Обзор периодики

Не так давно в нашем журнале (№5 за 2009 год) был опубликован обзор молодёжной периодики, в котором читательскому вниманию предлагались наиболее интересные фрагменты статей, интервью, прозы.

Сегодня на страницах «Странника» новая выборка материалов из уже знакомых изданий – журналов «Смена», «Фома», «Юность», «Отечество», «Что читать».

«Смена»

В статье Елены Федотовой «Бесконечная мозаика» история трёх поколений мастеров российской династии художников-мозаичников Фроловых.

Мало кто знает, но именно благодаря династии Фроловых появилось мозаичное оформление храма Спаса на крови, на Палате мер и весов – смальтовая таблица Менделеева, преобразился фриз дома Набокова, аптеку Пеля украсили мозаичные гербы, были реставрированы орнаменты храма Софии Новгородской.

«...Во время революции смальтовая мозаика подверглась опале как «отсталое церковное искусство», мастерская Фроловых была конфискована. Но после смерти Ленина архитектор мавзолея Щусев решил, что интерьер гробницы должен быть выложен мозаикой. Фролов согласился и несколько месяцев из пурпурной императорской смальты, с вензелями Александра I и Николая II, выкладывал красные коммунистические знамёна для московского мавзолея. С этого момента началась исто-
рия советской декоративной мозаики».

Что именно мы можем определять как классику, на основании чего те или иные произведения и предметы искусства с течением времени мы относим к классике? – рассуждения об этом в публикации Светланы Гуркиной «Момент классики».

«...Произведение искусства, если оно глубоко и всесторонне отражает жизнь человеческого духа, становится классикой сразу по его создании. Среди множества созданных одновременно с ним произведений оно, вроде бы, такое же, как и другие. Но с течением времени интерес читателей, зрителей, слушателей всё больше и больше сосредотачивается именно на нём, ведь человечество, даже несмотря на общее падение уровня культуры в мире, инстинктивно тянется к настоящему, к то-
му, что может ответить на жизненно важные вопросы...» –
утверждает театральный режиссёр Владимир Абарбанель.

«...Художественное произведение можно считать классикой, когда его язык становится языком нации, когда художественные открытия, сделанные писателем, становятся неким кодом, по которому нация опознаёт сама себя.

Половина стихов из комедии «Горе от ума», как и предсказывал Пушкин, вошла в пословицы; литературные образы Татьяны Лариной и Андрея Болконского стали частью национального сознания. Гоголевские «Мёртвые души» удивительно быстро, уже через 2-3 года после появления, вошли в жизнь, были осознаны как некий российский архетип, и время только подтвердило эту оценку...» – считает историк и писатель Игорь Волгин.

«– ...Кодекс чести – это работа над собой: в любви, в дружбе, в профессии. Но я, как и все люди, часто ошибаюсь. Иногда из-за будничной суеты остаюсь глухим к просьбам друзей, иногда устаю и больше думаю о себе, обижая этим своих близких. Любовь к жизни, к людям должна быть внутри тебя – это высшее проявление оптимизма человека. Нужно уметь радоваться первому листку дерева, выпавшему искрящемуся снегу, хрусту сухих веток под ногами, шуму прибоя, улыбке ребёнка – всё это и есть любовь к жизни.

– Но жизнь – не только любовь и праздники. Вы не считае-
те, что разочарования постепенно разрушают личность?

– Разочарования и потери – именно они придают вкус жизни. Кто не теряет, тот никогда не узнает сладости приобретения. Человек развивается только тогда, когда есть трудности, и он учится их преодолевать...» – из интервью Елены Воробьёвой с актёром Александром Носиком.

«– ...В нашу эпоху мужчинам сложно реализовываться – все материки уже открыты, все войны выиграны... Единственный выход – пускаться на авантюры, находить новые территории в самом себе, открытия совершать внутри себя. Я создаю для себя богатый внутренний мир и живу в нём.

