Шутки Серафима Вечканова

Талантливый писатель С.В.Вечканов был человеком не-
ординарным. Много лет возглавлял Мордовскую писатель-
скую организацию, но никогда не был черствым чиновником. Слыл он человеком доброй души, оптимистом и шутником, тонко понимал и ценил юмор. Последнее качество часто выручало его в стрессовых ситуациях. Собратья по перу ценили и уважали его, часто посвящали ему незлобные дружеские шаржи. Один из них звучит так.

Поэт обращается к коллегам:

– Вы видели Вечканова?

– Да, видели Вечканова.

– Трезвого иль пьяного?

– Трезвого, не пьяного.

– Трезвого, не пьяного?

Ну, значит, не Вечканова.

Старшее поколение писателей помнит многие шутки Серафима Емельяновича. Приведем некоторые из них.

* * *

Однажды в обкоме партии Вечканова незаслуженно обидели. Тогда он в позу не встал, но обиду не простил.

Пошел на рынок, купил несколько килограммов мяса. Попросил мясника нарубить на мелкие кусочки и сложить в кулек. Известно, во все времена в Мордовии бродячие собаки гуляли сворами. Вечканов кинул кусочек одной собаке, второй, третьей... Когда дошел до Советской улицы, за ним бежала лающая свора. Дошел до обкома, на ступеньки вывалил остатки мяса и сказал брешущей братии:

– Жрите! Здесь живут ваши друзья.

* * *

С.Вечканов любил попариться в бане с веником. Приходит однажды в выходной день, а в бане веников нет. Известно, баня без веника – что выпивка без закуски. И Серафим Емельянович снова направился на рынок. Там татарин
продавал веники из повозки. Вечканов купил весь товар (тогда веник-то стоил копейки три) и попросил продавца отвезти к нему домой и сложить у подъезда. А адрес дал тогдашнего председателя горисполкома Аристарха Лебедева, который проживал на проезде Жуковского, рядом с рынком.

Смотрит городской голова в окно, никак не поймет – что за безобразие, какой-то мужичок складывает у его подъезда хлам. Выходит на улицу, гневно спрашивает:

– Ты чего тут безобразничаешь? Зачем хлам складываешь?

– Э-э, дарагой, это не хлам – веники. В бане без них никак нельзя... Хозяин велел сюда сложить.

– Так хозяин здесь я! – вопит Лебедев.

– Не-ет, – возразил продавец, – хозяин хорошо заплатил, – и продолжил свое дело.

Городской голова долго искал этого «хозяина», но безуспешно.

* * *

В Союзе писателей Мордовии при Вечканове и позже бухгалтером работал скуповатый мужчина. Если кто-нибудь просил у него взаймы денег, он, как правило, полдня бурчал себе под нос. За это и кличку получил – «бум-бум». Но самым активным клиентом был председатель С.Вечканов. Бывало, за деньгами заходил к бухгалтеру и в выходные дни. Ибо тот всю наличку таскал в своем бездонном кармане.

Однажды в воскресный день смотрит бухгалтер в окно – идет Вечканов. Тут же, как мышь от кота, юркнул за голландку. Жене говорит:

– Зайдет Вечканов – скажи, меня нет дома. Когда вернусь, не знаешь.

Вошел председатель, поздоровался с хозяйкой, спрашивает:

– А где наш министр финансов? – писатель в нужный момент умел польстить.

– Куда-то ушел. Не сказал. Когда вернется – не знаю.

– Эка незадача, – развел руками Серафим Емельянович. – Хотел ему должок вернуть, видать, не судьба.

Бухгалтер за голландкой зашевелился, как разбуженный в берлоге медведь. Не сказал, а рявкнул:

– Здесь я, Серафим Емельянович! Здесь!

– Вот и хорошо, что здесь. Выходи и выкладывай еще десятку. А то выходной без денег – скучный день.

Бухгалтера будто по солнечному сплетению саданули – так перекосилось его лицо.

Делегация от тов. Энтиса

Как-то подходит Илья Максимович Девин к Бебану и говорит:

– Осень наступила, а топлива у меня не хватает. Надо как-то решить проблему.

– Одевайся, пойдем в гортоп и решим.

Дошли, нашли кабинет директора. Бебан заложил руки за спину, левой ногой резко толкнул дверь. Молча прошелся по кабинету, осмотрелся. Остановился перед портретом Ленина, поглядел, говорит:

– Кто тут директор гортопа? – спросил, хотя директор в кабинете был один.

– Я директор, – робко сказал хозяин. – А что вы хотели, товарищ?

– Товарищ Энтис вам звонил?

– А кто такой Энтис? – удивился директор.

– Как, вы товарища Энтиса не знаете? – на лице Бебана было крайнее удивление и негодование. – Удивляете меня, товарищ директор. Крайне удивляете.

– Звонил, звонил товарищ Энтис, – вскочил со стула директор. – Только фамилию не расслышал – связь плохая... Вы насчет топлива, да?

