Андрей очнулся от резкого толчка и не сразу осознал, что он в поезде. Первый в жизни серьезный скандал с отцом, произошедший накануне, как в записи, предстал перед глазами.

Андрей Худиков, сын известного кардиохирурга, светила науки и депутата Госдумы Эдуарда Петровича, естественно, тоже Худикова, впервые в жизни воспротивился мнению родителя и в результате этого восстания ехал теперь в поезде с названием «Мордовия» на борту в известном направлении, но незнамо куда. А начиналось всё так.

Глава семьи вернулся домой непривычно рано и с порога объявил о прекрасном настроении. Супруга Ирина Андреевна, только умилившись такому душевному состоянию мужа, поспешила распорядиться о подаче ужина. За столом Эдуард Петрович, поигрывая бровями, поведал о причине своего хорошего настроения. Известный бизнесмен и друг их семьи Иван Собков дал добро на давнюю мечту Эдуарда Петровича – специальный проект, хирургический кардиоцентр, оснащенный только-только разработанными новинками и не имеющий аналогов в мире.

Андрею было за что гордиться родителями. Эдуард Петрович дошел до нынешних высот исключительно своим трудом. Еще в далекие восьмидесятые с золотой медалью окончил медицинское училище, отработал три года в сельском медпункте по распределению, согласно порядкам того времени. Потом поступил в мединститут, потом ординатура, несколько лет работы, и тогда только доктор от Бога, отбоя не имеющий от пациентов, с помощью коллег и руководства, наперебой зашумевших о его таланте, наконец был направлен в Москву со многими разработанными новшествами. Никаких связей, рук и лап Эдуард Петрович в Москве не имел, и дорогу к известности и занимаемому ныне положению проложили ему исключительно его дар и трудолюбие. Поэтому Андрей очень болезненно реагировал, когда в народе огульно увязывали всех депутатов, политиков, бизнесменов и прочих в мафиозно-криминальную структуру. Другой повод гордиться отцом Андрей видел в серьезном отношении к браку. Мама училась вместе с отцом в медучилище. Эдуард сразу обратил внимание на миловидную, тихую, но упорную в учебе Ирочку. Поженились они после окончания учебы. Ира поехала вместе с Эдиком в село, работала на пару с ним в медпункте, совмещая ставку медсестры и санитарки, а когда Эдик поступил в институт, принесла свою мечту стать врачом на алтарь карьеры мужа. И получила за эту жертву сторицей. Эдуард Петрович, будучи желанным гостем на всех – мыслимых и не очень – светских мероприятиях и в силу внешней привлекательности, был подвергнут различным искушениям, но дальше флирта не ходил. И верность была не показной. Это Андрей знал, как то, что Земля круглая, а Париж – столица Франции.

– Прости, что ты хотел спросить? – очнулся Андрей от своих мыслей.

– Не спросить, а попросить, – сияя, поправил Эдуард Петрович. – Я говорю о Берточке.

– А Берти тут при чем?

–  Андрюшенька, – пропел Эдуард Петрович, ловко поддевая вилкой «бутерброд» из лепестков съедобной розы и тельца моллюска «Сен-Жак». – Я полчаса расписывал свою просьбу, вернее, надежду, а ты Бог весть где витаешь и меня совершенно не слушаешь!

– Так при чем тут Берта? – уже с оттенком недовольства повторил Андрей. Причина его недовольства была в следующем. Дочь папиного друга Ивана стала обладательницей красивого, но не очень уместного для нее имени Бертальда по прихоти своего папеньки. Прочитав в детстве книгу «Ундина», Иван пленился одной из героинь, красавицей Бертальдой, и нарек ее именем дочурку, совершенно не учитывая, что нос картошкой, рыжеватые волосы и довольно крепкая комплекция никак не перекликаются с образом утонченной красавицы-брюнетки из легендарного произведения. Но папу это мало печалило. Дочку свою он любил, а когда шкала его благосостояния резко поднялась вверх, не слишком изящный нос его любимой дочки был отточен мастерами пластической хирургии, рыжеватые волосы окрасились в черный цвет, фитнесс-тренеры помогли подправить фигуру, и из среднестатистической девицы Берта превратилась в довольно эффектную даму знойно-итальянской наружности. И случилось так, что Бертальда Ивановна Собкова воспылала жарким чувством к Андрею Худикову, о чем и заявила папе, как поверенному всех ее девичьих тайн. А тот открылся Эдуарду Петровичу, и оба воодушевились идеей поженить детей и сблизиться еще больше.

