Константин ПУШКОВ,
11 класс,
Большие Березники, Республика Мордовия
Над пропастью
Без чувств
чересчур пусто:
был бы мир словно искусственный,
В череде всех идей сгустков
не видать красок жизни буйства!
Я качелей слепых узник,
бог с ним,
мы наутёк пустим
Всех возможных исходов поросль,
на качелях слепых над пропастью
Не во ржи – на седушке порванной,
где надежд неоправданных гвоздики.
Пусть скрепят крепежи – поровну,
не спасут, если вдруг оползень,
Или суд пожилых стервятников –
мало ли
что
Со мной может случиться нечаянно.
Всё решит за меня гравитация:
На костях всё закончится танцами,
Или встречу рассвет оборванцем я.
Жизнь прекрасна своими контрастами!
Вдаль уносят качели крылатые,
странно мне:
всё так быстро и пахнет сыростью,
Словно осень в лицо мне листьями с плесенью
так игриво кидает, искренне...
Горизонт завалило мыслями,
истина,
где найти мне тебя, милая?
Горизонт завалило тучами,
скучно ведь,
чтобы всё и всегда к лучшему...
Горизонт завалило цаплями,
ладно уж,
нет пути мне теперь обратного...
Иду
Иду. Хрустящей дрожью снег
Под тяжестью ломает позвоночник.
Кот на пути чернее нефти рек,
Ведь каждый кот чернее в полуночи.
Ногами разбиваю я могилы
Сугробов мёртвых, некому помочь им.
Берёзы-девы, может быть, могли бы,
Но до костей их заморозил вьюжный ветер:
Как кровь из носа, листья – вниз до глины.
Иду. В конце тоннеля встретит
Луны прожектор грозно-безмятежный
И звёзд фонарики, да только свет их
Не может всё вернуть, как было прежде.
Тот сгусток тени давит душу прессом
Ему так сладостно лишать людей надежды
Домой вернуться к ужину без стресса,
Ещё разок увидеться с родными,
Куском себя заполнить в сердце место.
Иду. Ползком сквозь лабиринт унылый,
Из ям рыча, где притаились черти
И вдруг голодным хором в такт завыли
Свой грязный гимн пустопорожней черни.
В ответ отчаянно кричит снег под подошвой,
Холодной болью въевшись в миг вечерний,
Сверкает жизнью, вскоре ставшей прошлой.
Собачий вальс безумно-похоронный
Симфонию дополнит собой пошло.
Иду. Мой взгляд картиной покорённый
Падёт на церковь, с пустотой из окон,
Лишь пахнут одиночеством колонны
Не видит света в ней внимательное око.
И вот подъезд, ступеньки в неизвестность
Подняться приглашают так жестоко.
Чужой подъезд, ступеньки в поднебесье
Для тех, кто верит, что их ждёт там сверху кто-то,
Для тех, кто ждёт, что кончит всё чудесно.
Иду. Зашёл. Закрыл все двери плотно.
