Сколько на карте России крохотных точек, обозначающих городки и поселки! Иной раз – с трудом отыщешь. Летят мимо скорые поезда, а «сойди на дальней станции» и восстанет целый пласт жизни. Обычно жители трепетно относятся к любым упоминаниям об их местечке, о земляках, о тех значительных событиях, которые происходили здесь когда-то. Потому-то чаще всего в краеведческих музеях мирно соседствуют дворяне, белые офицеры, священнослужители и революционеры, деятели советской эпохи. Копни поглубже и окажется, что немало славных имен связано с самыми, казалось бы, захолустными уголками нашей Родины и любой клочок земли бесчисленным количеством памятных нитей связан с историей страны.

Мемуары и ценны тем, что воскрешают обстановку, атмосферу миновавших лет, заставляют извлечь нравственные уроки из событийных коллизий давнего и не слишком – прошлого. «Странник» неоднократно публиковал воспоминания наших земляков, пытаясь собирать свидетельства по бурному ХХ веку, и прежде всего касающиеся нашего края. На страницах журнала увидели свет материалы В.Б.Естифеевой, ученицы крупнейшего философа прошлого столетия М.М.Бахтина, главного архитектора Мордовии в послевоенные годы С.О.Левкова, композитора Г.Г.Вдовина, писателя Ф.К.Андрианова и других.

Сегодня мы предлагаем читателям окунуться в патриархальное бытие городка Ардатов, когда-то земского, возникшего по указу Екатерины II, а в советские годы – райцентра, с которым связаны школьные и юношеские годы уже публиковавшего в журнале свои «воспоминания и размышления» народного врача СССР В.С.Поросенкова.

Городок на берегу Алатыря

Старинный городок Ардатов, основанный в XVII веке, относился к Симбирской губернии. Расположенный на холме, он омывается с двух сторон рекой Алатырь с бескрайней поймой. Вокруг – в избытке леса. А в лесах встречаются родники с чистейшей водой, откуда ардатовцы и поныне любят брать воду. Один из таких родников носит забавное имя – «Серенький». В лесах полно земляники. Есть и редкая для наших мест ягода – клюква. Правда, ягода эта умело прячется от людских глаз среди кочек и высокой травы, и сбор ее требует терпения и кропотливого труда.

А чего только не водилось в водах Алатыря! Сомы, лещи, судаки, щуки, а из Суры заходила и стерлядь. Любителям рыбалки лучшего нечего было и желать! У каждого рыбака было свое место, где он подкармливал рыбу и, поставив удочки, с трепетом ожидал поклевок. Сколько и я лавливал рыбки...

Но, пожалуй, гордостью Ардатова была не столько река, сколько городской парк, утопавший в цветах. В парке отдыхали и сами ардатовцы, и приезжавшие к ним гости, и родственники. Тогда так было принято. Старики приходили полюбоваться на молодежь. С первых теплых весенних дней до глубокой осени звучала музыка духового оркестра. Причем любители, его составлявшие, в мастерстве вполне были сравнимы с профессионалами. Отец моей одноклассницы – Нины Станкевич – был весьма одаренным скрипачом и тоже играл в этом оркестре. Так и звучит в ушах музыка тех лет.

Еще до переезда в Ардатов, в родном мне селе Четвертакове, мы выходили в луга и – на расстоянии трех километров от городка – слушали доносившиеся по пойме Алатыря звуки оркестра. В те годы особенно полюбилась мне обработка песни Блантера «В городском саду играет духовой оркестр».

Одним из центров культурной жизнь Ардатова сороковых-пятидесятых годов, и даже позже – шестидесятых годов прошлого века, о которых я и веду речь, являлся замечательный народный театр, существование которого во многом было обусловлено подвижнической деятельностью Владимира Борисовича Лазерсона. Уроженец Пензенской области, он попал в наши края после фронта и в 1945 году стал художественным руководителем Дома культуры, режиссером народного театра, а позже – директором районного Дома учителя. Именно благодаря его деятельности театр удостоился звания «народного», стал лауреатом многих республиканских фестивалей. Владимир Борисович поставил более сотни спектаклей по произведениям русских и зарубежных драматургов, и его спектакли всегда пользовались успехом. Он создал замечательный коллектив, подобрал, можно сказать, «настоящих» артистов, единомышленников. На сцену вышла в основном местная интеллигенция: учителя, врачи, воспитатели. С пьесами Чехова, Островского и других авторов гастролировали по всей округе, бывали в Саранске. В свое время коллективу очень помог и как актер, а затем и как главный режиссер музыкального театра имени Яушева – Владимир Васильевич Долгов. Сам он – коренной ардатовец, с шестнадцати лет начал заниматься самодеятельностью, потом окончил Ленинградский театральный институт. Артисты играли замечательно, с душой. А зрители это чувствовали: зал всегда был набит битком.

