Виктор Махаев

В 1961 году в замечательной книге о Саранске краевед Иван Воронин спрогнозировал развитие города во второй половине ХХ века. Этот оптимистический прогноз был характерен для советской культуры, направленной в коммунистическую вечность, но, как ни странно, он оправдался, потому что представления о «светлом будущем» были упрощенными, запросы скромными, а реальная жизнь понемногу, но все-таки улучшалась. Создание в 1957 году Совнархоза Мордовского экономического района придало мощный импульс городскому строительству. Началось планомерное размещение крупных промышленных предприятий, сделавшее Саранск одним из промышленных центров Волго-Вятского экономического района. Вслед заводскому оживилось жилищное строительство. В 1961 году на улице Федосеенко возвели первое в Мордовии пятиэтажное жилое здание типовой серии 464. Такие дома, напоминающие коробки с дырками окон, вскоре кардинально изменят облик не только Саранска, но и большинства советских городов. Они в корне изменят бытовую жизнь миллионов людей, дома сделают их современными горожанами – окрыленными гагаринской улыбкой гражданами великой державы, которая заботится об их благе...

Отечественный жилищный опыт был тяжелым. С приходом советской власти извечная в России жилищная проблема не уменьшилась, а только обострилась. Советский человек, прошедший через бараки, коммуналки и общаги, был лишен чувства дома и семейного очага, с помощью жилья он оказался полностью зависимым от государства. Сразу после социалистической революции в городах началось перераспределение жилого фонда с экспроприацией личной недвижимости. До крайней точки жилищная нужда дошла в середине 30-х годов, когда вследствие коллективизации и массового голода крестьянское население хлынуло в города и вербовалось на промышленное строительство. Принудительное заселение в коммуналки началось в середине 20-х годов, на семью давали одну комнату, а комнат в квартире могло быть до 10-12. Разумеется, в такой квартире туалет был один, а мылись жильцы в общественных банях. Отдельными квартирами пользовались лишь самые привилегированные слои населения – высшая бюрократия и «знатные люди Страны Советов». Жилищную нужду усугубила Великая Отечественная война, полностью разрушившая многие города и сёла западной части страны. Освободив пол-Европы от фашизма, советский солдат обнаружил, что при капитализме жилья строят больше и лучшего качества – что удивительно, даже для рабочих.

После смерти Сталина партия решила повернуться лицом к народу и заняться «удовлетворением человеческих нужд». Курс на пятиэтажки, названные в народе «хрущевками», был указан 4 ноября 1955 года «историческим», как тогда говорили с партийных трибун, постановлением ЦК КПСС. Эта идея Никиты Хрущева стала главным козырем в его политической игре на большевистском Олимпе. Игра была результативной: спустя четыре года первые советские семьи дождались своего счастья – отдельной квартиры. С конца 50-х годов и до краха Советского Союза решение жилищной проблемы предъявлялось как доказательство социальной ориентированности и гуманности коммунистической системы. Государственные решения в этой сфере стали приниматься одно за другим. Первой стала партийная резолюция Всесоюзного совещания строителей 1954 года, гласившая о переходе строительства на индустриальные методы. Следующим после партийной директивы 1955 года стало постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 31 июля 1957 года, указавшее переход на типовые проекты жилых домов с экономичными квартирами для односемейного заселения. XXII партийный съезд принял «историческую» Программу КПСС построения коммунизма, предусматривавшую «окончательное решение» жилищного вопроса. 28 мая 1969 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление, заставившее перейти неповоротливую строительную индустрию от предельно примитивных планировок к более комфортабельным сериям типовых домов.

Особенности советского жилищного строительства, как подчеркивали партийные идеологи, «вытекали из трудов и указаний В.И.Ленина», а также «постоянной заботы Советского государства о развитии жилищного строительства». Его социальная направленность объявлялась незыблемым принципом политики Коммунистической партии и советского правительства. Разумеется, всё это было популистской демагогией.

Как писали теоретики градостроительства, «в зависимости от экономических возможностей государства менялись методы и масштабы осуществления принципов жилищного строительства». До начала 60-х годов и возможности, и масштабы оставались мизерными. В эпоху «политической оттепели» настала пора одолеть кошмар бараков и коммуналок, но экономические возможности страны и в этот период были ограничены милитаристским соревнованием с Западом, затратной «гонкой вооружений», поэтому возникла идея строить такие дома, чтобы стоимость одной квартиры в них соответствовала стоимости комнаты в старой коммуналке. Жилая площадь будет минимальной, зато квартир станет намного больше.

