Владимир Марышев

Надежда

– Я вернулся, – сказал Сергей.

В первые секунды Надя даже не обрадовалась – напротив, отшатнулась, едва устояв на ватных ногах. «Не может быть, – крутилось в голове. – Не может быть».

– Т-ты?.. – еле выговорила она непослушными губами. – Живой?..

– Как видишь. – Он попытался улыбнуться, но и его не слушались губы.

Только сейчас Надя окончательно поверила, что самое страшное позади. Она рванулась к Сергею и крепко обхватила его руками, словно боялась, что тот выскользнет, а затем, как мираж, развеется в воздухе.

– Живой... Живой... – повторяла она, прижимаясь к рубашке мужа мокрыми от слез щеками.

Он молча вдыхал запах ее волос...

Лаборатория, которой заведовал Сергей, считалась в НИИ экспериментальной физики одной из ключевых. Используя уникальную, единственную в своем роде установку, небольшой коллектив готовился удивить мир.

Сергей рассказывал о своей работе скупо, но суть ее в общих чертах Надя уяснила. По словам мужа, параллельно нашей Вселенной должна существовать как минимум еще одна. Так, во всяком случае, гласила теория. Ученые захотели проникнуть в эту параллельную Вселенную, которую называли также второй реальностью или реальностью Б (в отличие от нашей реальности – первой, под литерой А). Увы, попасть туда напрямую никак не получалось. Зато выяснилось, что можно переводить материальные объекты в дискретное состояние, «распыленное» между двумя вселенными. То есть, к примеру, одну миллисекунду объект будет существовать в первой реальности, а другую – во второй.

Дальнейшая работа, естественно, шла именно в этом направлении. Была создана та самая установка, позволявшая переводить в дискретное состояние сначала предметы, а затем – и простейшие живые организмы. Одни опыты завершались успешно, другие – не очень, а последний обернулся катастрофой.

Как потом объяснили Наде, Сергей, отчаявшись получить нужный результат, решил впервые запустить установку в максимальном энергетическом режиме. Запросил на это согласие, и после некоторых колебаний ему его дали. Тогда он на всякий случай велел сотрудникам выйти из основного помещения и проделал нужные манипуляции. Вслед за этим произошло невероятное: большая часть лаборатории, практически все оборудование, а также сам экспериментатор скрылись внутри непроницаемо-черного шаровидного кокона. Он словно вырос из пола и врезался в потолок.

Очевидно, это было силовое поле, возможность которого допускалась некоторыми уравнениями как побочный эффект, но само оно считалось чистой абстракцией. Оказалось – нет...

Институт загудел, как улей. Сперва все надеялись, что Сергей вернет установку в прежний режим, и кокон исчезнет сам собой. Однако вскоре стало ясно, что из бутылки выпущен чересчур могущественный джинн. Тогда к решению проблемы подключились лучшие умы, в том числе приглашенные. Но у них ничего не вышло: кокон был абсолютно несокрушим. Между тем время бежало стремительно, и так же стремительно должно было падать содержание кислорода внутри черной сферы...

Узнав о ЧП, Надя чуть не сошла с ума. Пыталась прорваться к кокону и дежурить там, словно это чем-то могло помочь. Ее, разумеется, не пустили, просто велели ждать. Она ждала, но чуть ли не каждый час донимала руководство института расспросами и тем самым действовала на нервы. Наконец ей как можно деликтатнее объяснили, что наука бессильна, а потому Сергей, скорее всего, обречен. Если только не случится чуда.

И чудо случилось!

– Слушай, – сказал Сергей, – у нас есть что-нибудь пожевать? В коконе, сама понимаешь, с этим были проблемы, и я зверски проголодался. Вода-то имелась, а вот из еды – лишь горсть печенюшек.

– Ой, – встрепенулась Надя, – а я, дура, об этом даже не подумала! – И, отстранившись от мужа, поспешила на кухню.

– Посиди пока в зале! – крикнула она уже оттуда, распахнув холодильник. – Сейчас я быстренько что-нибудь сооружу.

Сергей жадно набросился на еду. Надя устроилась напротив, подперев подбородок сцепленными пальцами рук, и не проронила ни слова, пока он не очистил тарелку.

– Ну как, теперь получше? – спросила она, когда муж довольно откинулся на спинку стула.

– О-о-о! – протянул он. – Ты моя спасительница!

