В нашем доме в штате Коннектикут, кроме меня с женой и двух детей, постоянно жили еще какие-то существа. Я не имею в виду всякую гадость, вроде мух, тараканов или, скажем, крыс – этих у нас не было. Жили прирученные нами твари, которых мы покупали, кормили и, если могли, дрессировали. Сначала появились рыбки в аквариуме. Они украшали дом и особых хлопот с ними не возникало – только раз в день подсыпь корм, вода фильтровалась автоматически, а иных забот не было.

Даже когда уезжали в отпуск, с рыбками было довольно просто: я соорудил автоматическую кормушку с часовым механизмом и соленоидом, который в определенное время сбрасывал в аквариум рыбью еду. Золотые рыбки у нас прожили пару лет, а потом одним холодным январем мы полетели в отпуск на карибский остров. Когда через неделю вернулись домой, обнаружили, что в наше отсутствие сломалась отопительная система, всё в доме замерзло, полопались трубы, а вода в аквариуме превратилась в глыбу льда. Поскольку по законам физики вода при замерзании расширяется, стекла треснули и аквариум развалился. Золотые рыбки вмерзли в лед, а когда он растаял, из пяти рыбок только одна ожила и потом еще некоторое время вяло плавала в банке из-под сока. После этого мы рыб не заводили.

Следующим зверем, который поселился у нас в доме, стал кокер-спаниель Кузя. Это был добродушный и веселый песик, но прожил он у нас всего года три или четыре. Поскольку мы с женой много работали, сын ходил в школу, а дочка в садик, Кузя часто оставался дома один и это ему положительно не нравилось.

Его всё время тянуло на улицу гулять. Я эту проблему решил так: в задней двери дома прорезал дырку, приделал к ней заслонку, и Кузя получил возможность выходить во двор на прогулку, когда ему вздумается. Чем он там занимался и с кем снюхивался, нам не известно, но, как теперь думаю, до добра это его не довело.

Однажды мы заметили, что он потерял слух, плохо видит, ходит с трудом, натыкаясь на мебель и стены, у него пропал аппетит, а белки глаз покрылись странными темными точками. Я повез его к ветеринару на обследование. Осмотрев пса и сделав несколько анализов, собачий доктор был совершенно озадачен и даже смущен. Он сказал, что понятия не имеет, что с Кузей – у него какая-то неизвестная ветеринарной науке болезнь. Он был уверен, что пес долго не протянет, лечить его неизвестно от чего он не может, и дальше Кузя будет только мучиться. Ветеринар предложил пожалеть бедное животное, сделать ему укол и отправить его в собачий рай. Я сказал, что подумаю, и забрал Кузю домой.

Вечером включил телевизор и увидел последние новости медицины – открыт вирус, вызывающий неизвестную до того науке болезнь СПИД (это был 1983 год). На экране показали умирающего пациента из Сан-Франциско. Что меня поразило – у него белки глаз были покрыты черными точками, точь-в-точь как у нашего пса. «Вот тебе и на, – подумал я, – так вот чем болеет наш Кузя! Где же он подцепил СПИД?» Мы были уверены, что у нашего пса самая что ни на есть традиционная сексуальная ориентация, но тогда откуда взялась у него эта болезнь? Не иначе как во дворе он снюхался с какой-то заразной тварью и его совратили. Делать было нечего – как лечить СПИД, тогда не знали, и я отвез Кузю к ветеринару для переселения его в собачий рай, полагая, что, несмотря на его грехи, ада он всё же не заслуживает.

Затем у нас появился попугайчик породы корелла – серо-белый с большим хохолком на головке и розовыми щечками. Это было внешне симпатичное, но довольно хмурое и даже злобное существо. Корелла считается говорящей породой, но наш попугай категорически говорить не желал. Он молча сидел на жердочке в клетке, на нас смотрел с презрением и даже когда ему насыпали корм и меняли воду, отворачивался, чтобы не подать вида, будто его это интересует, и не сделать нам приятное. Мы долго думали, какое дать ему имя, но к его сварливому характеру ничего не могли подобрать.

Когда в очередной раз мы поехали в отпуск, его надо было где-то пристроить – не оставлять же в доме одного! Это ведь не рыбки, которым можно автоматически насыпать корм. Все же птицы по интеллекту выше рыб (по крайней мере, так хочется думать), поэтому им нужно человеческое общение. Мы позвонили нашему приятелю Оскару и попросили приютить попугайчика на одну неделю. Он согласился, мы отвезли ему клетку и запас птичьего корма, а сами улетели в отпуск.