Только Андрея такая перспектива совсем не радовала, потому как Бертальда Ивановна уродилась на редкость ограниченной особой и смысл ее жизни составляли ночные клубы, светские тусовки и различного рода презентации, куда девушка могла выгулять очередной бриллиант или обновку. И если мама выпискивала иногда разумные пожелания, чтобы дочка выбрала, наконец, вуз, прочла что-нибудь хотя бы в интернете, то тут же на защиту рвался папа, уверяя, что нечего туманить гладкое чело дочери излишними мыслями. Всё, что ей нужно, он даст.

Сначала Андрей только отшучивался от матримониальных намеков, потом насторожился, но какое-то время никаких речей на эту тему не велось, и он успокоился. И вот теперь просьба отца его по-настоящему озадачила.

– Мы с Иваном решили отправить вас с Берточкой в Майами. Отдохнете вдвоем, получше узнаете друг друга, а потом и за свадебку, – по-купечески потирая руки, объявил Эдуард Петрович.

– О, как чудесно! – подхватила Ирина Андреевна.

– Подожди, папа, – Андрей отложил вилку и нож. – Что значит решили? Это ты так прикалываешься, что ли?

– Андрюшенька, я не в том статусе, чтобы прикалываться, – мягко возразил Эдуард Петрович. – К тому же ты не в первый раз слышишь от меня, что мы с Иваном мечтаем видеть вас с Бертой супругами.

– Папа, – щеки Андрея начали розоветь, – мечта – это прекрасно, но она мечтой и должна оставаться. Я, по-моему, неоднократно давал понять, как я отношусь к Берти. Я в нее не влюблен, и я не буду на ней жениться.

– Но, сыночек, – робко вступила Ирина Андреевна, пунцовая, как только что выкушанная ею роза, – мы не настаиваем, конечно же, но просто попробуй посмотреть на эту девушку по-другому...

– Это как? – усмехнулся Андрей.

– Н-ну, – развела руками мама, – побудь с ней на различных мероприятиях, в путешествии...

– Мама! – вскричал Андрей. – Что с вами обоими?! Может, моллюск ядовитый попался? Я что, живу в девятнадцатом веке?! Я последняя надежда нашего угасающего рода, поэтому должен жениться на силиконовом, глупом и вульгарном существе?! Вы что, не хотите счастья единственному сыну?

– А-а... Андрюшенька, – захлопала ресницами мама, никогда доселе не видевшая своего сына в таком состоянии, – конечно же, твое счастье – смысл нашей жизни, но... Берточка – отличная пара тебе, а капиталы ее отца... Сейчас такое время, ты же понимаешь...

– Ах, вот оно что! – возопил Андрей, вскакивая со стула. – И вы туда же! А я-то, дурак, всю жизнь считал, что мои родители выше меркантильности, гордился, что вы сами достигли успеха. Ан нет! Что ж ты, папа, не женился в свое время на богатенькой коренной москвичке, не торчал бы столько лет в ФАПе и в рядовой больничке города Захудранска?!

– А ты что, сыночка, – взвыл впервые в жизни Эдуард Петрович, – тоже хочешь по моим стопам из Захудранска в Лохудранск кочевать?! Да вот незадача, времена не те! Пока ты хоть на миллиметр сдвинешься, полвека пройдет! Сейчас без связей даже в ад не попадешь!