– Ладно, спасенный, давай рассказывай. Что там было, как ты выбрался? Представляю, каково просидеть столько времени в полном мраке. Сама еще девчонкой до ужаса
боялась кромешной темноты. Да и сейчас боюсь.

– Ну, до кромешной, слава богу, не дошло. Поскольку аппаратура у нас уникальная, ее были обязаны застраховать от случайностей. Для этого прямо в лаборатории смонтировали аварийный генератор. Когда кокон перерезал проводку, свет, естественно, вырубился, и какое-то время действительно было хоть глаз выколи. Но потом автоматически запустился генератор, и установка начала питаться от него.

– Постой-постой, – сказала Надя. – А почему не исчез сам кокон? От чего он питался, пока не заработал генератор?

Сергей развел руками:

– Без понятия. Надеюсь, со временем мы это выясним. Но пока могу сказать одно: возникнув, кокон остается стабильным несмотря ни на что. Этакая вещь в себе... Ладно, не ломай голову, слушай дальше. Установка работает – значит, светятся экранчики, горят индикаторы. Поначалу мне этих огоньков не хватало, кое-где пришлось пробираться на ощупь. Но я постепенно приспособился, сориентировался и принялся шевелить мозгами.

Он замолчал.

– Ну? – не вытерпела Надя.

– Подожди, я думаю, как бы тебе попроще объяснить. Видишь ли, это поле – крепкий орешек, и расколоть его, то есть понять природу, получится еще не скоро. Но оно создано нашей установкой, сшивающей воедино две вселенные, то есть должно быть не от мира сего. И тогда возникает вопрос: если кокон не пропускает обычные объекты, то почему бы ему не быть проницаемым для дискретных? А если так, то единственный выход – стать подопытным кроликом: сфокусировать излучение установки на самом себе и перейти в дискретное состояние.

Надя побледнела.

– Так значит, ты...

Сергей кивнул:

– Я схватил пачку листков, примостился у самого яркого экрана и принялся лихорадочно набрасывать уравнение за уравнением. Извел кучу бумаги, но вроде бы подтвердил свою догадку. Теперь весь вопрос был в том, сумеет ли установка разложить на две реальности целого хомо сапиенса.

– Так ведь вы ее уже испытывали?

– Да. Но на ком? На плодовых мушках, дождевых червях и прочей мелюзге. Даже до белых мышек дело не дошло! Так что риск был огромный. Я взвесил все «за» и «против» и пришел к выводу, что терять мне нечего. Оставаться в коконе – верная смерть, уже и дышать стало труднее, а тут есть шанс. В общем, облучился. Не самое приятное ощущение, я тебе скажу. После этого часа три отходил. Наконец решился, подошел к стенке кокона и уперся в нее пальцем. Она посопротивлялась, но пропустила палец. Я вытащил его обратно, осмотрел – вроде бы все нормально. Тогда на всякий случай набрал полную грудь воздуха и начал протискиваться сквозь мембрану. Как видишь, получилось.

– Ух ты! А дальше? Тебя так запросто выпустили?

– В будний день сцапали бы обязательно. Но мне повезло выбраться в субботу, когда во всем здании трудятся лишь несколько фанатиков науки. С ними я, конечно, разминулся, оставалось просочиться мимо охранника. Он бы непременно поднял шум, вызвал начальство, я бы пошел по рукам, надолго застрял в лапах медиков, а мне страшно хотелось попасть домой и выспаться в своей постельке. Поэтому я спустился на первый этаж, нашел незакрытый кабинет и удрал через окно. Меня никто не хватится, я отдохну как следует, а в понедельник пойду сдаваться. Пусть делают все, что положено, хоть режут. Это сущая ерунда, потому что впереди меня ждут фанфары и литавры. Шутка ли – подтвердить собственным бренным организмом, что кокон проницаем для дискретных тел! Теперь, как минимум, можно смело докторскую писать. А максимум – претендовать на нобелевку. Здорово, правда?

Однако Надя не спешила радоваться.

– Погоди со своей нобелевкой, – нетерпеливо махнула она рукой. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

– Точно? Ты же теперь... дискретный, верно? Такого еще ни с кем не было, никто не знает, как это на тебе скажется. Может, дальше будет хуже. Что говорит твоя теория?

Сергей замялся.

– Ну, – нехотя признал он, – возможен и такой вариант. Один наш теоретик вывел уравнения, из которых следует, что дискретное тело нестабильно. Мол, со временем длительность второй реальности может возрастать от микроскопической до вполне ощутимой, причем скачкообразно. Стоп, что это ты так побледнела? Подумаешь, какие-то уравнения! Пока что они ничего не стоят – одни им доверяют, другие – нет. Я, например, – нет. Не бойся, все будет хорошо.