– Это уже другое дело, – снисходительно сказал Бебан. – Вот деньги, выпишите две машины брикета. Прошу организовать доставку и разгрузку. Нам некогда этим заниматься – надо принять людей. Нельзя задерживать трудящихся.

– Прямо сейчас займусь, – директор выпорхнул из кабинета следом за гостями.

Топливо было доставлено. А грозным товарищем Энтисом был невзрачный мужичок, работавший учетчиком писем в газете «Советская Мордовия».

Враги сожгли родную хату

В республиканском радиокомитете многие годы работал незаурядный поэт и талантливый журналист Сергей Пронин. Была у него одна слабость: неравнодушен был к «блондинкам» – так называл светлые бутылки водки.

Однажды приходит с работы домой, жена спрашивает:

– Сережа, вытрезвитель, что ли, сгорел?

– С чего ты взяла?

– Тогда почему на этой неделе каждый день крутишь песню «Враги сожгли родную хату»?

Господин Мацуоки

В Прибалтике отдыхали заместитель председателя Гостелерадио Илья Спиридонович Пяткин и заведующий отделом газеты «Советская Мордовия» Федор Тарасович Зубанов. Однажды решили пройтись по местным магазинам. В одном из них увидели кожаные плащи, которые очень понравились Пяткину. Но в то время за деньги купить было нельзя – необходимо сдать государству определенное количество мяса. Когда вышли из магазина, Пяткин говорит Зубанову:

– Давай провернем такой финт. Ты меня в магазине представишь бизнесменом из Японии, скажем, господином Мацуоки, – Пяткин был очень похож на японца. – Приехал сюда налаживать деловые контакты. В качестве подарка сыну хотел бы приобрести плащ. Я буду говорить по-мордовски, а ты, как сопровождающее лицо, переводить.

Погуляли немного, снова зашли в магазин. Подошли к продавщице, Пяткин начал говорить по японо-мордовски, Зубанов переводить.

– Я сопровождаю крупного бизнесмена из Японии господина Мацуоки. Он приехал в СССР налаживать деловые контакты, в том числе с прибалтийскими республиками...

 Продавщица молча смотрела на гостей, краска выступала на ее лице. Зубанов продолжал:

– Выдалась свободная минута, высокий гость попросил показать достопримечательности вашего города. Так оказались в этом магазине. Господину Мацуоки понравились ваши экзотические, на его взгляд, кожаные плащи. Он хотел приобрести один на память о пребывании в СССР. Говорит, что из других стран без сувениров не возвращается. Такая традиция у японцев. Можно будет приобрести?

– Цоки, цоки, цоки, – добавил Пяткин.

– Убирайтесь отсюда пока не поздно, мордва несчастная. Не то вызову милицию, они вас отмацуокают.

Ошарашенные покупатели спешно ретировались. До конца своих дней не узнали, откуда здесь взялась женщина, понимающая мордовский язык. Но к Пяткину, как ярлык к одежде, пришили кличку – Мацуоки.

ПЛЕМЕННОЙ ЖУРНАЛИСТ

Работал в редакции газеты «Мокшень правда» собкором Иосиф Николаевич Бобков – мужчина крепкого телосложения, ладони – размером с саперную лопату. Но был он медлительный, тяжеловат на подъем. Лысина была похожа на зеркало. Глядя в нее, редакционные дамы успешно поправляли свои прически.

Жил Бобков в Рыбкине, обслуживал Ковылкинский район. Во время командировок до пункта назначения частенько приходилось добираться пешком или на попутках. Любил писать о животноводах. Частенько и ночевал в домиках животноводов. Женщины угощали его вареной картошкой, молоком. А периной служила солома. Но он не унывал. Умел даже из неудобств извлекать для себя выгоду. Не будем утомлять читателя, назовем итог: одна доярка родила от него сына. Женщина, видимо, считала журналистов за сверхпорядочных людей, обратилась за материальной помощью. Вдовушке нелегко воспитывать и содержать лишнего ребенка. Но Бобков категорически отказался от отцовства. Обиженная и оскорбленная женщина написала письмо в обком, просила защиты и поддержки. Письмо направили в парторганизацию газеты.

Состоялось партийное собрание. Оно было бурное, эмоции лились через край. Все выступающие клеймили Бобкова, что он опозорил честь редакции, этику журналиста и т.д. Когда весь пар был выпущен, председатель предоставил слово виновнику.

Бобков встал, долго ладонью-лопатой разглаживал лежащий перед ним листок бумаги, потом совершенно спокойно сказал:

– Товарищи, сегодня вы впустую потратили столько времени. Я ни в чем не виноват. У меня есть весомый аргумент, удостоверенный официальным документом, – и протянул председательствующему листок бумаги. Там было записано, что Бобков И.Н. по своим физическим данным не способен воспроизводить потомства. Самое интересное в том, что справка была выдана Ковылкинской ветлечебницей и подписана главным врачом.