Культурный уровень Ардатова поддерживали педагогическое училище и культпросветшкола, в которых трудились десятки опытных педагогов, готовивших учителей для начальных школ и работников сельских клубов.

Педагогическое училище располагалось на площади, рядом со школой, где я учился. Здесь же, на площади, стоял памятник уроженцу Ардатова, Герою Советского Союза И.А.Пожарскому.

Было в Ардатове место, мимо которого я не мог проходить спокойно – это районная больница. Мне представлялось, что здесь работают особые люди, способные творить чудеса. Прежде всего, меня интересовал хирургический корпус. Это место я считал святым и высоко ценил хирурга Николая Ивановича Иванцева (подробнее о нем расскажу чуть ниже) – врача от Бога. Кстати, любопытная деталь: после возведения новых лечебных корпусов два старых деревянных корпуса больницы, в том числе хирургический, были переданы Ключевской пустыни, известному на всю Мордовию монастырю. Пустынь расположена в пяти километрах от Ардатова, неподалеку от поселка Тургенево, там множество родников-ключей, отсюда и название. По преданию, в одном из родников явилась икона Казанской Божией Матери: именно над ним в 1708 году и была построена деревянная церковь во имя этой иконы. С начала 90-х здесь мужской монастырь. К святому источнику, над которым новая часовенка, паломники съезжаются издалека.

Ардатовский уезд дал России многих незаурядных людей. Здесь родились: академик, кораблестроитель А.Н.Крылов, известные математики братья Ляпуновы. С ардатовскими местами связана жизнь выдающихся ученых: академика-окулиста В.П.Филатова, его отца – земского врача и литератора Петра Федоровича, физиолога И.М.Сеченова. Все вышеперечисленные ученые и подвижники находились в близких родственных отношениях и часто общались семьями между собой и со своими друзьями в Ардатове, Ромоданове, Теплом Стане (ныне Сеченове), оказывая своим присутствием заметное влияние на местную культуру. Они любили здешнюю природу с ее здоровым климатом. Лучше чем Пушкин здешние места не опишешь, и хотя он в наших краях «официально» не бывал, воспетое им Болдино совсем неподалеку.

В Ардатове работали выдающиеся хирурги: В.Ф.Войно-Ясенецкий (он же православный святой – архиепископ Лука), В.С.Левит. Уроженцы Ардатова – известный хирург-эндокринолог А.П.Калинин, киноактриса И.А.Арепина, певец, заслуженный артист Киргизской ССР, солист Большого театра Н.Ф.Рузавин. Из наших краев, из села Баево, родом человек, прославивший Мордовию во всем мире – скульптор С.Д.Эрьзя (Нефедов). В его родном селе в настоящее время открыт музей.

Поэтесса, лауреат Государственной премии РСФСР Людмила Татьяничева (тоже уроженка Ардатова) написала о своей малой родине такие строчки:

Я мордовскую речь,

Как цветущего детства поляну,

В своем сердце беречь

До последнего дня не устану...

Не удивительно, что детство у поэтессы ассоциируется с «цветущей поляной». Ведь во время цветения садов Ардатов становится похож на белый остров на высоком берегу реки Алатырь.

Наша школа

Детство и школьные годы навсегда остаются в памяти. В уже упоминавшемся селе Четвертаково, где я родился, была только начальная школа. Семилетка – в Тургеневе, а средняя школа – уже в Ардатове. От родительского дома и до Тургеневской, и до Ардатовской школ расстояние примерно одинаковое – три километра. Я проходил их ежедневно за тридцать-сорок минут в зависимости от погоды.

С большой любовью вспоминаю свою первую учительницу Марию Михайловну Солодовникову. Вспоминаю свое детское восхищение Прасковьей Васильевной Посошновой из Тургеневской школы. Она была красавицей, милым и добрым человеком. В Ардатовской же школе общим любимцем был преподаватель рисования и черчения Геннадий Васильевич Сурков, истинный потомок русских интеллигентов девятнадцатого века.