Технология быстрого возведения одинаковых зданий из крупных элементов отрабатывалась не одно десятилетие. Каменные блоки и железобетонные панели были придуманы задолго до хрущевской программы. В 1940-е годы такие экспериментальные дома уже появились в Москве. В конце 40-х, когда Никита Хрущев работал московским градоначальником, был застроен квартал на Песчаной улице. В 1952 году прошел архитектурный конкурс на лучший крупнопанельный дом. Но ни один из проектов не был реализован, потому что в 1954 году произошла «архитектурная революция».

На совещании строителей в Кремле Хрущев обрушился с грубой критикой на архитекторов: именно они, оказывается, были виновными в том, что у советских людей всё еще не было хороших квартир. Это архитекторы превратили строительство в «искусство» и разбазаривают народные средства. Это архитекторы тратят деньги на никому не нужные излишества и красоты, вместо того чтобы строить просто, но больше. Постановление 1955 года «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» принуждало сократить на треть стоимость каждого здания. Если здание строилось по старому проекту, немедленно следовал приказ обкома партии: срубить с фасадов уже укрепленные «излишества» – колонны, карнизы, лепнину. В Саранске таких зданий – жилых и общественных – немало на проспекте Ленина и улице Пролетарской. К таким «обдирным домам» относится и саранский театр, появившийся на улице Советской в несчастливое для архитектуры переходное время. Богато декорированное здание сделали архитектурным «пугалом»: дело в том, что лепной декор (как правило, типовой, тиражный) и отделка «советских дворцов для народа» (скромная по классическим меркам) занимали в общей смете незначительную долю.

В течение трех-четырех лет советское жилищное строительство было превращено в механизированный процесс монтажа зданий из заранее изготовленных сборных конструкций. Массовое производство дешевых домов началось в 1956–57 годах с экспериментального квартала № 9 в московском пригороде Новые Черемушки.

Массовое строительство экономичных квартир приобрело громадный социальный смысл: принцип посемейного заселения быстро стал нормой. В 1958 году в Москве началось массовое переселение из переполненных коммуналок, сырых подвалов и грязных бараков в новенькие пятиэтажки. Через три-четыре года типовые пятиэтажки стали появляться и в других городах страны. С 1955 года до своего падения в 1964-м Никита Хрущев «подарил» отдельные квартиры 54 млн. граждан, т.е. четверти населения СССР. Во второй половине 60-х годов 55 млн. граждан (еще почти одна четверть) получили отдельные квартиры. За период с 1961 по 1970 годы в советской стране было построено 22 млн. 898 тыс. квартир общей площадью 1009,1 млн. кв. м. Если в 50-е годы отдельная квартира считалась недостижимой мечтой, то в следующем десятилетии – уже вполне реальной. При этом надо отметить, что около 10% новых квартир заселялось всё еще покомнатно, как старая добрая коммуналка – одиночками и малыми семьями.

В середине XX века на Западе типовые дома с малогабаритными квартирами стали тактично именовать «экономическим жильем», предназначенным для малоимущих. Но именно такой дом потребовался в СССР для решения острейшей жилищной проблемы. Прямыми аналогами советских проектов были французские и немецкие дома конца 1940-х годов, изменения были незначительными: была исключена мини-кладовка (у советского человека должно быть мало вещей) и добавлена крохотная прихожая (где можно было снять и повесить грязную или мокрую одежду, в Европе это не требуется).

В отличие от кирпичных зданий, панельные дома быстро поднимались прямо на глазах у горожан. Панели изготавливали на конвейере домостроительного комбината, а затем монтировали на строительной площадке. На монтаж 5-этажного дома уходило 12 дней. В Ленинграде один такой дом умудрились смонтировать за 5 суток. На отделку уходило 30 дней. Таким образом, пятиэтажка строилась всего 45 дней. Инженеры стали думать, как сократить не только метраж квартир, но и расход материалов. Дальше всех в этом направлении ушел московский конструктор Виталий Лагутенко. Он предложил сократить толщину межквартирных стен до 8 см, а межкомнатных до 4 см. Его дома серии К-7 стали возводить без экспертизы, потому что XX съезд партии потребовал сократить стоимость строительства на 22%.

