"Почему так? Увы, я не знаю..."

Константин Смородин

 

На смерть друга

Валерию Юрчёнкову

1

А когда начинаешь терять,

понимаешь, как щедро дано нам;

горько лишь, что не смог ты понять

это раньше – по вечным канонам.

 

День встаёт словно Спас на Крови.

Разве времени бег поколеблен?

И опять вместо гимна любви

ты твердишь покаянный молебен.

3.10.17 г.

 

2

Он где-то лежит, осунувшийся, лысый,

а на лице, я уверен, покой,

и его не волнуют чужие лица,

в том числе, верно, и наши с тобой.

Перед ним распахнула врата вечность,

и он парит в ней, не зная дорог,

и если там даже ветер встречный,

он справится, верю. Милостив Бог!..

4.10.17 г.

 

3

Все мы внутренне одиноки,

загнаны в угол примитива,

мы из-за мотивов порока

не слышим собственного мотива.

 

А может, всё на свете гораздо проще, –

и, заблудившись в трёх соснах,

думаешь, что заблудился в берёзовой роще,

и не видишь поля и восходящего солнца?

5.10.17 г.

 

4

Смотрю: освобождают твой кабинет,

и собираются друзья и враги вместе,

и выливают на страницы газет (и в интернет)

слова о значенье твоём и месте

(ну конечно же, первом в общем ряду).

Мне хочется крикнуть за тебя: «Пошли вы на хер!

Больше я к вам не приду.

Мне надоел ваш шахер-махер!»

Вот такой медиум из меня, мой друг.

И я такой же, как все. При жизни

и ты жил расхристанно. На этой тризне

мы прозреваем внезапно, вдруг.

И вот всё кончено. Тишина.

Поставлен крест на твоей могиле.

Природа осенью обожжена.

И все флотилии лесов застыли.

6.10.17 г.

 

 

 

 

 

* * *

Ты не насладился женщиной,

                    потому что ей насладиться невозможно,

так же, как невозможно утолить жажду лимонадом, –

это путь ложный, даже если идёшь осторожно,

ты всё равно не придёшь туда, куда тебе надо.

 

Ночь солью звёзд посыпала краюшку неба.

Ты в очередной раз не поступил мудро.

Солнце, очистив горизонт, откусит ночного хлеба

и запьёт его горечь парным утром.

 

 

* * *

Мне приснилось: есть сын у меня

(неужели случилось такое),

и душа замерла от огня,

что не спрячешь внутри и не скроешь.

Он играл на зелёном лугу,

оглянулся, меня узнавая.

И теперь я понять не могу –

он простил меня, или?..

Не знаю.

28.01.17 г., ночь

 

 

* * *

Всё осыпано золотом ночи,

всё увито плющом тишины.

Это город мой, ставший короче

на полшага из общей длины.

 

Почему так? Увы, я не знаю.

Чьи инструкции? Чьи чертежи?

Из травы, я смотрю, вылезают

заи прошлого, будущего ежи.

 

Это город мой? Это мой голод,

мои замыслы и рубежи,

это голос мой, сорванный голос,

эхо площади, колос межи.

Чем пронизаны улицы детства,

через юность сквозной парапет?

С кем живёшь ты теперь по соседству,

давний выходец призрачных лет?

 

 

* * *

Воскресенье, а я не в церкви.

Вознесенье, а я всё ниже.

Тяготение лучших к центру?

Ах, налейте мне щей пожиже!..

 

Жизнь проходит. Куда мне деться

от себя и своей гордыни?

И трепещет, сжимаясь, сердце

посреди городской твердыни.

 

Ах, налейте мне щей пожиже!..

Ах, скажите, куда мне деться?

Близорук стал, но зорче вижу.

Поумнел, но впадаю в детство.

 

 

* * *

Так ты дурак или блаженный?

Поди, сегодня, различи,

когда весь мир несовершенный

блажит, дурачится, кричит?..

 

 

* * *

Дождь барабанит в свой барабан.

Улицу вывернул вновь наизнанку

свет оловянный. Неведомо нам,

что ожидает нас здесь спозаранку.

Может быть, выпадет снег? А пока,

дверь затворив, добрый бог удалился.

Голых деревьев толпа словно снится.

Дождь барабанит. И – ни ветерка.

* * *

Поезд отбыл со станции отправленья.

Где конечная – не знает никто.

В перечне остановок – путаница. У проводника – раздвоение.

А пассажир напротив исчез, забыв в купе пальто.

 

В этом абсурдном мире всё недействительно.

Мы пересекаем бесконечный мост.

И если есть на свете мировое правительство,

то машинист тепловоза – его мозг...

 

 

Интернету

Затяжная метель. Депрессуха.

Жизнь, подвешенная на гвоздь.

...даже если услышишь – вполуха,

даже если посмотришь – вскользь.

 

Каждый хочет такого друга,

чтоб его понимал сполна.

...а окно заметает вьюга

и кричащего из окна.