Мила МЕЛЬНИКОВА

Рядом с новым кирпичным торговым центром и другими современными строениями это здание, окруженное высоченными елями, на первый взгляд, особо ничем не приметно. Даже зеленый фасад, под цвет натуральных хвойных лап, будто его маскирует.

– Это и есть дом Широковых, – объяснила заведующая Ельниковским краеведческим музеем Татьяна Шашанова. – Понятно, изначально вид был несколько иным. Когда-то, по воспоминаниям старожилов, на втором этаже имелся балкон.

Когда и почему его демонтировали, никто уже не скажет. Теперь, как сейчас повсюду принято, входной тамбур облицован сайдингом, в окнах – пластиковые рамы со стеклопакетами, бронированная входная дверь с козырьком из цветного поликарбоната.

Второй этаж уже более полувека отдан под штаб-квартиру журналистов районной газеты «Ельниковская трибуна».

Кстати, до внедрения компьютерной верстки и офсета тираж районки печатался тут же, в собственной типографии. На первом этаже до сих пор пылятся остатки полиграфического оборудования, наборной строкоотливной машины линотипа, рамки макетов, тигельного станка, настенный календарь с ликом Казанской Божьей Матери за 1995 год...

Остров довольства среди развалюх

Ельниковские краеведы уже давно пытались выяснить «родословную» дома Широковых, обращаясь к архивным документам и рассказам очевидцев. Выяснили, что построил его в Ельниках более ста лет назад уроженец соседнего села Каменный Брод Василий Федорович Широков.

В начале ХХ века среди скромных одноэтажных развалюх, крытых соломой, двухэтажное строение с жестяной кровлей и балконом казалось сельчанам настоящим дворцом.

«Он, конечно, выглядел островом довольства, достатка и благополучия. Дом двухэтажный, комбинированной постройки. Нижняя его половина кирпичная, верхняя – деревянная надстройка того же периметра... Внизу, под кирпичными стенами, имелся подвал, или склад, или какая-то другая хозяйственная постройка с одним зарешеченным железной решеткой окном...» – вспоминал ельниковец Михаил Ильич Белоусов.

Причем свой дом купец Широков возвел в самом центре села, напротив церкви, что и по тем временам считалось элитным местом, где обычно селились священники и другая местная знать.

Изучив сохранившиеся документальные свидетельства, ельниковские историки пришли к выводу, что Василий Федорович обладал хорошим предпринимательским чутьем и торговля приносила ему солидный доход. К 1917 году купец Широков распоряжался тремя лавками – винной, чайной и бакалейной. Краеведы полагают, что первый этаж купеческого дома также был отведен под торговлю, а холодный подвал использовался для хранения различных товаров.

После революции купеческая недвижимость, разумеется, была национализирована новой властью. Теперь уже вряд ли удастся узнать детали, как именно происходило перераспределение имущества.

Достоверно известно, что в доме Широковых до 1928 года размещался Ельниковский волостной Совет, затем – исполком райсовета и райком ВКП(б), несколько комнат занимал районный отдел милиции. А в подвале находилась тюрьма, которую местные жители называли острогом, где держали арестованных по тем или иным причинам сельчан.

Электрическое чудо

По причине административно-территориальных перетасовок в 1930-ом Ельниковский район упразднили. А дом Широкова на четыре года передали под школу. Как вспоминал Михаил Белоусов, ученики занимались на втором этаже: «Отопление было печное, освещались комнаты керосиновыми лампами».

Но вскоре школьные уроки начали проходить при электрическом освещении, что для сельской глубинки в ту пору считалось настоящим чудом. Сельское население большей части территории современной Мордовии даже в середине XX века про «лампочку Ильича» в лучшем случае лишь слышало. В Ельники централизованное электроснабжение дошло лишь в 1960-е годы.

Оказывается, локальную электростанцию для местной школы изобрел сын ельниковского священника Виктор Николаевский. К слову, местную Преображенскую церковь новые власти приказали снести, а из кирпича разрушенного сельского храма быстренько построили клуб, который в 1940-е приспособили под складирование зерна.

Шальная пуля

С марта 1934-го купеческий дом опять стал штаб-квартирой районной власти. На первом этаже несколько кабинетов отвели под отдел НКВД. Там же проводились занятия местного отделения ОСОАВИАХИМа – общественно-политической оборонной организации, готовившей гражданское население к содействию обороне, авиационному и химическому строительству. В частности, один из залов был передан кружку «Ворошиловских стрелков».