Не могу не остановиться подробнее на учительской династии Сурковых. По моему глубокому убеждению, такие родовые кланы составляют основу местного городского населения, определяют уровень культуры и образованности, уклад жизни, оказывают положительное влияние на всех остальных жителей.

Возраст учительской династии, о которой идет речь, почтенный: около трехсот лет. В сороковые годы прошлого века самой молодой ее представительницей была Галина Ивановна Суркова.

Из Тургенева в сентябре 45-го я перешел в восьмой класс Ардатовской средней школы в сентябре сорок пятого года. Тогда же невольно обратил внимание на красивую, милую, обаятельную девушку, полную энергии, юношеского задора, полностью погруженную в школьные и пионерские дела. С юности Галина Суркова играла на сцене народного театра. В одном из спектаклей мы с ней были партнерами. Она была страстная театралка и в школе организовала детский театр. Мне хорошо понятна ее «театральная душа», ведь сам я тоже увлекался художественной самодеятельностью. В Четвертаковском сельском клубе мы играли пьесы Чехова, а в институте я занимался в драмкружке. В те времена я мечтал, получив диплом врача, работать хирургом ардатовской больницы и заниматься в драматическом коллективе районного Дома культуры. Но увы! Жизнь распорядилась иначе.

Среди старших представителей династии Сурковых назову отца Галины Ивановны – Ивана Васильевича, его братьев, уже упомянутого Геннадия Васильевича, Михаила Васильевича и их сестру Ираиду Васильевну. Иван Васильевич профессионально занимался фотографией, был еще до революции известным в Симбирской губернии фотографом-художником, а Геннадий Васильевич закончил пензенское художественное училище. Не только старшее поколение Сурковых, но и большинство их детей и внуков стали педагогами.

Выскажу запоздалые слова признания и другим учителям ардатовской школы: Екатерине Васильевне Смирновой – географу и завучу школы, Александре Андреевне Недвигиной и Александре Федоровне Бочкаевой, которые учили нас литературе, преподавателю физики Нине Георгиевне Морозовой, Елизавете Павловне Зипаловой  – математику и пианистке. Она и математику знала блестяще, и в совершенстве владела инструментом, доставляя всем любителям музыки много радости.

Не могу не сказать и несколько слов о своих одноклассниках. В основном это были городские мальчики и девочки. Из Тургенево нас было трое, но до десятого класса я доучился один. Маше Государевой учеба давалась с большим трудом, а Саша Сургучёв учиться в девятый класс не пошел из-за бедности, стеснялся ходить в школу в лаптях. К тому же, после занятий во вторую смену нам приходилось возвращаться домой в сумерках, особенно зимой, и случались встречи с волками. Расскажу об одной из них. Уже смеркалось. Мы прошли примерно половину расстояния от школы до дома. Смотрим: из лесополосы трусят в нашу сторону два волка. Мы были втроем. Встали как вкопанные и думаем: что же нам делать? Бежать некуда, да и все равно от них не убежишь. Приняли твердое решение стоять на месте. Волки бегут, приближаются... Внезапно они остановились, замерли метрах в пятидесяти от нас, затем пересекли дорогу и побежали в сторону алатырской поймы. Мы переглянулись и пошли дальше.

Цементирующим ядром в классе были истинные горожане – Коля Горин, Юра Кожаев, Клавдия Харитонова, Клера Гарина, Юра Захаров, Саша Еремин... Наш класс был дружным, через несколько недель мы («тургеневцы») влились в коллектив, уже не ощущалось разницы между городскими и сельскими ребятами.

Здание школы содержалось в идеальном порядке – никто не мог войти в школьный коридор в верхней одежде или головном уборе. В классах было тепло. Безобразий практически не случалось, мы не по возрасту были серьезными. Видимо, сказывались на нас недавние военные годы.