В жизни бывает всё, и чем больше ты готов встретить это «всё», тем более зрелым человеком ты можешь себя считать. Просто помните, что в этой жизни есть какие-то важные внутренние рубежи, преодолев которые, вы не сможете вернуться назад, а, соответственно, что-то интересное и ценное уже не сделать...» – делится с читателями «Смены» музыкант Александр Ф. Скляр.

«Щепки летят», или Почему в России игнорируют проблемы экологии? – над этой острой проблемой призывает задуматься Елена Федотова.

«...На территории нашей страны находится четверть мировых лесов, но статистика в скором времени может измениться. Объёмы незаконного сведения леса растут с каждым годом, а замена вырубленным деревьям практически не высаживается.

Сложившаяся модель лесопользования поставила под угрозу существование Черниговского леса, являющегося особо охраняемой природной территорией. Часть леса была выставлена городской администрацией на торги, которые выиграли местные чиновники: на месте уникального леса они планируют построить дачный посёлок. Подобная ситуация произошла в Краснодарском крае, где в частные руки было отдано 120 гектаров можжевело-фисташкового леса заказника «Большой Утриш», и на уникальной природной территории после вырубки деревьев была проложена дорога. Сейчас наибольшую заботу у экологов вызывает строительство дороги Адлер – Красная поляна, приуроченное к Сочинской Олимпиаде 2014 года. Уже вырублено несколько гектаров леса, уничтожены растения, занесённые в Красную книгу и встречающиеся только в пригородах Сочи. Жертвами строительства станут также обитающие в этих местах медведи, олени, косули, дикие кабаны, кавказские серны. И хотя вырубка лесов, занесённых в Красную книгу, предполагает уголовную ответственность, у прокуратуры в адрес нарушителей дальше предупреждений и штрафов дело не идёт».

«Юность»

Анастасия Полторацкая с любовью и трепетом пишет о судьбе Русского Севера, уникальном Архангельском крае:

«...Русский Север далёк от привычной цивилизации: сюда трудно добраться, во многих местах нет летних дорог, нет мостов... Сюда медленнее проникают соблазны столицы и цивилизации, завлекающие обманчивой приманкой, но лишающие духовного начала, подменяющие истинное – суррогатами бытия.

Вырубают леса, мелеют реки, постепенно мельчают и души людей. Страшно и больно смотреть на массивные дома и целые деревни, в которых не осталось ни одного жителя, в которых жить просто некому. Страшно, что традиционная русская деревня, в особенности деревня северная, поморская, со своей идеей соборности, деревенского схода, может уйти или превратиться, на западный манер, в загородные усадьбы или коттеджи.

А ведь Север – это не просто географическое пространство – это пространство культурное и духовное, это и святые места, и песни, сказания старины и истории, это душевная теплота северян. Север – это жизнь!»

«...При всех перекосах, неизбежных в неоднозначных политических союзах, нельзя не сознавать, какие мощные мыслительные токи шли из России в сопредельные культуры. Шли питая, восхищая, вдохновляя. Выросшим на русской культуре людям нет числа. Русская классическая традиция широко и вольно входила в сердца не одного поколения, и если бы не ущемление родного и кровного (за что Россия ответственности не несёт, а только и только неумное русское чиновничество преимущественно советского периода), аллилуйя была бы полной. Но даже и при всех издержках благодарность за впитанное свята и глубока. Возросшие на русском слове возрастали на высоком слове. На том, о котором сказано: «Слово было Бог». Вот почему русскоязычие – это великоязычие» – размышления Нелли Саакян – поэта, публициста, прозаика, переводчика.

«Отечество»

«Молчание лягушек, или Где в России пекут поэтов» – Екатерина Деева рассказывает о небольшом городке Лаишево, что под Казанью, известном своими живописными окрестностями и богатой историей.