– А я как-то туда и не рвусь! – хохотнул Андрей. – Это ты меня хочешь туда упечь. Ты хоть понимаешь, что ты мне прочишь?! Она тупая! И мне не нра-ви-тся! И потом, с чего ты, папа, решил, что мне очень хочется породниться с капиталами Собковых? Мы тоже не бедные, сами по себе.

– Да?! – театрально всплеснул руками Эдуард Петрович. – А ты, милый, у нас, может, идейный?

– А хоть бы и так! – парировал сын.

– Ух ты! – взревел Эдуард Петрович. – Как хорошо быть идейным, когда папа оплатил престижнейший вуз, купил элитную квартиру, дорогущую машину, спонсирует твою рок-группу, оплачивает клубы, в которых вы даете концертики, а ты подумал о своей жизни без меня?! Что-то пока твоя карьера музыканта не принесла тебе гонораров Мадонны!

– А я и не претендую на ее славу, – зловеще-спокойным тоном объяснил Андрей. – Ты знаешь, что наша группа талантлива, а не очень известны мы, потому что работаем сами, без протекции продюсеров. Это первое. Второе: я не просил всех, так тактично перечисленных тобой, даров. Вы с мамой преподносили мне всё это на дни рождения, за что я, естественно, вам очень благодарен. Но я не думал, что мои родители докатятся до уровня средневековых самодуров, мечтающих продать сына за деньги. Уж прости за литературный пафос!

– Так, Ира, мы уже средневековые самодуры, – поклонился жене Эдуард Петрович.

– А-а, то есть суть моей речи осталась за кадром, а вы-
хватил ты из нее только это, – горько усмехнулся Андрей. – А с чего ты решил, отец, что состояние Ивана будет нетленным?! И с чего ты решил, что Берта – последний шанс в мои преклонные двадцать три?! И с чего ты решил, что Иван тебе настоящий друг?! Только с того, что он пообещал тебе деньги на проект? Ценой личного счастья твоего сына? Папа, раскрой глаза! Дружат с твоим Майбахом, с твоим уровнем, с твоим талантом, с твоими деньгами, с твоей квартирой в Париже и домом на Сицилии (где, как ты шутишь, росла Медуза Горгона, причем некоторые дураки верят), но не с тобой! А был бы ты Эдиком из больницы №27 в подмосковном городке, дружил бы ты с теми, кто сейчас вьется вокруг тебя?!

– А я, значит, по-твоему, ничего и не стою? – скорбно поинтересовался Эдуард Петрович.

– Ты не понял меня! – крикнул Андрей. – Я не хочу жить по меркам нашего окружения. Я нормальный человек, я хочу любить свою жену за ее глаза, за душу, а не за деньги ее папы. Почему ты меня не понимаешь?

– Я понимаю, – махнул рукой Эдуард Петрович. – Ты думаешь, я так очарован теми, кто вокруг меня, что пускаю пузырики счастья?! Просто я прошел многое, многое повидал и знаю, что к чему. И очень не хочу, чтобы ты остался в жизни ни с чем. Ты – наш единственный сын, и охотниц на тебя очень много. А недалекость Берты – просто подарок! Она от тебя без ума, так что можешь вертеть ей как хочешь!

– Приехали! – выдал Андрей.

– Мы же не заставляем тебя идти под венец завтра же,– робко вступила Ирина Андреевна. – Просто поухаживай за Бертой, может быть, тебе удастся заинтересовать ее чем-нибудь и она покажет себя с другой стороны...

– Да за Бертой не нужно ухаживать, о ней только подумай и она уже вылезет из платья. А заинтересовать... ну, если только я тоже сделаю себе силиконовую грудь или еще чего поинтереснее для девушки ее уровня, – прервал Андрей наивные предположения мамы.

– Андрей! – ужаснулась Ирина Андреевна. – Ты позволяешь себе такое... при мне?!