Но он ошибся.

* * *

С началом рабочей недели Сергей действительно угодил в круговерть. Первым делом за то, что не доложил о своем спасении, его крепко отчитало начальство. Потом набросились врачи, забрали в какую-то специальную клинику и там изводили всевозможными процедурами, включая малоприятные. Особенно досаждали психиатры – они словно задались целью доказать, что, находясь в коконе, пациент повредился рассудком. В итоге медицинские светила никаких аномалий не обнаружили. Добычу они выпустили с явной неохотой, но куда деваться?

Кокон за эти дни никуда не делся. Соваться в него Сергею категорически запретили, а для работы наскоро оборудовали под лабораторию соседнее помещение.

Домой он возвращался измотанный, однако, поужинав, еще на час-полтора зависал над ноутбуком. «Мысль в голову стукнула, – объяснял Сергей жене, – а на работе проверить не успел».

Неладное произошло внезапно. Пальцы Сергея перестали бегать по клавишам, он потянулся, разминая спину – и вдруг исчез. Напрочь, словно его стерли с картины бытия одним взмахом огромного невидимого ластика.

На Надю напал столбняк. Округлившимися глазами она смотрела на место, где только что был муж, пока тот не появился снова.

– Что это?.. – в ужасе спросила Надя.

– То самое, – хмуро ответил Сергей. – Выходит, наш теоретик был прав. Одна из полос второй реальности скачкообразно расширилась, и я туда провалился.

– Куда? Как это выглядит?

– Не могу объяснить. Другой мир, не похожий на наш.

– В нем можно жить?

– Можно. Но я не хотел бы.

– Почему?

Сергей молчал.

– А все-таки? – настаивала она. – Ты не больно-то рассказываешь о своей работе, но я читала, что такое параллельные миры. Они почти такие же, как наш, все различие – в деталях. Например, ты там не кандидат, а целый доктор наук. И жена у тебя – не Надя, а какая-нибудь Снежана или Виолетта. Или все же Надя, только блондинка с вот такими ресницами. Верно?

Он покачал головой:

– Нет, ты не то читала. Это беллетристика, чисто для развлечения. Как я уже сказал, действительность совсем иная. Описать ее не получится – чтобы иметь хоть какое-то представление, надо там побывать самому.

– И у тебя в этой второй реальности нет жены?

– Нет.

– Ну, слава богу. Я бы не вынесла, если бы у меня завелась соперница.

Она надеялась, что Сергей оценит ее юмор, но тот даже не улыбнулся.

Больше Надя с мужем о случившемся не разговаривала. Однако с тех пор предчувствие приближающейся катастрофы ее не покидало. И оно, как назло, оправдалось.

Где-то через месяц произошло второе исчезновение. Затем случилось третье. Потом они пошли одно за другим, причем каждое следующее длилось дольше предыдущего.

– Чувствую, близится критическая точка, – сказал Сергей, возникнув из ниоткуда в очередной раз. – Меня швыряет
между двумя реальностями, и амплитуда этих шараханий все возрастает. В конце концов она достигнет максимума, и я из нестабильного состояния перейду в стабильное – одну конкретную реальность. Весь вопрос – в которую из двух.

– Ничего не поняла, – призналась Надя.

– Ладно, вот очень грубая аналогия. Представь себе мощную упругую древесную ветвь, к которой прикреплен маленький грузик. Поначалу она его даже не почувствует. Но если груз нарастить в несколько раз, ветвь слегка изогнется. Дальше – больше. Понимаешь? И вот масса груза становится критической. После этого возможны два варианта: или согнутая ветвь с силой распрямляется, сбрасывая обузу, или ломается. В первом случае окончательно побеждает реальность А, во втором – Б.

Какое-то время Надя переваривала услышанное. Затем спросила:

– А какая вероятность выше?

Сергей потер подбородок.

– Думаю, они равны. Пятьдесят на пятьдесят. Но я все-таки надеюсь остаться здесь, в реальности А.

– Я тоже буду надеяться... – прошептала она.

Прошло еще несколько дней. Наконец случилось то, чего Надя боялась больше всего: однажды, выпав из первой реальности, Сергей уже не вернулся.