«...Уроженцем этих мест является знаменитый русский поэт, представитель классицизма Гавриил Романович Державин. В краеведческом музее любят рассказывать такую историю из детства великого поэта: маленький Гаврюша был очень слаб, худ, и его «лечили» суровым способом, распространённым в Казанском уезде – лицо ребёнка замазывали тестом, оставляя открытым только нос и рот, а самого его привязывали к хлебной лопате, и после того, как посадят хлебы в печь, туда же на несколько мгновений три раза засовывали ребёнка. Этот способ назывался «запеканьем». Можно сказать, что русской классической поэзии повезло – ребёнок выжил, вырос, и лаишевцы гордятся знаменитым земляком.

Ещё одно интересное предание связано с расположенным в этим краях Раифским Богородицким монастырём. Однажды монахи попросили у Бога милости – избавить их от кваканья лягушек, мешающего им петь молитвы. И случилось чудо – лягушки замолчали. И молчат по сей день, хотя на берегу Раифского озера они водятся в избытке. Многие, в том числе зарубежные учёные, пытались найти этому объяснение, даже привозили жаб из Франции, но у стен монастыря лягушки тотчас замолкали. Местных «немых» лягушек также увозили на исследование, но уже в километре от монастыря они заливались громким раскатистым кваканьем».

«...Пушкин был страстным игроком. Однажды проиграв все бывшие у него деньги, он предложил в виде ставки только что оконченную им пятую главу «Онегина». Ставка была принята, т.к. рукопись эта представляла собой тоже деньги, и очень большие (Пушкин получал по 25 рублей ассигнациями за строку), – и Пушкин проиграл. Следующей ставкой была пара пистолетов, но здесь счастье перешло на сторону поэта: он отыграл и писто-
леты, и рукопись, и ещё выиграл приблизительно тысячи полторы... Вставая из-за карточного стола, Александр Сергеевич
с грустью произнёс: «А ведь я едва ли не первый поэт, которому платят за стихи...» И действительно, платить поэтам гонорары сделалось традицией исключительно после Александра Сергеевича...» – о первом российском «гонорарщике» и его темпераменте рассказывает статья Аллы Хлебниковой.

«Что читать»

«...Хорошая поэзия всегда физиологична: она приноровлена к конкретному действию или физическому состоянию, она приходит на ум во время любви, или после любви... «Тёркин» написан так, что идеально приспособлен под дыхание усталого человека на долгом марше... Это даже и не стихи, собственно, а бормотания, заклинания, с их помощью легче восстанавливается ритм вдоха-выдоха или ходьбы...

Твардовский отразил в «Тёркине» – которого сама жизнь писала, потому что «на войне сюжета нет», – все этапы превращения угнетённой и запуганной страны в величайшую и сильнейшую державу мира, которая фашистов задушила; превращение неумелого штатского в опытного, по-тёркински тёртого жителя войны, который шилом бреется, дымом греется, в минуту окапывается, в две обустраивается...» – Дмитрий Быков перечитывает самую популярную отечественную «книгу про бойца».

«...Чуждый уклад способен смутить и самого подготовленного человека: от культурного шока не застрахован никто – и страстное припадание к корням есть, похоже, единственное средство от тяжкого народного потрясения. Его жертвой пал даже такой «немец» как Тургенев: оказавшись как-то в чопорном лондонском клубе, он испытал на себе «холод подавляю-
щей торжественности» и впал в безумие: «Мною вдруг обуяло какое-то исступление; что есть мочи я ударил об стол кулаком и принялся как сумасшедший кричать:

        Редька! Тыква! Кобыла! Репа! Баба! Каша! Каша!»

– Дмитрий Харитонов о двух крайностях в отношении русских писателей к загранице.

«Фома»

«...Я православный, поэтому я не стану...» – «...объявлять всему миру, что я православная» – продолжила ответ на во-
прос журнала писательница, литературный критик Майя Кучерская: «...Я православная, поэтому я не стану трубить об этом на всех углах. Не стану проделывать дырочки в пирожках, чтобы выяснить, уж не положила ли туда неразумная хозяйка мяса; впрочем, и использовать поход в гости, чтобы хорошенько подкрепиться в постный день, пожалуй, не буду тоже.

