёвой драмы,

А ты всё спишь лицом к стене.

Немой квартиры полумрак,

Сквозняк на кухне треплет шторы,

И в мыслях – утренний бардак:

Обрывки наших ссор и споров.

Осенний вкрадчивый рассвет,

В помятой пачке сигареты...

Мне не нужны ничьи советы –

Я вдруг сама нашла ответ.

Неслышно проскользну к дверям,

Подняв свой чёрный лисий ворот,

Навстречу тусклым фонарям

Сбегу в осенний сонный город.

 

ОКТЯБРЬ

Глоток этой осени стоил всей жизни:

Слова, как костры, выжигали дотла,

И небо замкнулось в безоблачной призме,

Бессонные ночи не знали тепла.

Как нежно звучали сентябрьские струны,

Как больно потом обрывались они,

Октябрь был жесток, одинок и безлунен –

Он северным ветром проник в мои сны.

Я – холод и дым, шум листьев над крышей,

Я – слёзы дождя об ушедшей весне,

Боялась упасть, но взлетала всё выше,

Ты больше не смей вспоминать обо мне!

 

ГЛОТОК ИЗМЕНЫ

Чужие губы,

Чужое счастье,

И, стиснув зубы,

Взгляд на запястье:

Опять так быстро

Летят минуты!

Была лишь искра,

Огонь – кому-то.

Глоток измены,

Запретный, мутный,

Чужие стены

Приют дадут нам

На этот вечер –

Безумный, ложный!

Рука на плечи –

Так осторожно.

Дрожащих пальцев

Прикосновенье...

Любовь скитальцев –

Одно мгновенье.

 

* * *

Жалила осень – она не жалела,

Впрочем, и мы не умеем иначе,

С жизнью играем азартно и смело,

Пальцы скрестив за спиной на удачу.

Ливни холодные, сонные будни,

Рыжие, лисьи осенние краски,

Это бывает мучительно трудно:

Снова решиться на нежность и ласку.

 

Пар изо рта, тонкий лёд на дорожке,

Каждая птица торопится в стаю,

Мы же себя собираем по крошкам,

Чтобы войти в новый день, улыбаясь.

Делаем кофе, готовим отчеты,

Осень ругаем и просим совета...

Мы забываем в нелепых расчетах,

Что внутри нас оно – вечное лето!

 

ВЛЮБЛЁННОСТЬ

В городе солнце – всё ближе и ближе,

Жарким дождём осыпается с крыши,

Воздух наполнен только тобою,

Нашей с тобой сумасшедшей любовью.

Запах рассвета, вкус поцелуя,

Тёплого ветра упругие струи,

Кофе в постель, и уже целый месяц,

Как мы забыли, что значит «не вместе».

Музыка вальса, я в робком поклоне,

И целый мир у тебя на ладони,

В омут с разбега, сомнения тают,

Нам кислорода уже не хватает,

Сердце взлетает и рвётся наружу,

Как никогда, я с тобой безоружна,

Наши мечты стали общим секретом,

И никогда не закончится это!

 

АССОЛЬ

Она никогда не слыла совершенством

И словно не ведала страсти оков

В том крае, где воздух наполнен блаженством,

Среди экзотических южных цветов.

Но часто у моря, манящего тайной,

В сплетеньях иллюзий, скользивших в волнах,

Она вновь ловила тот образ случайный,

И верилось вдруг, как тогда, в её снах...

Ломая хрустальную кромку рассвета,

В реальность из самой заветной мечты

Ворвётся любовь – парус алого цвета,

Приплывший под знаком далёкой звезды.

 

ПЯТЫЙ ЭЛЕМЕНТ

Ей бы сейчас свои крылья снять, привязать в углу,

Села на подоконник...Что скажут звёзды, Лилу?

Там, на твоей планете, выпал неоновый снег...

Здесь солнце ярко светит, и ты почти человек.

Рады четыре стихии – снова слились в одну:

Ветер с огнём играет, пеной взбивает волну,

Розы растут из пепла, рады дождю поля,

Как ты неповторима, как ты прекрасна, Земля!

И, несмотря на войны, горе, жестокость, тлен,

Сильная эта планета снова встаёт с колен,

Быстро мелькают кадры, и оживает боль,

Ну почему она? Кто ей внушил эту роль?

Выбор на кончиках пальцев: стоит нажать или нет,

Вдруг ослепил, как вспышка, точный и верный ответ,

Может, она лишь пешка, жалкий эксперимент,

Но на губах и в сердце пятый расцвел элемент.