Подмосковная деревня Черемушки стала испытательным полигоном и таким же символом «хрущевской оттепели», как спутник и поэтические концерты на стадионах. В Черемушках был построен первый советский микрорайон с типовой пятиэтажной застройкой. Всё здесь проходило проверку, в том числе новый быт жильцов. Результаты оказались неутешительными. Лагутенковские дома отличались плохой звукоизоляцией, стены покрывались трещинами, в комнаты проникала влага. Самым интересным вопросом было то, как в малогабаритных квартирах удавалось разместиться большим семьям. Оказалось, что задуманное архитекторами функциональное зонирование квартиры жильцами не выполняется: дети делают уроки на кухне, спят под обеденным столом, а встроенные шкафы приспосабливались для спальни тещи. Комиссии поразились страшной захламленности помещений, особенно балконов. После обследования Черемушек в 1960 году были выпущены новые «расширенные» нормы для жилых зданий, они включали 85 видов занятий, которые были признаны обязательными для советской семьи.

Вскоре, как говорилось в аналитическом отчете градостроителей, «оказалось, что эти типы квартир еще не были достаточно удобны для всех разновидностей семей, заселяемых в новые дома, так как по экономическим причинам при их разработке было невозможно учесть только численный состав семьи. Эти квартиры по площади и числу комнат были недостаточно дифференцированы, что не позволяло учесть потребности семей различного состава по полу, возрасту или другим признакам». Критическое отношение к новым квартирам возникло в конце 60-х годов, уже после того, как половина горожан переселилась в них из подвалов, коммуналок и общежитий.

Как и в других советских городах, жители Саранска страдали от тесноты. Если в 1923 году на одного жителя приходилось 4,9, то в 1939 – только 2,8 кв.м общей площади. В 1950-е годы жить стало не намного просторнее: 3,7 кв.м на человека. В ту пору в столице МАССР из 8500 зданий насчитывалось 553 каменных, 180 двух-этажных и 82 трех-четырехэтажных. В городе было всего лишь две бани и четыре парикмахерских.
В надежде получить жилье люди часто меняли место работы. Например, на завод «Электровыпрямитель» ежемесячно устраивалось 80-100 человек и столько же увольнялось. Предприятия сами строить жилье не могли, даже если располагали необходимыми средствами, потому что строительные материалы были дефицитны и выделялись строго по централизованному плану. Квалифицированных строительных кадров в Мордовии до 1967 года не было, в то время как Татария и Башкирия резко вырвались вперед. В этих братских республиках осваивался передовой опыт, закупалось американское оборудование. И Мордовия должна была сделать рывок в коммунизм, построить «саранские Черемушки».

С трудом верилось, что одноэтажный деревянный Саранск вскоре станет крупным промышленным центром. Так планировал образованный в 1957 году Совнархоз Мордовского экономического района. Настоящими «таранами» строительного фронта стали председатель Совнархоза Евгений Веселовский и секретарь обкома партии Андрей Ивашкин. Началось форсированное строительство нового Саранска. Жилой фонд города предстояло увеличить в четыре раза. Московский институт «Гипрогор» разработал генеральный план, рассчитанный на 25 лет. Новые кварталы с типовой застройкой должны были строиться на свободной территории вокруг центра. Он окружался тремя новыми планировочными районами – Северо-западным, Юго-западным и Северо-восточным. По сути, предстояло выстроить новый город.

И всё-таки строить жилье начали с центра, потому что здесь уже были проложены инженерные коммуникации. Первым домом новой типовой серии стала кирпичная пятиэтажка на ул. Федосеенко, 7, возведенная в 1961 году. Затем был застроен квартал между ул. Федосеенко, Васенко, Пролетарской и Ленина. Здесь были возведены два дома с мансардами для художников – учитывая, вероятно, настойчивые просьбы национальной творческой интеллигенции. В одном из домов получила квартиру «народная сказительница» Фекла Беззубова – «знатный человек Советской Мордовии». В 1962 году был сдан второй квартал – рядом с универмагом. Все здания были выстроены из силикатного кирпича и оштукатурены. Качество строительства было удовлетворительным, крупных аварий не было. Но у всех на памяти был случай, когда в 1956 году при строительстве жилого дома на пересечении улиц Васенко и Гагарина рухнуло сборное железобетонное перекрытие и проломило четыре этажа. К счастью, обошлось без жертв (и без наказания виновных).

В 1960 году масштабное строительство началось на северо-западной окраине города. Здесь планировали поселить 100 тыс. жителей. Начали с трех общежитий, потом заложили квартирные дома и детский сад. Новоселы пришли сюда в 1961 году. Первый саранский крупнопанельный жилой дом был построен именно здесь в 1963 году. В одном из домов временно разместили школу и кинотеатр. К 1963 году на новой территории было уже 20 зданий, а в 1965 году в Северо-западном проживало 15 тыс. жителей.