Я попытаюсь услышать, что хочет сказать мне человек, будь он трижды неправославный, я всё-таки попробую разобраться, что же он имеет в виду, и почему именно это для него так важно, и почему он так волнуется. Но вместе с тем постараюсь не лезть к нему в душу.

И ни слова не скажу о том, как хорошо ходить в церковь. Если только он сам не начнёт расспрашивать меня об этом, если только сам не попросит рассказать, что же мы там делаем два часа в духоте и тесноте. Только тогда скажу, но совсем немного.

Словом, я постараюсь быть любезной. Есть такое хорошее, но, увы, почти забытое русское слово, и произошло оно от другого главного для христиан слова – «любовь». Так вот мне бы очень хотелось быть любезной с людьми. В смысле – проявлять к людям христианскую любовь».

«...Честно говоря, я бы всё отдал за то, чтобы люди вокруг стали счастливы. Но, видимо, нужно ещё уметь переносить горести и печали, не теряя при этом человеческого облика; в этом тоже есть своего рода пожертвование, самоотдача, добро-
совестность. Нужно уметь открыто принимать от жизни доброе и противостоять вторжению зла. Наверное, одна из самых важных жертв – это расставание со своими пороками, которым бывает легче потакать. А взамен этого нужно уметь принимать праведный образ жизни, что является очень нелёгким повседневным и ежеминутным трудом...» – отвечает музыкант Вячеслав Бутусов на вопрос о том, ради чего можно пожертвовать своим комфортом.

Пётр Мамонов, поэт, музыкант и актёр высказался на эту тему так:

«...Когда придётся жертвовать, тогда посмотрим. Вот и всё. Никаких прогнозов на такие вещи делать нельзя. Сейчас кажется, что ради Родины, ради веры нашей мы готовы что-то отдать... А приходит время гонений, время скорбей – и, глядишь, отрёкся от всего.

Поэтому наши жертвы, они в каждом дне: человека выслушать, не перебить, тебе плохо – а подождать, посуду помыть вне очереди, место уступить в метро. Вот с этого и надо нам начать, по нашим мелким силам. Потому что немощь в нас тотальная.

Нам нечего думать о крупных жертвах. Времена наступят – а там посмотрим. Господь же не попускает гонения. А почему? Да потому, что сил у нас нет таких!»

«...В целом слово «любовь» ассоциируется у современного человека с некими бурными переживаниями, радостью или слезами, трепетом и замиранием сердца, одним словом, с сильным эмоциональным волнением... Но ведь если понимать любовь как эмоцию, то неизбежно придётся признать, что, подобно всем прочим чувствам, она очень изменчива, неустойчива и зависима от множества внешних и внутренних факторов нашей жизни. Не выспался – и уже не до чувств. Переел – снова не до них. Пасмурная погода за окном, больной зуб, случайно сказанное слово, косой взгляд, падение уровня сахара в крови – все эти вещи, как и великое множество других, здесь не названных, постоянно влияют на наши чувства.

Стоит даже приятному нам человеку выразить хотя бы лёгкое недовольство в наш адрес, как сразу же вместо любви к нему в душе вспыхивают совсем другие эмоции. В общем, с любимыми, которые вместо удовольствия начали доставлять неудобства, очень часто всё происходит по схеме известной фольклорной истории, когда некий хозяин любил свою собаку лишь до тех пор, пока она не съела у него кусок мяса...» – статья «Настройка души» от Александра Ткаченко.

«...Меня пугают словосочетания «православный врач», «православный учитель». Я сразу начинаю думать, что это плохие врачи и учителя, раз они решили приклеить к своей профессии высокий авторитет Церкви. Если бы Пушкина или Грибоедова спросили: считают ли они себя православными писателями, то уверен, что они не поняли бы, чем вызван вопрос. Их творчество целиком и полностью православно, так как базируется на твёрдом христианском фундаменте их веры и воспитания...» – делится мнением Георгий Гупало, главный редактор интернет-портала «Православная книга России».

Материал подготовила

Ю.Артамонова