Она долго ждала, потом всю ночь проревела и провалилась в тяжелый сон лишь под утро. Проснулась совершенно разбитой и мучительно осознала, что не знает, как жить дальше. Впереди маячила вереница блеклых, тусклых, никчемных лет без Сергея, и даже мысли не возникло, что его может заменить кто-нибудь другой.

И вдруг решение пришло. Совершенно безумное, но с этого момента для Нади не существовало выбора.

* * *

Директор НИИ начал злиться. Больше всего на свете ему хотелось остаться одному и заняться делами, гора которых непрерывно росла. После ЧП с Сергеем он едва усидел в своем кресле – слава богу, помогли нужные связи. Теперь главное – не делать резких движений и незаметно, но эффективно все разруливать. А тут... За долгие годы работы администратором он видывал всяких посетителей, но с таким упорством столкнулся впервые.

– Вы должны переместить меня во вторую реальность, – пропустив мимо ушей все уже прозвучавшие директорские «нет», повторила Надя.

– Мы никому ничего не должны, – раздраженно ответил хозяин кабинета.

– Должны, – настаивала она. – Мне известно, что такая технология у вас есть. Пусть экспериментальная, я на все согласна.

– Да что вы, в самом деле! – взорвался директор. – Поймите, наконец: мы не имеем права на подобные опыты! Они еще и на мышах не проводились, а тут люди!

– Я подпишу любые бумаги, – тихо, но твердо ответила она. – Все, какие потребуется.

Директор страдальчески вздохнул.

– Даже не знаю, как с вами разговаривать. Ладно, бумаги бумагами, но объясните мне, с чего вы взяли, что найдете своего мужа там? – он неопределенно покрутил пальцем в воздухе. – Откуда у вас такая уверенность?

– Уверенности, конечно, нет, но... – Ее голос был таким же тихим, однако в нем появилась едва уловимая новая нотка. – Не забывайте, меня зовут Надежда!

Скучная работа

Эл Загис не ждал от этого путешествия ничего нового. Через полтора часа «Беллатрикс» провалится в гиперпространство. Даже не сказав «ням-ням», Вселенная машинально отправит в свое бездонное нутро металлическую коробку, набитую двуногими. Затем так же механически выплюнет за тридцать девять парсеков отсюда, под бочок ничем не примечательного желтого светила в созвездии Волопаса. После чего сразу забудет о ней.

Итак, через полтора часа... А пока лайнер, этот напичканный всевозможными удобствами блестящий волчок размером с небольшой астероид, отплывал на безопасное расстояние от Земли. Скоро оживут динамики, и пассажиров в очередной раз накормят инструкциями – в большинстве своем абсолютно бесполезными. Ведь если, боже упаси, что-нибудь случится в «гипере», выполнять их будет просто некому...

За полчаса до прыжка пассажиров попросят разойтись по каютам, расположиться как можно удобнее и принять неизменный сомнонал-гамма. Гадость, честно говоря, но лучшего зелья, чтобы нейтрализовать последствия перехода, еще не придумали. А потом... Элу довелось летать столько, что он мог бы расписать дальнейшие действия экипажа поминутно.

В общем, приемник Загис вырубил. Мыслящий индивидуум найдет лучший способ провести время, чем выслушивать набившие оскомину наставления. Но только истинно мыслящий. Большую часть публики, собравшейся на борту «Беллатрикса», Эл к этой категории не относил. Толстосумы, решившие отдохнуть от трудов праведных и потешить телеса на планете-курорте... Конечно, каждый считает себя кладезем ума, чуть ли не гением – ведь сдуру миллионы не сколотишь. Но, по большому счету, мозг для него – всего лишь надстройка над жевательным аппаратом. И тем, что пониже – половым. Что ж, каждому свое...

Рассуждения Эла Загиса могли показаться странными. Но только тем, кто не дал себе труда вникнуть в его тонкую натуру. Дело в том, что он в грош не ставил телесные наслаждения. Конечно, доводилось и ему ублажать шальных бабенок, лопать от пуза, заливая поглощенную снедь убойными дозами спиртного, сыто ржать, выслушивая пошлости, и веселить собутыльников еще большей пошлятиной. Но только через «не могу», исключительно в силу необходимости. Потому что по сути своей он был философом и больше всего на свете любил размышлять о вечном. Точнее – о Вселенной, которую на полном серьезе считал живой и часто с ней разговаривал. Она, правда, никогда не отвечала, но Эл особо не расстраивался по этому поводу.