В 1962 году на землях колхоза «Гигант» началось строительство Юго-западного планировочного района. Строительство должно было начаться на два года раньше, но время ушло на прокладку канализации. В 1964 году заложили первый дом в Заречном
районе.

В эпоху «хрущевской оттепели» и космических полетов даже провинциальный советский город менялся с космической скоростью. За двадцать пять лет 30% городской территории оказалось застроенной жилыми домами серии 464. В Саранске в 1959–65 гг. было построено 887,2 тыс. кв.м «хрущевского» жилья, или 380 крупнопанельных и кирпичных домов первых типовых серий.
Реакция специалистов была неоднозначной. В конце 70-х годов в Саранск приехал казанский архитектор Всеволод Остроумов, работавший в городе в конце 50-х – начале 60-х годов, когда многие его улицы еще сохраняли прежний, исторический облик. Всеволод Петрович с главным архитектором объехал город, все его панельные новостройки и сокрушенно сказал: «Что же вы с хорошим городом сделали?» Столица республики фактически становилась «новым городом», соз-
данным индустриальными методами на месте уездного русского города. Такие индустриальные поселения, «придатки» заводов в прошлом веке создавались чаще всего на свободной территории и в архитектурном отношении они чрезвычайно убоги.

До 1970-х годов государственные планы ввода жилья в Мордовии никогда не выполнялись, и то, что было тогда создано, сегодня удручает своим примитивным видом. Архитекторы предупреждали об этом, но все вопросы – и кардинальные, и второстепенные – решал лишь ЦК партии. Он указывал провинциальным проектировщикам «настойчивее искать прогрессивный опыт домостроения». В 1969 году руководитель строительного отдела Мордовского обкома Владимир Санаев вместе с руководителем Госстроя МАССР Михаилом Бардиным, директором «Мордовгражданпроекта» Леонидом Блиндером и архитектором Сергеем Левковым побывали в Вильнюсе, который тогда считался экспериментальным полигоном советской жилой архитектуры. Мордовская делегация ознакомилась с «литовской серией» крупнопанельных домов, которые оказались более комфортабельными. Через несколько лет они сменили здания серии 464, в которых уже проживала половина населения Саранска.

В советском градостроительстве 1960–1980-х годов приоритет отдавали жилью. Общественные здания, разумеется, типовые, такие как детские сады и школы, строились во вторую очередь, иногда до них вообще не доходило дело, даже в середине 90-х годов в Саранске было еще немало пустых мест, зарезервированных генеральным планом города для кинотеатров и спортивных залов, библиотек и кафе. Еще одна особенность архитектуры тех десятилетий: малейшие отклонения от типового проекта допускались в исключительных случаях, для частичного изменения фасада или планировки требовалось серьезное обоснование и многочисленные согласования в Москве. Всё это еще раз доказывает, что масштабное городское строительство могло быть только сверхэкономичным.

Строительство и распределение жилья было организовано специфическим образом, нигде в мире такого не было. Здания и целые микрорайоны строило не абстрактное государство, а конкретные производственные предприятия – за счет своих доходов. Человек был вынужден работать на определенном заводе лет 10, потому что всё это время стоял в очереди на квартиру. В конце концов он ее получал – и становился потребителем, убежденным, что государство обязано предоставлять всё бесплатно. В ближайшем будущем такая сверхупорядоченная и принудительная система, порождающая иждивенческие настроения, возродиться не может ни в одной стране мира.

В начале 60-х советская держава вступала в период развернутого строительства коммунизма. Скептики, злословившие на крохотных кухнях, недоумевали: неужели пятиэтажные дома – это и есть жилище грядущей коммунистической эры? Критика типового жилища нарастала, и в середине 80-х годов советское общество видело в нем все худшие проявления советской системы – стандартизированная среда формировала посредственного человека, без индивидуальных потребностей, с ограниченным кругозором, запрограммированного на выполнение приказов свыше.

А если взглянуть на пятиэтажные микрорайоны объективно? Массовое строительство во всех странах решает только одну проблему – острый дефицит жилья. И «хрущевки» ее решили. Россия и в прошлом отличалась масштабными строительными проектами, но на такое оказался способен лишь СССР, победивший в войне и пославший человека в космос.