– Извини, мама, – повысил голос Андрей, – но если вы позволили себе такое и даже надеялись, что я с этим соглашусь, то долг платежом красен! Значит, папа получит проект, ты, как обычно, растворишься в создании благотворной ауры для своего гениального мужа, а сын будет этаким агнцем Авраама?! Хорошо устроились, нечего сказать! Или это пришел час расплаты за всё, что я имею благодаря вам? Тогда можете начать распродавать подаренное вами, но уж позвольте мне выбрать счастье по своему вкусу.

– Конечно, – ехидно согласился Эдуард Петрович, – приведешь какую-нибудь светлую и добрую из «понаехавших тут», нарожает она тебе команду и начнет из себя «благородную мадаму» строить. Такую ты хочешь?

– Пап, – в тон отцу ответил Андрей, – а ты у нас теперь тоже «благородный мадам»?! Ты теперь к простому народу со всем нашим презрением?! Только вот незадача, вы с мамой тоже не царского помету. Из провинции-с!

– Я в Москву приехал не жизнь устраивать, а работать. И тогда меньше всего мы с мамой мечтали о богатстве, а была простая жажда работы. А всё это, – Эдуард Петрович обвел руками комнату, обставленную в стиле позднего Ренессанса, – пришло как следствие. Но не все такие, как мы.

– Да, не все, – подхватил Андрей, – я люблю наш дом, нашу жизнь. Глупо было бы говорить, что мне всё равно, где и как жить, но я не разменная монета. И даже если я не достигну пресловутых высот, я не сложу лапки. Вы, в общем-то, воспитали неплохого сына. Я уверен, что и в деревне смогу прожить.

– Давай! – Эдуард Петрович жестом римского императора простер руку по направлению к двери. – Иди, дядя Федор номер два, ищи свое Простоквашино!

– И пойду! – вскипел Андрей.

Ирина Андреевна, поняв, что ссора может приобрести
серьезные последствия, попыталась воззвать к разуму своих мужчин, но это ей не удалось. Эдуард Петрович отбросил салфетку и вылетел из-за стола. А Андрей, пылая гневом, взлетел по лестнице в свою комнату.

Через несколько минут он выбежал обратно с небольшим рюкзаком в руках. Ирина Андреевна всё еще сидела в столовой.

– До свиданья, мама! Я уезжаю, телефон не беру, так что, пожалуйста, не ищите меня при помощи телевидения или прессы. Не позорьте мое имя.

– А-андрюшенька... – воззвала Ирина Андреевна к сыну, но до слуха ее донесся лишь звук захлопнувшейся двери.

– Эдик! – возопила Ирина Андреевна и побежала в кабинет мужа. Эдуард Петрович стоял у распахнутого окна, расстегнув ворот рубашки, и держался рукой за сердце.

– Плохо? – только и выдохнула жена.

– Куда уж хуже.

– Андрей, кажется, ушел из дома...

– Ничего, поостынет, вернется.

– Не думаю, – покачала головой Ирина Андреевна и расплакалась. – Он же упрямый, весь в тебя!

* * *

Андрей выбежал из дома, с наслаждением ощутив прохладный воздух на пылающих щеках. Наступала ночь. Провести ее в клубе? У друзей или подруг? Нет. Андрей поморщился: до омерзения не хотелось отвечать на неминуемо бы возникшие расспросы. Да и надоело всё как-то сразу. Вдохновения, как на грех, не было. В иное время Андрей с головой ушел бы в творчество, а сейчас...

Он огляделся и осознал, что и город его стал чужим и равнодушным. Андрей почувствовал себя гастарбайтером, не сумевшим устроиться в Москве и с отчаянием смотрящим на массу людей, спешащих в разные стороны, и на машины, проносящиеся мимо. У них у всех есть теплые и уютные дома, где их любят и ждут, а он совсем один в огромном мегаполисе в переломный момент своей жизни...

Оцепенение длилось недолго. Андрей решительно зашагал к метро.

* * *

Рядом с кассой Казанского вокзала хихикали две девчонки, наверное, ровесницы, пытались привлечь его внимание. Андрей улыбнулся, поинтересовался, куда едут.