Михаил Белоусов был свидетелем, как во время изучения устройства малокалиберной винтовки один из осоавиахимовцев нечаянно нажал курок. Шальная пуля угодила в стену рядом с портретом Сталина. Через несколько дней парня арестовали, и с тех пор его никто больше не видел: подобным оплошностям в те годы сразу же давалась политическая оценка.

Сельский острог

Подвал снова превратился в острог, о котором старожилы еще долго вспоминали с содроганием.

Спустя многие годы Наталья Шебардина рассказала, что ее отец Федор Федорович еще до революции окончил церковно-приходскую школу. А поскольку грамотных среди сельчан тогда были единицы, то получивший образование Шебардин оказался полезен и для новой власти. Но какие-то завистники донесли «куда следует», что Федор по выходным поет в церковном хоре. Шебардина обвинили в агитации «против советской власти» и сослали на три года в Сыктывкар. Видимо, кому-то сильно хотелось наказать Федора. Летом 1937-го ему припомнили «старый грех» и повторно упекли в подвал бывшего купеческого дома.

«Отца сильно избили. Наверное, опасаясь, что он умрет до суда, его отпустили домой, – рассказала дочь Шебардина. – Спина у него была вся черная от кровоподтеков. Он лежал дома на лавке и стонал. Но не умер, и дня через три его снова забрали. Вскоре к матери пришел милиционер Иван Зеленцов и сказал: «Дядя Федя ничего не ест. Просит водки. Налей в бутылку и закрась молоком, я передам». Мама так и сделала... Не знаем, как отца пытали, чем ему угрожали, ночью он разбил бутылку и перерезал себе горло...» Это случилось за несколько дней до выхода приказа № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». «Сгинул бы отец неизвестно где, как другие, арестованные в августе 1937 года. Мы хотя бы похоронили его по-человечески, – находила для себя утешение Наталья Федоровна.

В памяти старожилов сохранился еще один значительный факт. Засушливым летом 1939 года в Ельниках случился ужасный пожар.
Огненная стихия лишила
жилья практически всех сельчан. Единственным уцелевшим оказалось здание райкома, вокруг которого взбесившийся огонь спалил всё
дотла. Впрочем, трезвомыслящие очевидцы уверены, что дом Широкова спасла, прежде всего, железная крыша, сооруженная прагматичным купцом.

В 1967 году муниципальное начальство переехало в новое, специально возведенное административное здание. А в купеческом доме поселилась редакция районной газеты «Трибуна колхозника», позже переименованная в «Ельниковскую трибуну».

Французский след бывших хозяев

Ельниковские школьники – ученики историка Елены Никишовой – досконально изучили прошлое дома Широковых. Кстати, их исследование «О чем молчат стены старого дома» в 2008 году заняло третье место на Всероссийском конкурсе среди старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век». Но что стало с его бывшими хозяевами, куда делся купец и его семейство – этого долго не удавалось узнать.

Старожилы вспоминали такой любопытный случай.
После Победы уроженец Ельников Петр Замотаев, в годы войны оказавшийся в плену, но выживший и возвратившийся домой в 1947 году, рассказывал, что его с другими узниками этапировали в концлагерь на территории Франции. Когда на заключенных заполняли анкеты, Замотаев сообщил, мол, он родился в селе Ельники Мордовской АССР. Услышав это, переводчик повернул голову в его сторону и спросил:

– Стоит у вас в центре села двухэтажный дом? Первый этаж кирпичный, а второй – деревянный?

– Стоит, – подтвердил Замотаев.

– Это мой дом, – выдохнул переводчик.

Больше пленный и тот человек не пересекались. Даже внешность переводчика Петр толком не успел рассмотреть. И заинтригованные рассказом Замотаева ельниковцы гадали, кто это был: сам купец Широков или его сын.

Интернет помог найтись потомкам

А в ноябре 2021 года Елене Васильевне Никишовой по электронной почте вдруг пришли письма от... праправнучки и правнучки Василия Федоровича Широкова – Надежды Целлер и Ирины Тихомировой-Кларич.

Надежда Серафимовна родом из Новосибирска, сейчас живет в Краснодаре, Ирина Юрьевна – в столице Швейцарии – Берне, хотя родилась и выросла в Челябинске. В реальности они ни разу не виделись. Но обе решили изучить свои родословные. И нашли друг друга на просторах интернета.