У пятиэтажной застройки есть неоспоримые преимущества. Во-первых, пять этажей – оптимальная высота для многоквартирного дома, а 40-метровый интервал между зданиями позволяет хорошо благоустроить и озеленить двор. Советский микрорайон был самодостаточным, он проектировался, исходя из пешеходной доступности повседневных объектов. Советские нормы были жесткими: от дома до детского сада – не более 200, до школы – 500 метров. Идущий в садик или школу ребенок не должен пересекать улицу. Кружки, спортзал и поликлиника рядом с домом. Такой удобной структуры у современного города больше не будет: исчезают громадные промзоны, горожане предпочитают выбирать школу в соответствии с запросами, передвигаются личным автотранспортом, да и строить микрорайоны советского типа больше некому.

В советский период однородность застройки и в центре, и на окраинах диктовалась равенством всех горожан, идеей социальной справедливости. Сегодня нарастает имущественное неравенство, о котором западные социологи думали в начале прошлого века. Именно они придумали в 1920-е годы микрорайон, в котором бесконфликтно проживали бедные и богатые. Американец Кларенс Пери был убежден, что совместная жизнь в одном пространстве разных по статусу людей заставит договариваться жить дружно.

Долговечность «хрущевок» закладывалась мизерная – 45 лет, что крайне мало для современного капитального здания, половина которого сделана из прочнейшего железобетона. Срок службы таких зданий порядка ста лет. Нормы были занижены с политическим расчетом: согласно Программе КПСС в 1980 году наступал коммунизм, и советские люди должны были получить (опять же бесплатно) новое жилье – не по скудным возможностям послевоенного государства, а по возросшим потребностям строителей коммунизма. Как бы то ни было, но в домах 60–80-х годов жить можно и сегодня, а для пенсионеров или молодой семьи с ограниченными доходами это беспроигрышный вариант.

«Хрущевки» за два десятилетия строительства решили острую жилищную проблему, но породили другую, не менее глобальную. Такого количества дешевого жилья, как у нас, ни в Европе, ни в Китае нет. В российских городах до 25% территории застроено пятиэтажными микрорайонами, их доля составляет 250 млн. кв.м (около трети) в общегородском жилом фонде. Они стали серьезнейшей технической, архитектурной и социальной проблемой.

Сегодня никто не станет отрицать примитивность пятиэтажной застройки, но отделкой и покраской фасадов монотонность легко устраняется. Гораздо серьезнее экономичность таких домов. Крупнопанельное домостроение, единственно возможное тогда в стране, оказалось негибкой дорогостоящей технологией с узкой номенклатурой элементов. Для производства панелей по всей стране начали строить домостроительные комбинаты, которые технологически оказались сложнее и дороже кирпичных заводов. Для перевозки крупноразмерных панелей потребовался специальный транспорт, а для их подъема и монтажа – башенные краны большой грузоподъемности. Но эти гигантские расходы почему-то не принимались во внимание. Лишь в конце 80-х годов заговорили о чрезвычайной затратности крупнопанельного строительства. Но громоздкий механизм давно был запущен, его смог остановить лишь развал советской державы.

Экономика решает и дальнейшую судьбу этих домов. В Москве принята амбициозная программа сноса пятиэтажной застройки и строительства на их месте новых кварталов, что еще раз доказы-
вает сверхконцентрацию российского капитала в столице. Ввиду бедности муниципальных бюджетов нигде в России пятиэтажные дома не сносят и даже не предполагают их модернизировать – в надежде, что они простоят еще несколько десятилетий. Оба варианта недальновидны и нерациональны, они лишь ярко характеризуют системный социально-экономический кризис.

Отношение жильцов к «хрущевским домам» неоднократно менялось. В 60-е годы оно было восторженное. В двухкомнатную квартиру вселялась типовая советская семья – мама, папа и ребенок. В 70-е появилась неудовлетворенность теснотой, и советская семья, увеличенная за счет второго ребенка и выписанной из деревни бабушки, вступала в конкурентную борьбу за жизненное пространство. Она подавала в профком документы «на расширение жилплощади». В 80-е «хрущевки» считались непрестижными, зажиточные граждане переселялись в дома с «улучшенной планировкой». В 90-е годы «хрущевки» приватизировали и их обладатели опять обрадовались. Когда разразился коттеджный бум, «хрущевки» оценивались предельно негативно как «жилище совка». Но и этому негативу приходит конец. Сегодня в условиях тотального кризиса «хрущевка» может оказаться самым востребованным жильем – для тех, кто его пока не имеет, разумеется.

Построенный на рубеже 50–60-х годов пятиэтажный дом – это символ советского быта, сначала долгожданный, а потом проклинаемый. И даже советского бытия. Если инновационным символом Советского Союза во всём мире стал космический корабль, то символом повседневной жизни – пятиэтажный жилой дом.