– Домой, в Мордовию, – стрельнув глазками, поведала одна.

– А где это? – спросил Андрей.

– В Мордовии, – прыснула другая и обе расхохотались. Потом всё же девушки рассказали Андрею о своей родине, и, наслушавшись от новых знакомых сведений об их республике, Андрей протянул деньги в кассу, выбрав наугад пункт назначения – Саранск, и скоро уже лежал на верхней полке, подложив кулаки под подбородок, глядя в темное окно. Буря в душе слегка улеглась. Представил родителей. Мама уже, конечно, обзванивает всех его друзей. Стало неприятно, что подарил им бессонную ночь. Решил, что утром, оттуда, куда приедет, сразу даст о себе знать.

* * *

Разбудил Андрея зычный голос проводницы. Поезд не спеша подъезжал к Саранску. Быстро умывшись и собрав постель, парень оставшееся время пути смотрел в окно. Пейзаж с домами и деревьями сменился картинкой с современным зданием вокзала оптимистичного красного цвета, и уже через минуту гость стоял на перроне совершенно незнакомого города. Первым делом нужно дать знать родителям, что жив и здоров, а значит, необходимо разыскать почту или интернет-кафе. День обещал быть солнечным, город показался красивым и приветливым, и Андрей уверенно зашагал вперед...

Саранск его не разочаровал: светлый, уютный, яркий и, в общем-то, чистый... Андрей читал вывески с названиями магазинов и учреждений и наконец с помощью расспросов добрался до центра. Ему указали на телеграф, и через некоторое время Андрей отбил телеграмму, в которой сообщил, что с ним всё хорошо, просил не искать и обещал, что будет периодически извещать родителей о себе.

А между тем нужно было определяться с планами на ближайшее будущее. После произошедшего в Москве не хотелось возвернуться в отчий дом с повисшим носом и читать в глазах отца насмешки. Но прежде всего не мешало бы перекусить. Андрей прошел еще несколько метров и увидел очень живописное кафе: столики, огороженные плетнем, украшенным бутафорскими подсолнухами и кринками, спрятались в пушистых настоящих елях. После двух кусочков пиццы настроение немного улучшилось. Андрей огляделся по сторонам, увидел двух девушек за столиком у стены и решил без особых церемоний заняться сбором информации.

– Добрый день! Простите, что мешаю вашему разговору, но мне очень нужна ваша помощь.

Девушки, убедившись, что это не способ завязать знакомство, обратились в слух.

– Я никогда прежде не был в Мордовии, – начал Андрей, – и поэтому прошу вас посоветовать, куда мне направиться.

Андрей, естественно, не хотел посвящать случайных знакомых в свои жизненные неурядицы и поэтому на ходу ткал фантазийную ситуацию, мол, он студент института культуры, где получил задание найти и изучить деревеньку с яркими этнокультурными традициями. Не будут ли так любезны новые знакомые, чтобы подсказать, где бы такую раздобыть?

– Даже не знаю, что вам посоветовать, – начала одна из девушек, озадаченно потирая пальцем переносицу, – так-то по Мордовии таких мест много. Сама я из Ромодановского района, но по соседству есть еще и Ичалковский. Там родился народный мордовский певец Илларион Максимович Яушев, работал основоположник эрзянской литературы Илья Петрович Кривошеев, есть краеведческий музей, может, сотрудники что посоветуют.

– Да, есть еще педучилище, – вступила вторая, – сестра у меня в нем училась. Так преподаватели, может, чем помогут.

– А как мне в этот район попасть?

– Езжайте сейчас вот с этой остановки, – указала рукой девушка, – на шестом автобусе до автовокзала, купите билет до Кемли – это поселок такой, райцентр, а там спросите, как добраться до педучилища. Правда, сейчас лето, но, думаю, кого-то из преподавателей всё же сумеете найти. А больше, извините, ничем помочь не можем.