Он включил обзорный экран, и Вселенная вытаращила на него бесчисленные глаза-звезды – голубые и белые, желтые и красные, широко распахнутые от ненасытного любопытства юности и крошечные, усталые, готовые закрыться навеки. Куда там Аргусу с его жалкой сотней гляделок!

«Вытаращила... – подумал Эл. – Не слишком ли я вульгарен? И – самонадеян? Какое дело до ничтожного двуногого этой исполинской кошке с бесподобной черной шкурой, усыпанной термоядерными искрами? Человек недолговечен, и в конце концов память о любой, даже самой великой цивилизации сотрется в пыль на жерновах времени. Кто же подлинно бессмертен? Только сама Вселенная – когда-то рожденная, но не ведающая последнего часа. И если мироздание имеет некий высший смысл, а смысл, по определению, неотделим от разума, значит, Вселенная разумна! А разбросанные по далеким галактикам цивилизации, эти бабочки-однодневки – всего лишь ее забавные игрушки, лекарство от скуки. Она лепит их одну за другой, а потом бросает, как надоевших кукол...

Конечно, ты не кошка. Но позволь мне так тебя называть. Ведь ты не обидишься? Ты бесконечно мудрая, Мать-Кошка, ты простишь мне фамильярность...»

И тут, отвлекая Эла от возвышенных мыслей, дверь каюты запищала. Он невольно чертыхнулся. Что за идиота принесло?

Писк повторился. Делать было нечего. Эл выключил экран, словно боясь, что незваный гость прикоснется хотя бы к краешку принадлежащей ему одному великой тайны, затем снял блокировку.

М-да... Вот кого, пожалуй, он меньше всего хотел бы видеть! Это был сосед из каюты напротив, личность совершенно ничтожная – таким Эл ставил «диагноз» с первого взгляда. Вчера, представляясь, этот кругленький тип лез из кожи вон, чтобы уверить его в собственной значимости. Говорил, будто имеет в обществе немалый вес, а то, что путешествует третьим классом, – всего лишь досадное недоразумение. Минут десять нес в баре какой-то вздор, пока Эл, сославшись на неотложные дела, не улизнул к себе.

Но сейчас вчерашнего жизнерадостного толстяка было не узнать. По-рыбьи выпучив глаза, он секунд пять хватал ртом воздух. Наконец голос у него прорезался, тут же сорвавшись на визгливый фальцет:

– Вы слышали?! Это же... Что теперь с нами будет? Я никогда... никогда еще не попадал... неужели капитан ничего не предпримет?

Эл смотрел на него сверху вниз. Этот пигмей почему-то вообразил, что может бесцеремонно вваливаться к нему и навязывать свои страхи – скорее всего, беспочвенные. В тот самый момент, когда он, Эл Загис, пытается протянуть незримый мостик к высшему разуму! Разуму, который перепуганному толстяку вовек не постичь своей убогой надстройкой!

Однако надо было что-то отвечать.

– Успокойтесь, пожалуйста, вас интересует, не слышал ли я что-нибудь?

– Ну как же! Только что объявили...

Эл отступил на шаг. Ему было неприятно даже стоять с соседом рядом.

– Вот как? Вы знаете, я ведь выключил свой приемник. А что случилось?

У толстяка очень смешно поползла вверх одна бровь.

– Так это же... Так нас же захватили! Какие-то бандиты. Они объявили, что их несколько десятков, что они повсюду, в каждом отсеке... экипаж у них в руках... Это ужасно, ужасно!

О, черт! Выбрали же время... Эл с тоской покосился на потухший экран. Стоило оживить его – и в нем снова заплещется звездное море, безразличное к возне слабоумных людишек. Так хотелось продолжить монолог, обращенный к Матери-Кошке!

– Бандиты, говорите? И чего же они хотят?

Толстяк оживился: бледные, словно вылинявшие, щеки снова порозовели, бровь опустилась и заняла положенное место. Еще бы! Теперь он не одинок: его слова наконец-то приняли всерьез, начали размышлять, и кто знает – вдруг эти размышления к чему-то приведут?

– Они заставляют команду совершить прыжок в другое место. – У него и голос стал нормальным, без драматических взвизгов. – Не к Вайане, а к Арго. Таились до последнего, а теперь служба космической безопасности уже ничего не успеет сделать. Скажите... вы, кажется, человек бывалый... может, все-таки есть какой-то выход?