Когда вернулись, я позвонил Оскару и спросил, как там наш попугайчик и когда можно за ним заехать. Оскар почему-то сначала помолчал, потом вздохнул и сказал: «Забирай его когда хочешь. Чтоб он сдох!» Я сильно удивился – неужто попугай, даже с таким ершистым характером, за одну неделю смог так достать нашего приятеля, что он желает ему сдохнуть? Я сел в машину, заехал к Оскару, и он молча отдал мне клетку с птицей.

Привез я попугая домой, и тот, увидев мою жену и детей, вдруг радостно запрыгал на жердочке и весело зачирикал – таких положительных эмоций у него раньше не проявлялось. Было видно, что наше отсутствие ему явно пошло на пользу. Он выглядел просто чудесно, заметно располнел, даже подрос, его хохолок стал длиннее, а щечки еще розовее. Он громко и радостно чирикал: «Чаки-чаки-чака!» и мы сразу же решили – вот подходящее имя он себе придумал! Отныне будем звать его «Чáка». Да, после нашего отпуска попугай переменился в лучшую сторону – стал веселым, жизнерадостным и старался подражать разным звукам. Я решил позвонить Оскару и спросить, как ему удалось так здорово перевоспитать нашу птицу. Оскар мне ответил, что это не телефонный разговор и он лучше заедет к нам и всё объяснит.

Когда он приехал и всё рассказал, прояснилось вот что. Оказывается, перед самым нашим возвращением из отпуска Оскар решил насыпать попугаю зернышек. Но как только он открыл клетку, тот сразу выскочил наружу и стал летать под потолком, помечая мебель и стены своим «гуано». Оскара это совсем не обрадовало, и он стал за ним гоняться по комнате. Но тут Вера, жена Оскара, не заметив попугая на свободе, открыла входную дверь, и этот негодяй, недолго думая, вылетел на улицу. Он уселся на соседнее дерево и стал вызывающе щебетать, явно насмехаясь над людьми.

Перепуганный Оскар с зернышками в руке выскочил из дома и стал его призывать назад: «Цып-цып-цып», но что толку! Попугай категорически не желал возвращаться в неволю. Наверное, целый час Оскар бегал вокруг дерева с уговорами. В конце концов попугаю эта суматоха надоела, он взлетел ввысь и – только его и видели! Улетел неизвестно куда и пропал. Бедный Оскар решил, что этого мы ему не простим, поэтому он помчался в звериный магазин, там выбрал другого попугая, похожего на беглеца, купил и посадил его в клетку, надеясь, что мы не заметим подмены. Стало быть, наш веселый Чака – это был совсем не тот попугай, что мы оставили Оскару, а слова «чтоб он сдох» относились не к Чаке, а к тому, улетевшему.

Чака в нашем доме сразу прижился и стал членом семьи. Когда мы переехали в Калифорнию, попугай быстро освоился на новом месте, и, похоже, теплый климат ему нравился. Он чутко прислушивался к звукам скрипки, на которой играла моя жена, и пытался в подражание ей высвистывать разные мелодии. Иногда получалось совсем неплохо – у него явно был музыкальный слух. Кроме того, он часто нараспев выкрикивал свое имя «Чаки-Ча-а-а-ка!», как бы представляясь, особенно когда в дом приходили гости и он хотел с ними познакомиться.

Так оно продолжалось некоторое время, но потом в один прекрасный день наш Чака неожиданно... влюбился. Предметом его обожания стала метла, стоящая в углу комнаты. Целыми днями он сидел на жердочке в своей клетке, не сводил с нее глаз, и все его песни и выкрики теперь были обращены только к метле. В птичьем голосе сквозила неподдельная нежность и даже страсть.

Но, к сожалению, любовь эта оставалась безответной. Метла на Чаку никак не реагировала и спокойно стояла в углу. Чтобы сделать ему приятное, мы часто открывали в клетке дверцу, после чего, помогая себе клювом, Чака осторожно вылезал наружу, подлетал к метле и усаживался на нее. Он прижимался к палке своей розовой щечкой, ласково щебетал и клювом осторожно расчесывал ее прутики. Это были его минуты счастья. Когда он уставал от нежностей, мы подносили метлу с Чакой к клетке и загоняли его внутрь, а метлу возвращали обратно в угол. Он усаживался на жердочку и опять не сводил с нее свой нежный взор.