Музыкально одаренной девочкой была Клера Гарина. Она происходила из семьи профессиональных музыкантов и унаследовала их способности. Отца Клеры в живых к тому времени уже не было, но я знал, что он играл на многих музыкальных инструментах: на балалайке, гитаре, мандолине, гармошке, баяне, пианино и фисгармонии (фисгармония в семье Клеры сохранилась до наших дней и продолжает издавать чарующие звуки). Многие из ребят хорошо разбирались в математике, физике, черчении. Харитонова, Горин и Зина Макарова были отличниками. Немалое влияние на нас оказывали и родители. Так, к примеру, мама Коли Горина, Ираида Ивановна, всю жизнь до глубокой старости проработала заведующей районной библиотекой и приучала нас любви к книге. Вечной старостой в классе была Римма Коновалова, мы ее звали «работником тыла»: тетради, учебники, дежурства по классу – всё это было в ее ведении. Лидером была Зина Макарова, в дальнейшем она окончила Казанский университет, защитила диссертацию, стала кандидатом биологических наук. Казанский педагогический институт окончила Лиля Голубева. Она вернулась работать в родные места, живет в родительском доме на той же 1-й Полевой улице. И вообще многие мои одноклассники закончили вузы...

Почти все мы были из одного «недоедавшего» поколения. Не могу не отметить душевную теплоту Клавы Харитоновой. Ее семья жила чуть получше остальных, и Клава сделала так, что девочка-сирота Наташа Курсик стала жить в их семье, как ее родная сестра. Бывало, что после окончания уроков Клера Гарина оставалась заниматься со школьниками младших классов, не торопясь идти домой, ведь жили они впроголодь. Клава хорошо знала об этом и, сбегав домой, возвращалась в школу с булкой: раз откусит сама, а второй раз откусить дает Клере. Видимо, по бедности, одевались мы скромно, одежда была на втором плане. Но, скажу прямо, были у нас и модники: Галя Казанцева, Клава Харитонова. Из ребят первенство принадлежало Юре Кожаеву, не зря в него были влюблены все девчонки.

В Ардатовской школе почитались спорт и физкультура. Ученики с охотой занимались у преподавателя Дмитрия Григорьевича Абрамова, который только что вернулся из армии, был настоящим атлетом и показывал нам, как надо делать сложные упражнения на разных снарядах. В те годы в моде были лыжные соревнования, на которых наш класс был не последним. Высоких показателей на лыжных гонках добивался Коля Тихонов.

По праздникам в школе проводились костюмированные маскарады, ставились музыкальные спектакли. Всё было нам под силу. Много было одаренных юношей и девушек.

Базарная площадь

Просматривая архив Ардатовского музея, я наткнулся на старенькую фотооткрытку с подписью «Базарная площадь». Она напомнила мне эпизод моего собственного знакомства с городом. Впервые я попал в Ардатов в пятилетнем возрасте. Дедушка – Михаил Тимофеевич – привез меня на базар, и я увидел огромную базарную площадь и удивился ее богатству.

Базарная площадь захватывала часть центральной улицы (Магазинной) до районной библиотеки и Троицкого собора с юго-восточной стороны. Вся территория разделялась на торговые ряды с деревянными прилавками. Первые ряды отводились молочным товарам, чуть подальше продавали растительные масла, семечки. Но самым богатым и внушительным был мясной ряд. Позади этих рядов, на отдельной площадке, торговали пшеницей, рожью, ячменем, просом, пшеном, горохом, чечевицей, а также мукой. Зерно чаще покупали мешками, редко кто брал пуд или несколько килограмм зерна. В продаже было буквально все, что выращивалось на полях и огородах сельскими жителями. В одном из торговых рядов можно было купить ягоды и грибы. Обмолвлюсь, что ардатовские леса богаты грибами, встречаются белые грибы, грузди, подгруздки, черный гриб (монашки), лисички, сыроежки, опята. Грибы продавались свежие, соленые, маринованные, сушеные. Соленые были в бочках, в больших кастрюлях, ведрах. Все они источали неповторимый аромат. Продавцы не скупились и давали попробовать своих грибков.

В другом ряду в изобилии яблоки, сливы, вишни, малина...

Продавалось много глиняной посуды: кринки для молока, кувшины, горшки, кружки, блюда и блюдца, емкости для хранения меда. Гончарным производством занимались три семьи из села Четвертакова. Этих умельцев в селе так и называли – горшечники. В одном из оврагов неподалеку от Четвертакова имелись большие запасы добротной глины, из которой, кроме посуды, делали и строительный кирпич.