К Арго... Что ж, этого следовало ожидать. Варварская колония, которую с самого начала облюбовал всякий сброд. Земля делает хорошую мину при плохой игре, уверяя, что по-прежнему контролирует эту отбившуюся от рук планету. Смешно! Слишком там отчаянный народец, чтобы допустить над собой контроль. Так что проще как ни в чем не бывало продолжать надувать щеки...

Эл включил приемник.

– ...Еще раз повторяю, – раздался омерзительный каркающий голос. Такого глашатая, чтобы сразу страх нагонял, надо было поискать. – Оставайтесь в своих каютах и ждите дальнейших указаний. Пока вы их выполняете, вашей жизни ничто не угрожает.

Эл убавил звук.

– Все понятно, – сказал он. – Спрашиваете, есть ли выход? Это уж как карма начертала. Вы, случайно, не буддист?

Толстяк разинул рот. Он ничегошеньки не понял.

– Ну, не важно. Идите пока к себе, не будем махать красной тряпкой перед носом у этих плохих парней. А там посмотрим.

– Но ведь... – Толстяк перетаптывался с ноги на ногу.

– Давайте положимся на случай, – твердо сказал Эл. – Уверен, что все образуется. Идите.

Сосед попятился к выходу, не сводя с Загиса почти восторженного взгляда. «А ведь я еще ничего не сделал для нашего спасения, даже пальцем не шевельнул, – подумал Эл. – Просто сумел в дерьмовой ситуации не потерять голову. Всего-навсего! Что я там наплел ему про карму? Впрочем, не будем отвлекаться».

Он снова посмотрел на экран. «Извини, Мать-Кошка. Не могу сказать, что сейчас не до тебя – мне всегда до тебя. Просто случайно возникли осложнения, и с этим что-то надо делать».

Виком у Эла был нестандартный, и сегодня он его подвел. Непонятно. Хотя, скорее всего, неполадки тут ни при чем. Возможно, сработал какой-то неучтенный фактор. Хорошо, если так – сейчас вся надежда на то, что прибор в порядке.

Где расположился «мозговой центр» банды, догадаться нетрудно. Эл нашел нужный номер и убедился, что связь есть.

– Это пассажир каюты 3-217, – сказал он. – Хочу поговорить с вашим боссом. У меня важное сообщение.

– О! – Обладатель каркающего голоса не ожидал такой наглости. – Ты что, самый крутой? Привел с собой взвод костоломов? Или просто прикалываешься? Смотри, с шутниками у нас разговор короткий.

– Да что вы! – Эл был сама учтивость. – Просто хочу сделать заманчивое предложение.

– Заглохни, Люк. – Новый голос понравился Элу больше, хотя и этот тип явно не мог похвастать развитой надстройкой. – Я босс. Говори. Только учти: до перехода осталось не так уж много времени. Если отнимешь его понапрасну – лучше бы тебе было не родиться.

– Разумеется. – Эл попытался по голосу построить психологический портрет босса, но данных было слишком мало. – Дело в том, что мне очень нужно попасть на Вайану, и обязательно вовремя. Иначе рухнет бизнес огромного масштаба. Думаю, некоторая сумма вознаградит вас, если вы доставите лайнер куда следует. А потом можете распорядиться им по своему усмотрению.

– Некоторая сумма?! – взревел босс. – Ты что, трюмная крыса, вздумал со мной шутки шутить?

– Нисколько. Сейчас я открою свой счет в Юниверс-банке. Посмотрите, пожалуйста.

Наступила пауза. Эл знал, что босс пялится сейчас на экран бортового компьютера и, ясное дело, не может поверить своим глазам.

– Ну, даешь... И какого же черта ты с такими бабками летишь третьим классом?

Так, он уже на крючке. Пожалуй, теперь не сорвется.

– Конспирация, – скромно ответил Эл. – Конкурентов много, все законченные мерзавцы и норовят слопать при первом удобном случае. Приходится принимать меры... В общем-то, это моя проблема. Но деньги не пахнут, правда? Вы согласны?

– Хм! – изрек собеседник, и Эл понял, что придется немного подождать. У босса нет оснований доверять ему, да и объяснение звучит не очень правдоподобно, поэтому он сейчас просматривает все досье «бизнесмена». – Ну... Как будто не брешешь. И сколько ты выложишь за то, чтобы я забросил твои потроха на Вайану?

После этого вопроса стало предельно ясно, что дело в шляпе. И Эл начал наглеть:

– Сами понимаете, такие дела по викому не решаются. Я предлагаю встретиться лично и все обсудить.

Босс опешил. Еще бы – он все еще не воспринимал Эла всерьез.