В связи с этим у нас возникла проблема – нечем стало подметать пол. Стоило нам взять в руки метлу и начать мести, как Чака впадал в истерику. Он бился в клетке, колотил клювом по металлическим прутьям, хлопал крыльями и истошно вопил на весь дом – такое поругание своей возлюбленной он вынести не мог. Нам ничего не оставалось, как возвращать метлу в угол. Тогда он успокаивался, но потом еще минут пятнадцать что-то эмоционально ей объяснял на своем птичьем языке, видимо, извиняясь за наше наглое поведение. Впрочем, мы нашли выход из положения. Моя жена сшила колпак из плотной материи, и перед тем, как мести пол, мы клетку накрывали, чтобы не травмировать попугайскую душу видом того, как мы «оскорбляем» его любимую метлу.

Шли годы. Чака старел, но продолжал преданно любить метлу всем своим маленьким сердцем. Метла тоже старела, совершенно износилась и наконец пришла в полную негодность. Однако на Чакиных чувствах это никак не отразилось – он относился к ней так же нежно, как прежде. Однажды мы совершили непростительную ошибку – старую развалившуюся метлу выбросили и купили точно такую же новую, наивно полагая, что Чаке это понравится. Как жестоко мы ошиблись! Для него это стало тяжелым ударом. На новую метлу Чака не смотрел. Она раздражала его своей молодостью и свежестью.

Потеряв свою старую возлюбленную, он стал одинок и совершенно переменился. Перестал чирикать и подражать звукам скрипки, не хотел произносить свое имя, целыми днями сидел, нахохлившись, в углу на жердочке и лишь изредка клевал свои зернышки. Однажды утром мы нашли его на полу клетки лапками вверх, на клюве алела капелька крови, он еще дышал и грустно смотрел на нас своими глазами-бусинками.

В телефонной книге мы разыскали ветеринара, что специализируется по птицам, дети завернули Чаку в махровое полотенце, и мы повезли его к доктору. Ветеринар бегло осмотрел попугая и с холодностью бизнесмена сказал:

– Он не жилец. Если не лечить, сдохнет через час. Но, если хотите, можете оставить его у нас до завтра, мы его поставим на искусственное дыхание, тогда он проживет еще один день и подохнет завтра к утру. Это будет вам стоить 250 долларов. Деньги вперед.

Дети со слезами на глазах смотрели на меня и ждали, что я скажу. В этот момент я представил себя на месте Чаки и подумал, что однажды настанет мой час, и, быть может, решение о том, как мне уходить в иной мир, будут принимать вот эти двое, вспоминая, как я сам поступил с попугаем. Эта мысль заставила меня достать чековую книжку и сказать: «Ставьте на респиратор». Чака остался в клинике.

На следующее утро у нас дома зазвонил телефон. Звонили от ветеринара. Грустный женский голос сказал: «С глубоким прискорбием мы вынуждены сообщить вам, что ваш любимый попугай скончался. Желаете ли вы забрать тело?» Я сказал «желаем», и мы, то есть я и двое детей, сели в машину и поехали в клинику. Мы назвали приемщице имя усопшего пациента, и нам велели подождать в приемной.

Вскоре дверь в заднее помещение широко распахнулась и показалась троица в зеленых халатах. На их лицах была надета печаль, а шедшая впереди девица на вытянутых руках торжественно несла нечто завернутое в белую тряпочку. Это был наш бедный Чака. Мы с детьми забрали сверток, увезли его в парк, выкопали под деревом ямку и, сказав несколько слов о том, какой он был хороший и как любил свою метлу, похоронили.

Я полагал, что на этом история с попугаем и закончилась.

Ан нет! Недели через две я получил из ветеринарной клиники счет на 75 долларов. Там было написано, что эта плата за «похоронные услуги» – видимо, так они обозначили белую тряпочку и грустные лица. Это меня страшно разозлило – я был готов платить за живого или еле живого попугая, но не за мертвого. Поэтому я этот счет проигнорировал из принципа. Потом получал его еще трижды, каждый раз отправляя в мусорную корзину.

Лет через пять мы покупали новый дом, и я пытался взять в банке ссуду. Однако в деньгах мне было отказано на том основании, что у меня запятнана кредитная история. Причина была в том, что пять лет назад я не заплатил ветеринарной клинике за «похороны» и на мне висит долг в 75 долларов. Поскольку в принципиальных вопросах я ни на какие компромиссы не иду, решил не платить, а пойти на прием к вице-президенту банка, чтобы объясниться. Я рассказал ему эту историю про Чаку, белую тряпочку и «вынос тела». Он всё понял, согласился со мной, и ссуду я получил.