Совместными стараниями потомки ельниковского купца Широкова выяснили, что у Василия Федоровича было четверо детей: дочери Евдокия, Екатерина, Антонина и сын Федор. Что, кроме двухэтажного дома в Ельниках, винной, чайной и бакалейной лавок, ему принадлежала деревня Федотово (правда, сейчас такого населенного пункта в административном подчинении района нет. – Ред.). Что своих дочерей предприимчивый ельниковский купец выдавал замуж за не менее успешных жителей Краснослободска.

Евдокия была замужем за краснослободским мещанином Андрианом Ивановичем Тихомировым (1864–1930), который торговал мясом и до 1917 года владел ларьком. Их старшая дочь Александра родилась в 1895 году, а всего в семье было восемь детей. В начале коллективизации Тихомировы перебрались подальше на Восток, обосновались в Челябинске, где Евдокия Васильевна и прожила оставшиеся годы. Ирина Кларич – дочка ее внука Юрия.

Екатерину Широкову взял в жены краснослабодский мещанин Иван Трусов, они родили сына Николая и дочь Зинаиду.

Единственный сын купца Широкова Федор Васильевич, его жена Екатерина Ивановна и пятеро их детей в начале 1920-х уехали из Ельников в Ленинград. Об их дальнейшей судьбе пока разузнать не удалось.

«Мечтаю приехать на родину предков»

Благодаря соцсетям мне тоже удалось связаться с Надеждой Целлер.

– Моя бабушка Антонина Васильевна – дочь купца Василия Федоровича Широкова из села Ельники. Жаль, что когда были живы родители, мы мало интересовались историей своего рода, – сетует Надежда Серафимовна. – Но в детстве, рассматривая редкие фотографии в альбоме, я знала, что мой папа родом из Мордовии, из города Красно-
слободск. Так как они с сестрой рано осиротели, их воспитывали бабушка и тетя по линии отца, у меня больше информации по роду Пителиных.

Антонина Широкова (1884–1918) тоже вышла замуж за краснослободского мещанина Алексея Ивановича Пителина (1882–1918). У них родились дочь Надежда (1907–1994) и сын Серафим (1909–1979). По какой-то причине Антонина и Алексей скончались в 1918 году. Их детей воспитывала бабушка по линии Пителиных. Надежда и Серафим окончили Краснослободское педучилище. Надежда всю жизнь прожила в Краснослободске.

– Моего папу по окончании педучилища в 1930 году направили на борьбу с безграмотностью в Сибирь. Серафим Алексеевич учил грамоте сначала взрослых, потом – детей, – рассказала Надежда Целлер. – В молодости на службу в Красную армию его не взяли по причине плохого зрения. Но когда началась война, он ушел на фронт, сражался в составе 119 запасного стрелкового полка Северо-Западного фронта. Я – самая младшая в семье, родилась уже после войны, у меня еще восемь родных братьев и
сестер. Несколько лет назад взялась за восстановление истории своих предков. Информацию собираю буквально по крупицам. Лишь в 1990 годы от папиной родной сестры тети Зины мне удалось кое-что узнать о роде Широковых. А потом на страницах интернета мне попался материал, где рассказывалось о доме купца Широкова и фото самого дома в Ельниках. Спасибо сотрудникам Ельниковского краеведческого музея и Елене Васильевне Никишовой, чьи ученики провели историческое исследование, посвященное дому, который построил мой прадед.

Также через соцсети Надежду Серафимовну нашла праправнучка Василия Федоровича Широкова – Ирина Тихомирова-Кларич. Теперь они вместе пытаются восстановить разветвленные родовые связи. Выяснили, что перипетии истории разбросали наследников ельниковского купца по всему миру.

Уже известно, что ветви фамильного древа Широкова раскинулись от Калининграда до Новосибирска, сейчас потомки Василия Федоровича проживают в Москве, Петрозаводске, Челябинске, Белоруссии, на Украине, в США, Франции, Швейцарии.

– В реальности мы ни разу вместе не встречались, – вздыхает Надежда Целлер. – Я даже в Мордовии ни разу не была. Но очень хочу приехать на родину предков, поклониться земле, откуда берут начало корни нашего фамильного древа. И еще мне нужно попасть в республиканский архив, поискать документы. Надеюсь, удастся найти недостающую информацию об основателях нашего рода.