У кассы народу оказалось немного, Андрей купил билет, узнал, с какой платформы отходит его автобус, и приютился в зале ожидания.

Посмотрел направо, посмотрел налево. Давно он не был в так называемом «народе». Андрей вообще-то не являлся завзятым тусовщиком и тоже, как и отец, не жаловал пафос, но всё же, в силу уклада жизни и занимаемого положения родителей, привык к хорошо и дорого одетым людям с очень и очень налаженной жизнью, привык к иной речи, иной манере поведения и поэтому с интересом принялся наблюдать за простыми людьми.

На сиденье напротив плюхнулись две тетеньки с узлами наперевес, довольные, что нашли свободные места. Одна вытащила влажные салфетки и энергично обтерла лицо, шею и, оттянув ворот кофточки, подула за пазуху. Вторая достала из пакета два чебурека, и дамы принялись за перекус.

У кассы стояла стайка девчонок. Скорее всего, студентки, едут домой. Только как они на таких каблучищах тащат здоровенные дорожные сумки?! Три из них одеты обычно, одна нелепо и только две хорошо. Андрей представил, как бы сейчас изогнулись брови Берты и ее подружек, заметь они такие потуги на гламур.

«Тьфу ты, опять Берта!» – сплюнул он мысленно. Из-за этой чумы и торчит он теперь на автовокзале незнакомого города и едет вообще незнамо куда. Уж такого поворота он никак не ожидал. Чтобы его родители, продвинутые и классные, как он их всегда описывал новым знакомым, так себя повели!

Андрей перевел взгляд с девчонок на толпившихся у выхода таксистов. Кто-то из них выкрикивал названия населенных пунктов, куда порывался довезти, кто-то ел пирожки, запивая «вокзальным» кофе (особая марка).

Андрею подумалось, узнай они все – и тетеньки напротив, и девчонки, и таксисты, – кто он такой и от каких проблем бежит – впали бы в кому. Настроение почему-то сразу улучшилось, захотелось рассмеяться.

Наконец объявили посадку на Кемлю, и к платформе подъехал небольшой автобусик. Место Андрея оказалось у окна, и он с интересом принялся за осмотр местности.

Мордовия, вернее, та ее территория, что он успел увидеть, ему понравилась. Солнечный денек, безбрежное голубое небо с белыми пампушками облаков, зеленые поля – всё радовало глаз. А какое-то огромное белое здание, скорее всего, завод, и вовсе смотрелось замком на горе.

Андрей, как в детстве, читал названия населенных пунктов. Вот и Ромодановский район остался позади. Автобусик резво подъезжал к следующему населенному пункту, по левую сторону которого в ивовых зарослях виднелся пруд, а справа за многочисленными колхозно-совхозными объектами высились крыши домов. «С/Х «Пушкино» – прочитал Андрей и вдруг подался вперед – автобус резко затормозил, дернулся раза два и затих.

– Вот те на! – выдохнула сидящая впереди женщина, и вслед за ней все поняли, что автобус сломался. Пассажиры, воспользовавшись вынужденной остановкой, стали выходить из салона. Водитель – пожилой мужчина в клетчатой рубахе – углубился в нутро автобуса, и по его высказываниям, которые необходимо было запикивать, пассажиры догадались, что встали надолго.

Андрей спросил у водителя, не нужна ли помощь.

– Не-е, – махнул рукой дядька, – скорей всего, пересаживать вас буду, а себе аварийку вызывать. Надолго сел, блин...

Андрей с интересом всматривался в зеленую даль, на дорогу, извивающейся лентой уходящую за горизонт. И сразу пришла мысль: а что, если пойти прямо по этой дороге куда глаза глядят?! Как будто благословляла и часовенка с изображением Девы Марии и святого старца, стоящая немного поодаль. Подумал – сделал. Андрей метнулся в салон автобуса, схватил рюкзак и направился по дороге...

 Продолжение читайте в печатной версии журнала (№2 за 2015 год)