– А если я сейчас пошлю ребят к твоей каюте, и они повесят тебя на собственных кишках?

Главное – не дрогнуть. Эл это знал точно, потому что ему не раз приходилось выкручиваться из тяжелейших ситуаций.

– Очень сожалею, но вы же видите – у меня особый банковский счет. Деньги переведут вам, даже зная, что корабль захвачен: как распорядиться ими – мое личное дело. Но вместе с заявкой банковский компьютер должен получить волну моего мозга. Эталонная запись сделана, когда я был абсолютно спокоен. Если распоряжение дается под угрозой насилия – биотоки меняются. Значит, денег не видать. Такая вот страховка – кстати, очень популярная в последнее время.

Босс какое-то время переваривал полученную информацию.

– Ладно, двигай. Только без сюрпризов: если что – пришьем сразу.

Эл – не новичок на «Беллатриксе». Путь ему был хорошо известен. Но он не успел пройти и полусотни шагов, как от стены отделились двое, вооруженные странными на вид пукалками. Что ж, этого следовало ожидать. Как они пронесли оружие на борт лайнера? Очень просто: разобрав его на части, превращенные в безобидные, казалось бы, элементы багажа. Изобретательность преступников безгранична. Уж сколько таких случаев занесено в память компьютеров – а они придумывают все новые уловки. Попробуй угадай, из какой ерунды будет в очередной раз слеплен гравитонный излучатель! Самая удобная штука для угонщиков: переборок не портит, а попадет в человека – и тому каюк.

– Стоп! – В их лапах возникли портативные сканеры. – Если найдем в тебе хоть грамм металла – ты труп!

Они правы. Доверяй, но проверяй. Времена сейчас неспокойные, и транспортные компании нередко держат в штате киборгов, способных запросто скрутить полдесятка террористов. А кое-кому и десяток под силу – все зависит от имплантов, которыми он нашпигован. Ну что ж, валяйте, ребята. Бог в помощь!

– Железяк нет, – объявил один громила. Он даже как будто был разочарован. – Двигай дальше! Но без фокусов. Иди спокойным шагом, по середине коридора. Ни останавливаться, ни дергаться не советую.

«Спасибо за разрешение», – подумал Эл. Минут через пять он предстал перед боссом. Тот оказался низкорослым человечишкой, ничем, вроде бы, не примечательным. Но при этом смотрел на визитера так, словно коротышкой был именно тот.

– Я могу уделить тебе не больше пары минут, – сказал босс. – Ну, сколько готов отвалить?

То, что главарь отвергал длительные переговоры, ничуть не расстроило Эла. Он и сам всегда старался избежать болтовни. Поэтому Загис даже не стал открывать рот, а просто сбил босса с ног мощным пучком дзета-поля. Телохранители тоже попали под удар – зашатались и сползли по стенкам. Эл немедленно выхватил у одного из них «пушку» и расстрелял остальных: они были далековато, дзета-импульс хоть и достанет, но вряд ли повалит.

Теперь – в рубку. Там торчали еще трое парней с пукалками. Они, конечно, профи, но не до такой же степени, чтобы опередить Эла Загиса! Пиф-паф – и вот уже экипаж свободен. Почти все выглядели неплохо, только у Ронни было в кровь разбито лицо. Значит, снова погорячился – с ним это бывает. Ну не может парень вовремя попридержать язык!

– Что же вы? – Эл многозначительно покосился на свой виком. – О любом инциденте на борту мне должны сообщать первому. Чего дожидались? Спасибо, сосед просветил, что вас уже повязали.

– Они как-то умудрились вырубить всю связь, – хмуро отозвался Ронни, сплевывая кровь. – Даже эту, секретную. Потом включили, когда дело уже было сделано. Я думал, это вообще невозможно. Теперь Компании придется придумать что-нибудь получше.

Что ж, пусть придумывают – это их работа. А Элу надо закончить свою.

Так, девять трупов и четыре бандита в «отключке». Сколько еще осталось? Ничего, ни один не уйдет – им отсюда деваться некуда. Положитесь на Эла Загиса, господа туристы! Ваши телеса будут доставлены на цветущую Вайа-
ну в наилучшем виде. Разве что с небольшой задержкой.

«Вот такая у меня работа, – думал Эл. – Многим, кому в их серой жизни недостает адреналина, она покажется захватывающе интересной, героической. А вот я считаю ее скучной. Никакой пищи для ума – все делается «на автомате», за счет молниеносной реакции. Но ничего не поделаешь – таким уж меня задумали».