Особый угол на площади был отведен для продажи живности. Приводились и приносились на продажу лошади, коровы, телята, козы, овцы, поросята, все виды птиц, – подходи, выбирай, торгуйся и забирай купленное.

Интересно было наблюдать, как торгуются покупатели с продавцами. Один дорого просит, второй мало дает. А как азартно продавец хвалит свой товар! Покупатель же охаивает его, как только может. Он уходит посмотреть товар у соседа, и снова начинается торг. Народу много, шума еще больше. Играют гармошки, балалайки – их тоже продают и покупают.

Ребятню в первую очередь привлекали ряды, где продавали мед. Их глаза горели, отражая желание хотя бы попробовать лакомство. Не один пасечник не отказывал детям в угощении медом.

Торговля шла бойко и, несмотря на обилие товаров, как правило, почти все раскупалось.

Съезжались сюда не только из ближней округи, но и из Алатыря, Атяшева, из Горьковской области. Многие из приехавших на базар мордовок были в праздничных нарядных национальных костюмах.

В летнее время на площади устанавливались качели, играла музыка и все это превращалось в большой праздник для детей и взрослых.

Город моей юности

Мне кажется, что внешне Ардатов с того времени, когда я был молод, когда учился в школе, и позже, когда проходил практику после медицинского института, изменился не слишком сильно. На центральных улицах сохранилось подавляющее большинство его патриархальных, еще до революции построенных, зданий. Но тогда, в сороковые-пятидесятые годы, они смотрелись бодро, теперь же в глаза бросается ветхость, неухоженность многих строений. Цепляют взгляд аляповатые современные пристройки. Возведены новые дома, и это неплохо, но они должны вписываться в общий архитектурный строй.

Особенно красивой была главная улица города, вся деревянная, все стены зданий были обшиты хорошо оструганными тесинами. Гордостью каждого дома являлись наличники, украшенные оригинальной резьбой. В вечерние летние сумерки на крылечках домов коротали время хозяева, как правило, преклонного возраста. Молодежь разъезжалась в крупные города. Улица, как и люди, начала стареть, и мы уже не видим той ее величавой красоты, которой она отличалась в прежние годы. Вдоль большинства улиц тянулись деревянные тротуары, о которых бытовали анекдоты.

Ардатовцы тех лет отличались доброжелательностью, улыбчивостью, гостеприимством, готовностью помочь. В райцентре было много умельцев. Левши, когда электричество было только на тургеневской мельнице, сооружали ветряки, работала динамо-машина, и у счастливцев появлялся свет. Я этим умельцам завидовал, сам попытался сделать ветряк, но умения не хватило. Особенности местного характера я бы охарактеризовал так: люди постоянно чем-то заняты, чего-то стараются достичь, стремятся применять новинки у себя в хозяйстве и на производстве. Неугомонные и любознательные. Между прочим, в начале шестидесятых годов в Ардатове даже был построен любительский телецентр.

Для меня родные места овеяны теплом воспоминаний, многое живо и по-прежнему дорого.

Хирург Иванцев

Ардатову повезло: помимо выдающихися российских врачей ХХ века – В.Ф.Войно-Ясенецкого и В.С.Левита, – в районной больнице стал трудиться замечательный хирург Николай Васильевич Иванцев.

О Николае Васильевиче я узнал еще в детстве из рассказов тех, кого он спасал от смерти, кому сделал операции. Его имя произносилось с неизменным уважением, при встрече с ним люди снимали шапки.

Близко же я узнал этого кудесника летом 1952-го года, будучи студентом четвертого курса казанского медфака. В ардатовской больнице я проходил производственную практику, и Николай Васильевич был моим руководителем. Хирург от Бога, чьи руки напоминали руки пианиста, а душа была чистой, сострадательной к чужой беде, он был из тех благородных русских интеллигентов, которые на заре двадцатого века связали свою жизнь со служением простому народу, стремились нести людям знание, собственным примером учили людей добру. Даже общение с ним было в удовольствие. Счастливыми уезжали из больницы люди, которых лечил Николай Васильевич.