Да-да, именно задумали, потому что, несмотря на жесткую проверку, он все-таки был киборгом. Самым современным, без крупицы металла, без единого проводка – только органические импланты, соединенные дополнительной нервной системой. Тут все, что надо: генератор дзета-поля, универсальный заживитель ран и другие не менее удивительные штучки...

Недотепы-угонщики и представить себе не могли, что наука уже преодолела этот рубеж. Что Компания, вложив безумные деньги в разработки, создала-таки идеального стража. Наделила его неприметной внешностью, снабдила набором «легенд» на все случаи жизни – вплоть до липового счета в банке. После чего сунула в гущу не самых крутых пассажиров и оставила дожидаться своего часа.

«Да, – усмехнулся Эл, – биоинженеры потрудились на славу. Вот только с мозгами малость промахнулись. Им, конечно, хотелось бы увенчать меня надстройкой столь же неприметной, как и тело. Главное – конспирация. Несколько извилин, достаточных для того, чтобы поболтать с соседями в баре, посмеяться над тупыми анекдотами, сыграть на деньги в компании полуночников... Но мозг – слишком тонкая материя. Ошибки неизбежны. Благословенные ошибки...

Ты ждешь меня, Мать-Кошка? Скоро я приду. Ты будешь смотреть на меня россыпями разноцветных глаз и слушать, нежно поводя огромным бархатистым ухом. А может быть, даже соизволишь ответить. «Молчание Вселенной» – это придумали те, кто пытался изучать тебя по винтику, как заведенную кем-то однажды гигантскую механическую игрушку. Они не понимали тебя, не понимают и никогда не поймут. А я... Я приду. Вот только доделаю свою скучную работу...»

Украшение

– Какая красота! – выдохнула Она, завороженно разглядывая мерцающий на черном фоне голубой кристалл.

– Ты думаешь? – снисходительно отозвался Он. – На мой взгляд, ничего особенного. Видишь – форма не идеально сферическая, чуть приплюснутая. А эти беспорядочные разводы окончательно все портят. Никакой гармонии!

– Скажешь тоже, – возразила Она. – Совсем отстал от жизни! Это не просто разводы, а... сейчас вспомню... декоративные неоднородности фактуры. Они вошли в моду еще два цикла назад... даже два с половиной, а сегодня на пике моды. Такому украшению многие позавидуют. Ну пожалуйста, подари его мне!

– Да что ты в нем такого нашла? – разгорячился Он. – Кристалл как кристалл, ничем не примечательный. Тут их целых восемь – есть из чего выбрать. Посмотри, к примеру, на этот, красный. Он хотя и маленький, но аккуратный, без изъянов. Или возьми следующий – большой, полосатый. Полоска – она всегда в моде. Это тебе не какие-то непонятные разводы: вчера все считают браком, сегодня – восхи-
щаются, завтра – снова брак... Но больше всего я советовал бы вон тот, с колечком. Самый оригинальный!

Однако Ее эти доводы не убедили.

– Почему я должна выбирать то, что останется в моде до скончания времен? Этот, голубой, нравится мне сейчас! Скажи сразу, что не хочешь порадовать. Наверно, я для тебя совсем ничего не значу...

Она прибегала к подобному тону нечасто, но метко: он всегда действовал безотказно.

– Ну хорошо, – сдался Ее спутник. – Как скажешь, дорогая.

Он вытянул ответвление силового поля, чтобы сорвать голубую планетку с орбиты, и вдруг замер.

– Ну что же ты? – поторопила Она. – Я дождусь своего украшения?

– Понимаешь... – сконфуженно произнес Он. – Мы опоздали: здесь успела зародиться жизнь.

– Правда? – воскликнула Она и вгляделась в кристалл. – Ой, точно! Какие крошечные... Ну что ж, теперь ничего не поделаешь, пусть живут. А я, видно, так и останусь без подарка...

– Подожди-ка, – вдруг оживился Он. – А что такое для тебя подарок? Непременно красивая безделушка?

– Ну... – растерялась Она. – Совсем не обязательно. Главное – чтобы поднялось настроение.

– Поднимется! – сияя, заверил Он. – Сейчас я внушу им, чтобы назвали свой мир в твою честь. Тебе будет приятно?

– О! – ответно засияла Она. – Просто кристалл – это одно, но целый мир... Да, я польщена.

– Тогда решено, – провозгласил Он. – Отныне имя этой крохи – Земля!