Я был на обходах и на операциях с этим высоким профессионалом и убедился, что казанские ученые не зря называли его «профессором». С больными Николай Васильевич бывал немногословен, выспрашивал самые необходимые сведенья о заболевании, умел найти контакт с малолетними детьми, которые позволяли ему спокойно ощупывать их животики. Операции он проводил искусно, не делая ни одного лишнего движения. Я не замечал ни спешки, ни суеты, операция проходила в спокойной, уверенной обстановке, он оперировал на всех органах, получая отличные результаты. Хирург Иванцев охотно отвечал на любые вопросы студентов, с удовольствием разъясняя проблему. Скажем, на вопрос о язвенной болезни желудка он старался прочесть нам небольшую лекцию: о причинах болезни, ее течении, лечении, осложнениях и исходах, пользуясь при этом своим богатым врачебным опытом и новейшими литературными сведениями.

Николай Васильевич вел трезвый образ жизни, любил рыбалку. Кое-кто считал его гордым. Он же говорил: «Стоит наклонить голову, как тут же наденут хомут». Впервые в Мордовии он сделал больному переливание крови.

Мало кто знал, что Николай Васильевич и его супруга владели французским языком, что он неплохо играл на скрипке и пианино. Его неоднократно приглашали работать в московские клиники, но доктор Иванцев остался верен Ардатову – он был его патриотом.

Профессор Калинин

Я встретился и познакомился с А.П.Калининым – известнейшим хирургом-эндокринологом – давно минувшим теплым июльским днем на пойме реки Алатырь, куда обе наши семьи приехали на заготовку сена. Павел Иваныч ласково называл своего сына Аречка. Имя Ариан встречается редко и означает «мученик».

В тот момент я был студентом, а Ариан Павлович занимал должность ассистента на хирургической кафедре Казанского института усовершенствования врачей. В нем чувствовалась неугомонная трудолюбивая натура, человек искал в жизни какой-то большой цели. Есть на свете люди, которые свою жизнь целиком и полностью посвящают науке, отказываясь от всего... Именно к этой категории я отношу уроженца и почетного гражданина г.Ардатова – Ариана Павловича Калинина. Он родился в семье педагогов, учился в нашей школе, с отличием окончил ее в пятнадцать лет. Ему с большим трудом (из-за юного возраста) удалось поступить в Казанский медицинский институт, который он окончил в двадцать лет и тоже с отличием. В двадцать три года он уже стал кандидатом медицинских наук. Ариана Павловича оставили работать на кафедре хирургии Казанского института усовершенствования врачей, но эта работа не удовлетворяла ученого. В 1960-ом году по конкурсу Калинин избирается старшим научным сотрудником Всесоюзного института экспериментальной эндокринологии и химии гормонов. В хирургическом отделении он занимается лечением больных с болезнью Иценко-Кушинга. В 1967 году Ариан Павлович защищает докторскую диссертацию – первую в СССР посвященную хирургическому лечению болезни Иценко-Кушинга. На защите он представил потрясающие фотографии своих пациентов: до и после операции двустороннего удаления надпочечников. Многие из коллег даже усомнились в том, что это одни и те же люди – эффект был разительным. В настоящее время эта операция стала общепризнанной. Его путь к решению медицинской проблемы был долгим и трудным, о чем рассказал писатель Борис Чиркун в своем романе «Эдельвейсы растут в горах». Чиркун заболел болезнью Иценко-Кушинга, был прооперирован А.П.Калининым и прожил после операции двадцать лет. Вскоре после защиты докторской диссертации А.П.Калинин переходит работать в Московский областной научно-исследовательский клинический институт имени М.Ф.Владимирского, где создает отделение хирургической эндокринологии, которым руководит по сей день.

Он опубликовал 700 научных работ, в числе которых 16 монографий, одно руководство, более 30 пособий и рекомендаций. В 2001-ом году под его редакцией вышло первое в России фундаментальное руководство «Хирургия надпочечников». Ариан Павлович обладает огромной работоспособностью, торопится жить и делать людям добро. После тяжелейших операций он едет в библиотеки, у него нет времени для выходных или праздничных дней – он оперирует, читает, пишет, руководит секцией хирургической эндокринологии в Российской ассоциации эндокринологов, является президентом Московской областной ассоциации эндокринологов, работает в редакционных коллегиях медицинских журналов. Он ежегодно проводит выездные симпозиумы по хирургической эндокринологии в разных регионах России. Не так давно – в канун его семидесятилетия – симпозиум был проведен в Саранске. А.П.Калинин – член-корреспондент РАМН, профессор, заслуженный деятель науки РФ.